Летос - Алексей Пехов

Ее ждала работа.

Где-то там, за стеной дождя и тумана, был дробитель костей. В том, что здесь бродит именно он, Шерон не сомневалась. Тварь убивает, превращая кости в порошок, крошит их огромными ладонями, словно кувалдами. Она читала о подобных созданиях в книгах Йозефа, листая страницы ветхого атласа опасных существ, которых может встретить указывающий на своем пути. Сильные, проворные, предпочитающие ловить жертв на улице. В отличие от обычных заблудившихся способные отступить и выждать в засаде.

Она подхватила стоявший на крыльце фонарь, в котором бился и трепетал огонек. Оранжевый и манящий, словно чудесный апельсин, выросший в садах герцогства Соланка. Шерон медленно пошла по улице к берегу, понимая, что дробитель костей почувствует человека и придет.

Цепочка огней-фонариков на домах, выстроившихся в две линии, точно солдаты перед смотром, желтела сквозь ненастье. Они показывали, что пока угрозы нет, но девушка, как всегда осторожная, вслушивалась в шелест дождя, ожидая хотя бы одного постороннего звука.

Перерождение…

Она много слышала о нем. Народная молва давно превратила эту особенность заблудившихся в сонмище разномастных страшных сказок, ни одна из которых не соответствовала действительности. И неудивительно. То, что после Катаклизма было в порядке вещей, теперь стало столь редким явлением, что оставалось лишь сочинять.

При определенных обстоятельствах перерождение могло произойти с любым заблудившимся, которому не указали дорогу. Чем дольше тот существует, тем больше риск перевоплощения в иную сущность. Впрочем, из тех, кто переживает первую ночь, не каждый заблудившийся становится кем-то еще. Как говорят книги, для этого требуется, чтобы совпало множество факторов, вроде причин смерти, лунного цикла, сезона, возраста и прочих деталей. И тогда можно ждать в гости не только дробителя костей, но и громилу и даже утрыгу, существо столь мифическое, что его внешний вид давно уже забылся.

Самый дальний от нее фонарь неуверенно замигал и погас. Шерон тут же остановилась, недоуменно нахмурившись. Очень недальновидно и безответственно не залить масла и не поменять фитиль перед наступлением ночи.

Она подняла свой светильник повыше, отчего бледные тени хороводом скакнули вокруг нее, как кузнечики, и замерли, мелко дрожа. Указывающая повернулась вокруг своей оси, разглядывая темные проемы между домами, покосившиеся заборы, запертые двери и закрытые тяжелыми ставнями окна, и в этот момент произошло невероятное.

Казалось, что кто-то очень большой дунул с дальнего конца улицы. Невидимый и неощутимый ветер, для которого стекла не являлись преградой, пронесся по деревне, и все фонари, в том числе и тот, что был в ее руке, погасли в мгновение ока, погрузив деревушку во мрак.

Шерон выругалась вслух, отбросила бесполезный светильник в грязь, быстро вытащила из сумки игральные кости, не глядя швырнув их в лужу.

Белый свет появился на кончиках пальцев ее левой руки и затрепетал, как испуганный галчонок, угодивший в силок, – сердце Шерон стучало как бешеное. Она не обольщалась и понимала, кто и зачем погасил огни.

Из-за ближайшего дома к ней метнулась быстрая тень. Вымокший, испуганный пес, скуля, прижался к ее ногам. Его била крупная дрожь, и он, как и любое живое существо, хотел лишь одного: оказаться как можно дальше отсюда. Желательно в теплом доме, за надежными дверьми.

Шерон сжалилась над ним и, несмотря на близкую опасность, потрепала по мокрой голове:

– Все будет хорошо. Не бойся.

Зверь не верил ей, с тоской заглянул в глаза, моля спасти, уйти вместе с ним.

– Все будет хорошо, – рассеянно повторила она, краем глаза заметив мимолетное движение за домами.

Ей оставалось лишь порадоваться своим способностям. Обычный человек видел непроглядный мрак, для указывающих же ночь оставалась сплетением серых, графитовых оттенков и угольных полутонов. Она не была слепа и беспомощна, и в этом ее преимущество перед обычными людьми.

Зверь у ее ног зарычал, влажная шерсть встала дыбом, он прижался брюхом к грязи, но было понятно, что его рычание лишь жест отчаяния.

– Уходи, – сказала ему Шерон, вглядываясь во мрак. – Уходи, пока не поздно.

Но тот, считая, что находиться рядом с человеком надежнее, остался и продолжал рычать со страхом и ужасом.

Кости под ногами внезапно подскочили в воздух, стукнулись друг о друга, упали, кружась все быстрее и создавая на грязной земле подобие сияющего круга, защищавшего указывающую и пса.

