Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Елена Усачева

Пальцы не слушались. Все, абсолютно все было необычным и непонятным.

– Давай сюда!

Он протянул руку. Пальцы коснулись кожи. Тепло пробежало по ладони, ударилось в локоть.

И вдруг он обнял. Прижал к себе, коснулся губами макушки.

– Что же вы все такие… – произнес непонятное.

– Я тебе нравлюсь? – прошептала Соня, теряясь окончательно.

– Нравишься! – отстранился Тихон и снова посмотрел в глаза. – Пойдем!

И уже не забегая вперед, повел ее за руку через школьные ворота, через дорогу (пропустили пару машин, третью Гладкий сам не стал пропускать), вдоль оголившихся кустов, поблекших от дождей домов.

Как они оказались у нее в квартире, когда Тихон снял пиджак и футболку, почему у Сони вдруг все в голове смешалось, а комната стала кружиться, как карусель в парке? Ни на один вопрос ответа не было. Только звонок домофона все трещал и трещал, требуя к себе внимания.

– К тебе пришли, – прошептал Тихон, легонько отстраняя Соню.

Она оторвала лоб от острого плеча, вспотевшая ладошка с трудом отклеилась от обнаженного бока. Колени под Соней чуть наклонились – Гладкий давал понять, что не мешало бы встать.

Но вставать не хотелось. Ей так нравилось сидеть на коленях у Тихона, запускать пальцы в волосы, гладить тонкие стрелочки бровей и целовать, целовать, целовать…

Еще один поцелуй, и пускай этот мир катится в пропасть. Трель смолкла. Кто бы это ни был – пускай идет на фиг.

Тихон откинулся на спинку кресла.

– Это, наверное, почта, – прошептала Соня, сквозь сопротивление пытаясь дотянуться до плеча, от которого ее оторвали.

Руки Тихона ослабли. И снова она утопила пальцы в его жесткой шевелюре. Какое же это блаженство!

Звонок в дверь.

– Это даже интересно, – прошептал Тихон, решительно ссаживая Соню с колен. – Родители?

Соня мотала головой, не понимая, что вышедший в коридор Тихон увидеть ее жест не может. А он уже по-хозяйски щелкает замками. Соня все сидела и сидела в кресле, не в силах подняться.

Жух, жух, жух – крыльями жука шуршала кровь в висках.

– Какие люди! – протянула из коридора Томочка. – И без охраны!

Жуки улетели. Соня выскочила из кресла.

– Ты чего?

Томочка стояла и бесцеремонно разглядывала Тихона, – он успел натянуть на себя майку. Его крепкие плечи. Его широкую грудь.

– Макса ищу. Как хорошо, что ты здесь! – снова уставилась она на Гладкого. – Вы после игры куда пошли?

Соня отстранила Тихона, чтобы выйти вперед – в конце концов, Тома к ней пришла. Невольно прикоснулась к горячей коже. И сразу захотелось – на колени, обнять и целовать, целовать, целовать…

– Макс сказал, что у него подготовка к лабораторной, а потому задержится в школе.

– В школе его нет. – Томочка переступила порог и стала разуваться. – В школе нет, на сотовый не отвечает. Я тебе звоню, звоню… Все как будто куда-то провалились. Чаю дашь?

– Чай – хорошая идея. – Тихон надевал рубашку, и Соня в который раз пожалела, что все так быстро закончилось. Какой леший принес эту Томку? Они с Тишей толком и не поговорили. Тихон не сказал – любит ли он. Или хотя бы лишний раз повторил, что она ему нравится. И что вообще делать дальше?

А Тихон уже шел по коридору следом за Томочкой. И уже звякали чашки и щелкала пьезозажигалка под чайником.

– Какой сегодня счет? – со скучающим видом спросила Томочка.

– Не доиграли. – Тихон расставлял чашки – он взял не бокалы, а именно чайный сервиз с блюдцами, на блюдечках уже лежали блестящие чайные ложечки. И даже был найден кекс. С шоколадной крошкой.

– Почему вы не пользуетесь электрическим чайником? – грустно тянула Томочка. – Так же быстрее.

– А так – веселее, – выдала Соня привычный ответ.

– Оглянуться не успеешь, а уже Новый год! – Томочка демонстрировала свой набор меланхолии. – А меня этот Падалкин достал. Все шлет и шлет эсэмэски.

– Я к нему больше не пойду. – Соня придвинулась к Тихону, подлезла ему под руку.

– Бесполезно… – вздохнула Томочка. – На него ничего не действует. Я после его поста такой скандал закатила, а он решил, что я влюбилась. Что делать? – И снова посмотрела на Тихона.

Не понравился Соне этот взгляд. Какой-то он был неправильный…

– Вы тут, девочки, посекретничайте. А я пойду.

Тихон отставил чашку, из которой тянул воду. Чайник, заметив его движение, свистнул, сообщая, что вскипел.

