Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Елена Усачева

Соня поймала себя на том, что улыбается, и поскорее спрятала радость, потому что Тихон сидел нахмурившись.

– Тебе не нравится Славка? – прошептала она. – Ты его пока не знаешь. Он хороший.

– Как хороша любая идея, превратившаяся в мелкий расчет. – Тихон щелкнул ручкой, заканчивая работу. – Он вас использует. И вы к этому привыкли.

– Ничего мы не привыкли! – возмутилась Соня. – Тебе же сказали – мы просто вместе!

– Без него у вас начнется ломка. Вы разучились быть сами собой.

Гладкий поднялся. И следом за ним, словно дождавшись сигнала, заторопился звонок. Макс сорвался с места, забыв листочек с работой на столе. Томочка сокрушенно покачала головой. Ее любимый теперь все время куда-то убегал.

– Он тебя победит, – негромко произнес Гера, но все услышали.

В ответ Славка улыбнулся. Невысокий, полноватый, он стоял около своего места и слегка раскачивался. И что-то такое у него было в глазах. Впрочем, могло и показаться. Но тогда откуда эта тревога в душе? Что такого случилось с сердцем?

Непонятное волнение заставило быстро-быстро перебежать из класса в класс и сесть за парту. Когда ничего не делаешь, ничего не происходит.

Ошиблась, вот тогда все и случается.

– Сладкая моя, – пропел Тырин у Сони над головой. – Как у вас дела с новеньким? Тамара говорила, что у вас все на мази.

Соня смотрела на лидера, а он все ронял и ронял на нее свои слова. Слова были обидные. После каждого хотелось ответить что-нибудь резкое.

– Лучше тебя, – прошептала, опуская глаза.

– Можно, конечно, и сравнить!

Рядом легла сумка, потом он коснулся плеча. А под конец и вовсе сел рядом.

– Ты не ошибся? – Соня отложила учебник – физика с ее предстоящей проверкой волновали: Большой Брат мог выгнать и посреди одиннадцатого класса. С него сталось бы.

– Надоело сидеть впереди, – вздохнул Славка. – На меня постоянно обращают внимание.

– Рядом со мной место занято. – Вроде как и говорить об этом было неловко – все и так понимали.

– Ты уверена? – заглянул ей в глаза Тырин.

Большой Брат вошел в кабинет, распространяя вокруг себя табачный запах. Катрин округлила глаза и придвинулась к Гере. Физик оценил «зубные дырки» в некогда стройных рядах Ватикана.

– Слава, мне это не нравится.

Тырин быстро поднялся:

– Мы бы могли это обсудить на перемене?

Дверь распахнулась. Все уже заранее настроились, что через класс пролетит сумка. Но на пороге нарисовался Федя. Он нервно дернул лицом – то ли улыбнуться собирался, то ли загрустить.

– Первых, что ты стоишь? – удивился Большой Брат.

– Там Тихон разбился, – прошептал Федя и неуклюже ступил в класс.

Соня быстро глянула направо. По обыкновению. Прошло-то всего ничего, а она уже привыкла поворачиваться в эту сторону.

Но там был не Гладкий. Там сидел Славка.

Тырин торжествовал. Его полное лицо резала острая довольная улыбка.

Это было до того страшно, что Соня вскрикнула.

– Все остаются в классе! – рявкнул Большой Брат, потому что следом за этим криком все разом вскочили. – Тырин! Ты-то что сидишь?

Славка медленно поднялся. Он успел погасить улыбку, но на щеках все еще играл румянец победителя.

Глава 7

Обет молчания

Тихон упал с каната. Как, играя в баскетбол, он ухитрился оказаться под потолком, никто толком не объяснял. Упал с пятиметровой высоты – и все. Промахнулся мимо разложенных матов. Где он такую щелочку нашел?

Класс возбужденно молчал. Вроде бы и обсудить все это стоило, но и говорить было не о чем.

Последний урок, литература, был самым тяжелым. Русиш почему-то стал рассказывать о поэтах и писателях, погибших при советской власти. Цветаева, Мандельштам, Гумилев, Бабель…

Соня сидела, утопив пальцы в волосах. Тихона увезли на «Скорой» в больницу. Куда – Славка не говорил. Что произошло – тоже оставалось тайной.

Томочка вздыхала: Макс снова исчез. Не было его ни на литературе, ни на химии.

– Пойдем куда-нибудь? – склонился над Соней Тырин.

Он так и просидел рядом весь день. Со стороны выглядело, как будто лидер поддерживал товарища в тяжелую минуту. Но про Тихона Славка молчал, а вот про кино напоминал с настойчивостью компьютерной программы.

Соня собралась и побрела в холл. В голове шумело. Вспомнила, что так и не узнала телефона Гладкого. Достала мобильный. Еще вчера он был в руках у Тихона. Возможно, эти кнопки, этот корпус помнят еще тепло его широкой ладони.