Оно появилось прямо перед ней, нелепое длиннорукое создание с широченными, похожими на лопаты ладонями и толстыми пальцами. Шерон швырнула светом, но враг с проворством хорька поднырнул под него, змеей скользнул вперед, прыгнул влево, затем вправо, не давая возможности нанести точный удар. Обрушился на девушку, замахнувшись двумя лапами, атаковал, но сияющий круг сдержал его.

Шерон отшатнулась, взмахнула над головой рукой, в которой был зажат стальной стилос, набрасывая на проворную гадину сотканную из мрака удавку.

Но вместо шеи зацепила лишь запястье.

Ловушка едва не вырвалась из ее пальцев, таким мощным был рывок. Шерон, рыча ничуть не хуже, чем находящаяся рядом собака, подогнула колени, с размаху упав на землю, и вбила стилос в почву.

Дробитель, не издав ни звука, грохнулся на спину, словно ему подрубили ноги, забарахтался, пытаясь встать, дотянуться до указывающей, но та швырнула в него новую порцию белого света.

Раз. Другой. Третий. Не обращая внимания на то, что страшные руки стараются схватить ее.

Наконец заблудившаяся душа нашла выход из страшного тела. Чудовище затихло, сжалось, ссохлось и превратилось в прах, который смешался с грязью и дождевой водой.

Пес облегченно залаял, бросился в ставший безопасным мрак, а Шерон щелкнула пальцами, заставляя исчезнуть белый огонь на земле. Подняла теплые игральные кости и прикоснулась к ним губами, благодаря за помощь.

Лавиани сидела вытянув ноги, не замечая, как вода льется по ее липнущим к щекам волосам, как холодит кожу. Пустая улица без единого фонаря казалась угольно-серой и недружелюбной даже после того, как указывающая расправилась с отродьем, напавшим на нее.

Сойка, оставаясь незамеченной, наблюдала за схваткой с крыши.

Это было… познавательно.

Для нее важно было понять, что представляет из собой эта тихая девчонка. Есть ли в ней хоть что-то, кроме алого плаща, делающего ее особенной. Тот стержень, который позволит им выжить в Талорисе. То, из-за чего она зачем-то нужна шаутту. Сможет ли рассчитывать на нее, когда они окажутся в городе, проклятом вот уже тысячу лет. Там, где когда-то был уничтожен Скованный.

То, что увидела бывшая наемница Ночного Клана, впечатляло. Девочка была смелой, это неоспоримо. Не дрогнула, не отступила. Дралась холодно и расчетливо. Профессионально.

Серьезная разница с тем, что Лавиани видела днем. Из нее вполне мог получиться толк. В ином деле. Том, в котором специализировались сойки. Разумеется, если бы начали учить с детского возраста. Впрочем, Лавиани ни к чему была еще одна такая, как она. А вот указывающая на острове, где, по слухам, рыскают сотни заблудившихся, это самый подходящий спутник.

Глава одиннадцатая

Путь в Арант

Они летали на белых львах. И не было ничего прекраснее этого зрелища. Цветущие, молодые, полные жизни и надежд. Магия была их кровью, и ничто не должно было сбросить их вниз. Так думали все мы, боготворя великих волшебников ничуть не меньше, чем Шестерых. А потом началась Война Гнева, и мы возненавидели их за ту боль, потери и тени, что пришли в наш мир. Их давно нет, а я все еще жив. И помню… Они летали на белых львах. И это было прекрасно.

Пол в коридоре скрипел нещадно, и в темноте Тэо двигался едва ли не на ощупь. Было холодно, как и всегда на Летосе, и облачка пара вырывались из его рта.

Он не спал всю ночь, хотя хозяин предоставил спутникам указывающей отличные комнаты. Стоило задремать, как появлялся шаутт с зеркальным глазами, сдирающий кожу с живого Хенрина. Пружина просыпался от страшной боли, словно демон молотом забивал ему под лопатку стальной клин.

С этим что-то надо было делать, и он решил больше не оттягивать неизбежное.

Постучав в хлипкую, рассохшуюся дверь, которая держалась на слабых старых петлях, он прислонился спиной к стене и, закрыв глаза, стал ждать, чувствуя, как едва заметно печет кожу под странной меткой. Тэо слышал, что босые ноги коснулись холодных досок пола, остановились с той стороны преграды.

– Кто? – тихо спросила Шерон.

– Это Тэо.

Он почувствовал ее мимолетное колебание.

– Сейчас.

Указывающая открыла дверь, впустила его в маленькую комнатку, кутаясь в тонкую шаль. На столе мирно и ровно горел огарок свечи.

– Что случилось?

– Нам надо поговорить.