Сирена (ЛП) - Тиффани Райз

Подняв взгляд, он увидел Нору, которая смотрела на него в терпеливом ожидании.

- Ты достаточно красива и достаточно необузданна, что вынуждает меня задумываться о том, о чем я больше никогда не надеялся задуматься, и чувствовать то, что я больше никогда не надеялся почувствовать. Ты вынуждаешь меня бояться, что я начну забывать о том, что забывать не следует. Ты опасна.

Сатерлин кивнула, не выглядя при этом польщенной.

- Ты не первый мужчина, который меня так называет. Когда мне было шестнадцать, Сорен сказал, что смертницы в Секторе Газа, гораздо менее опасны, чем я. В том возрасте я восприняла это, как комплимент.

- В те времена ты интересовалась терроризмом?

- Нет, я сказала ему, что знаю о его любви ко мне. Таким был его ответ.

- Тебе было шестнадцать. Сколько было ему?

- Тридцать.

- Я думал, Сорен был вне обсуждения.

- Был. Но я быстро пьянею, и с трудом контролирую себя и при более благоприятных обстоятельствах. Ты можешь десять раз напоить Сорена до нашего нынешнего состояния пьяных в задницу, но он, все равно, будет контролировать себя, как живущий в пустыне аскет.

- Должно быть, он не настолько дисциплинирован, раз вступил с тобой в интимные отношения в столь молодом для тебя возрасте.

- В молодом возрасте? Этот ублюдок заставил меня ждать до моего двадцатилетия, Зак. Ты сидишь в кабинете, вероятно, самой известной писательницы эротического жанра со времен Анаис Нин, которая утверждает, что лишилась девственности в двадцать лет, - сказала Сатерлин, покачав головой.

- Я поражен. Почему так долго?

- Если бы он хотел только секса, он бы взял меня в первый же день, в этом у меня сомнений нет. Но у Д/с пар, секс второстепенен. Сорен хотел покорности. Полного подчинения. Сохранив меня девственницей в таком длительном ожидании, он доказал, что обладал мною больше, нежели доказал бы это обычным трахом. Вдобавок, он готовил меня ко всему, что планировал. СМ не для детей, и не для слабонервных. Сорену пришлось подождать, и убедиться, что я ни первое, ни второе. Теперь мой вопрос - сколько было тебе?

Истон уставился на нее. Нора протянула руку, и он передал ей свою стопку, которую она наполнила и вернула обратно.

- Меньше двадцати, - произнес он, подняв виски, чтобы выпить.

Сатерлин прочистила горло и махнула рукой в "Да брось" жесте. Зак опустил стопку.

- Ох, ну ладно, мне было тринадцать, - сказал он, и в его мысли тут же ворвались воспоминания о том, как он удрал с симпатичной старшей сестрой своего лучшего друга в сторону располагающейся позади школы чащи, откуда вернулся через десять минут с улыбкой во весь рот.

- Твою ж мать, - рассмеялась Нора, - хорошо, что сегодня Уес следит за этими школьниками.

- Ей было всего лишь четырнадцать, и хотя это оказалось довольно неловким и быстрым актом, он едва ли был травмирующим или из ряда вон выходящим.

- Мой первый раз был тщательно организован и занял всю ночь, после которой я с трудом ходила целую неделю. Считаю, раз тема Сорена вернулась к обсуждению, мы можем поговорить и о твоей жене.

- Для этого я недостаточно пьян.

- Тогда продолжай пить, и хотя бы расскажи, почему тебе так тяжело о ней говорить.

За время их разговора, солнце село. Истон пригубил виски, пока Нора включила настольную лампу. Теплый свет залил темную комнату, отбрасывая желтые тени, куда бы он ни посмотрел. Повернув голову, Зак поймал в окне свое отражение. Но он видел не себя. Он видел дверь за своей спиной, как она открывается, а в проеме стоит Грейс, которая могла оказаться в любом уголке земного шара, только не здесь...

- Рассказать о том, как это закончилось и почему оно закончилось... слишком похоже на то, что все закончилось. Я не знаю, готов ли я к этому, Нора. Прости.

- Я понимаю твое нежелание, чтобы это заканчивалось. Но ты можешь, по крайней мере, поведать мне, как это началось?

Истон постучал по своему колену полупустой стопкой.

- Началось все очень плохо. Я бы сказал, что мы были обречены с самого начала.

Соскользнув со стола, Нора опустилась перед ним на пол. Восприняв это, как отличную идею, Зак присоединился к ней, и облокотился на свое кресло. Он наблюдал за тем, как взяв бутылку, Сатерлин наполнила стопку.

- В год моего расставания с Сореном, я стала одержима единственным вопросом - неужели наши отношения были необратимыми? Когда все маленькие рычажки встали на свои места, и наша судьба решилась, сделав невозможным изменить то, во что мы превратились? Когда настал этот роковой момент?

- Ты нашла ответ?

Нора замотала головой.

- Нет. Думаю, рок и судьба - две стороны одной монеты.

- Мне не нужно ни думать, ни гадать. Я знаю свой роковой момент. Но ты оставила своего любовника, а моя жена оставила меня. Ты ведь можешь вернуться к своему?

- Зак, Сорен не какой-то парень, с которым можно поругаться и, поцеловавшись, помириться. Это захватническая армия, которая подчинит, а потом сожжет всю деревню дотла.

- Он кажется даже опаснее тебя.

- Так и есть. Намного. А еще, он самый лучший человек, которого я когда-либо знала. Расскажи мне о Грейс. Как она выглядит?

Прежде, чем ответить, Истон сделал паузу. Как он мог описывать свою жену постороннему человеку? Для него Грейс была открытыми объятиями, в которые он падал, приползая в кровать в два часа ночи после утомительного прочтения новой рукописи. Она была хохотушкой, перекрывающей воду в душе, как минимум, раз в неделю. Она была безмолвной поддержкой и рукой, которую он не мог отпустить во время похорон его матери, три года назад. Он оказался не в состоянии вымолвить ни слова, и Грейс, взяв его надгробную речь, прочла ее за него. Она была каждым утром, каждым вечером, каждой ночью, и во время дня, когда они были не вместе, Зак был счастлив, зная, что и утро, и вечер, и ночь снова наступят.

- Грейс... ей очень подходит ее имя. Она умна, намного умнее меня. Она поэтесса и школьная учительница, - произнес Истон, когда алкоголь вскружил ему голову, - у нее рыжие волосы и самые совершенные веснушки, которые я когда-либо видел на женской коже.

Зак закрыл глаза. Впервые, увидев ее абсолютно обнаженной, когда они занимались любовью в его спальне, он почти перестал дышать.

- Они есть у нее даже на спине, вплоть до бедер... самая совершенная россыпь веснушек.

- Веснушки? Это же просто несправедливо, разве нет?

- Немилосердно. У женщин с такой красотой не должно быть веснушек.

Истон грустно усмехнулся.

- По вечерам, она ложилась поперек моих коленей, читая своих малоизвестных валлийских поэтов, в то время, как я работал над рукописями. Однажды она так и уснула. Воспользовавшись своей красной ручной, я соединил линиями все веснушки у нее на пояснице. Поначалу, она сильно разозлилась. Но мы еще долго над этим смеялись.