Соня оживила технику, посмотрела эсэмэски. Вдруг там есть сообщения о пропущенных звонках? Среди отправленных обнаружилось послание Томке: «Приходи!» И дата – вчерашняя.

– Я тебе вчера писала? – поймала в коридоре подругу Соня.

– Ну да. Чего бы я приходила? – грустно протянула Томочка. – Слушай, а давай и сегодня вместе поработаем? Что-то мне грустно.

– Я тебе вчера не писала!

Тихон сказал, что на телефоне нет денег. Как она могла отправить эсэмэс?

– Все только о твоем Гладком и говорят. Тырин с Максом, Тырин со мной… Как будто другой темы нет.

– Когда ты получила эсэмэску?

– У тебя провалы в памяти? Я почти сразу пришла.

Тамара ненавязчиво тянула Соню из школы, на дорожку, через ворота, вдоль дороги… А Соня шла и в то же время стояла на месте. Вокруг происходило что-то странное. Потому что если телефон был в руках у Тихона, то эсэмэску отправить мог только он.

– Думала, у тебя отдохну от всего этого, – вещала на одной минорной ноте Томочка. – Когда мне Гладкий дверь открыл, я решила, что глюки ловлю. А он у тебя ничего! Максик похудее будет. А вы с ним уже переспали? А Макс не торопится… Говорит, что ему и так хорошо. А вот если ему сказать, что вы с Тихоном уже все…

Соня остановилась:

– Кому сказать?

– Ну ладно, ладно, я пошутила, – заторопилась исправить оплошность Томочка. – Никому не скажу.

– А кому говорила?

– Ну, Димочке твоему. Как пример привела. Пускай завидует.

– А еще кому?

– Не помню уже.

– Кому?!

– С Катькой вечером болтали. А что, это секрет?

– Какие могут быть от своих секреты? – пробормотала Соня и чуть ли не побежала прочь от школы.

– Обиделась, что ли? Я же порадовалась за тебя!

– Знаешь! – резко остановилась Соня, заставляя Томочку проскочить вперед. – А это уже не твое дело! И не надо трепать о том, что тебя не касается.

– Ты чего? – добродушие с Томочки обрушилось на асфальт колючими иголками.

– Не лезь в чужие отношения.

– Почему чужие? – в ярости сузила глаза Тамара. – Все свои.

– Но не для грязных сплетен!

– Ах, так? – прошептала подруга. – А не много ли ты на себя берешь? Не зазналась ли ты вместе со своим Тишенькой?

Соня уже готова была крикнуть, что Томка беспросветно глупа, что закопалась в своих бразильских страстях и мнит себя не меньше д’артаньяновской Миледи. Но в голову вдруг пришло другое.

– А про «зазналась» тебе тоже Тырин подсказал?

И пошла, глядя себе под ноги. Правая, левая, правая, левая. Мысок на правом сапоге чуть сбит, надо воском обработать. На левом сбоку грязь – протереть тряпочкой. Эсэмэску отправил Тихон, чтобы Тамара пришла, увидела их в таком виде и разнесла новость по всему классу. Зачем? Чтобы позлить Тырина. Чтобы он начал действовать. И он начал. Тихон не мог сам сорваться с каната. Кто-то это подстроил. Тырин, больше некому. Как? Он же любит секретничать с народом. Здесь с Максом поговорил, тут Федю в сторону отвел, там Ваньке что-то нашептал.

Соня задохнулась, остановилась, спрятала лицо в ладони. Почему-то вспомнился русиш со своим странным рассказом о погибших поэтах.

Что делать? Что делать? Пойти и набить морду Тырину? Найти Макса – вот, кто все знает. Пойти к Димочке, с ним посоветоваться. Фил последнее время постоянно хихикает.

Нет!

Она снова остановилась. Есть, есть выход. Единственный, правильный.

У Томочки в глазах плещется любопытство. Даже она понимает, что все это должно чем-то закончиться.

– Томка! А мы ведь все вместе, да?

– А что? – осторожно согласилась Томочка.

– И ты всегда проверяешь, что у кого в статусе? Ну, чтобы знать?

– Ну да.

– Пошли к Падалкину.

– Вот еще! Сама к нему иди. Он малахольный. Опять будет с тоской в глаза смотреть.

– Что ему от тебя передать?

– Чтобы не кашлял.

Соня пошла обратно – Димочка жил с другой стороны школы.

Жить-то он живет, а дома ли он?

Дома, открыл мгновенно.

За прошедшее время Падалкин приобрел нехороший зеленоватый цвет лица.

– Сидишь? – по-деловому осведомилась Соня.

– Живу, – вздохнул Димочка. – Пока.

– Хорош страдать! У меня к тебе дело есть.

– Не пойду я в вашу школу, – стал пятиться по коридору Димочка.

Носки у него были белые. Зачем Соня это заметила? В полумраке коридора они как будто светились. Может, Димочка подался в святые? Сейчас летать начнет?

– Когда родичи придут?

– Скоро.

– А завтра?

– Четверг.