– До завтра.

Слишком просто, по-будничному, он клюнул Соню в щеку – как будто не было ни объятий, ни сумасшедших поцелуев, ни жара его тела – и пошел в коридор, на ходу натягивая свитер.

У Томочки глаза как два телевизора. Нет, два транслятора, передающих информацию в другие миры.

– Кстати, слышали? – раздался из коридора голос Тихона. – На космической станции сейчас работает космонавт Тарелкин. Почти инопланетянин.

Щелкнул замок.

– Не уходи! – опомнилась Соня.

– До завтра! – махнул рукой Тихон. И закрыл дверь.

– Ну, ты даешь! – пропела Томочка, забыв о своей грусти-печали. Теперь она была вполне себе бодра. – По ней половина класса сохнет, а она тут бразильские страсти с новеньким устраивает. Вроде бы таких новостей в газете не было.

– Каких новостей? – Соня устало опустилась на стул. Без Тихона силы быстро закончились.

– Ты узнала, он и правда уходит? – Томочка раскидала по чашкам пакетики, налила парящего кипятка, стала с остервенением топить свой, вздергивая его и глядя, как коричневая жидкость стекает обратно в чай.

Соня покачала головой. Ее пакетик безрадостно лежал на дне. Ничего его уже не могло спасти.

– А Славка – молодец! – вдруг возбужденно произнесла Томочка. – Как все повернул!

– Влюбилась? – скривилась Соня. За последнее время Тырина стало слишком много в ее жизни. Даже больше, чем физики с химией.

– Почему бы и нет? – дернула плечиком Томочка, но тут лицо ее вытянулось – звякнул сотовый. – Кто угодно, только не Падалкин! Забодал своими сообщениями.

Соня представила, как Тихон выходит из ее дома, как пересекает двор, как оказывается на улице, как идет… А кстати, куда он идет? Направо, налево? Вездесущий Тырин видел личное дело Гладкого. Уж он-то знает, где живет новенький.

Стало скучно. Словно вместе с Тихоном из Сони ушла жизнь. До этого она была радостная, даже разноцветная. А теперь… Теперь ее жизнь шагала вместе с высоким красивым парнем по улице, улыбалась ему, заглядывала в глаза. А у самой Сони что осталось? Ничего. Только скучная поездка на курсы, да ночное бдение над Шекспиром, да общение с Томочкой, у которой тоже как будто жизнь вынули, холодный камешек вместо сердца оставили.

– Пойду я. – Соня отодвинула чашку с утопившимся пакетиком. – Заниматься пора.

– Ну вот, даже пострадать не с кем, – вздохнула Томочка. – Давай, что ли, вместе уроки сделаем? Как раньше…

Но как раньше уже ничего не могло быть.

Соня честно читала учебники, писала конспекты, готовилась к опросу, даже фильм на английском посмотрела. Но все это не радовало. Оставалось только ждать встреч. Пускай мимолетных. Пускай ею самой придуманных.

– Да никуда я не уйду! И не собирался, – заверил Тихон, глядя в сияющее лицо Сони. Сияла она потому, что они встретились. Потому что жизнь продолжается.

– Но Тырин сказал…

– Болтун твой Тырин, – прижал он ее к себе.

Народ вокруг не обернулся, словно они повесили у себя над головами обновленные статусы: «Влюблены» – и никто уже не смел задавать вопросы.

Славка сидит насупившись. Даже Ленка от него отсела. Устроилась рядом с Томочкой. Вместе решают глобальные проблемы. Англичанка дала очередной тест. Все пишут, стараются. Тырин сдает первый.

– С вами интересно работать, – произносит англичанка и смотрит на склоненные головы.

– Просто – мы вместе, – натренированным попугаем выдает Славка. – И каждый из нас личность. И каждый готов постоять за себя и за товарища.

– Как-то все это выглядит старомодно. – Даже англичанке его ответ не нравится. А уж она-то готова была за свой любимый одиннадцатый на все, что угодно…

– Это если смотреть с точки зрения старой моды, – торжествовал победу Тырин.

– Люди не меняются. Меняются обстоятельства. Так часто бывает: все, что раньше казалось великим и положительным, чуть позже превращается в мелочное и сиюминутное. Вы это проходили по истории. Забыли?

Повисла пауза. На лице Геры расцвела улыбка восторга. Либо их лидер отобьется, либо все пропало.

– Но это ведь наша жизнь. И мы ее живем, а не обобщаем чужие судьбы. Обобщением занимаются историки. До мелкого мы еще не доросли. Пока у нас все великое и положительное.

Первым захлопал Гера.

– Браво! – крикнул он в тишину.

Его восхищение подхватили всегда готовые к развлечению Федя с Ваней. Торжественно сощурилась Катрин.

– Это не жизнь, а балаган, – пробормотала учительница, отворачиваясь.

Соня поймала себя на том, что улыбается, и поскорее спрятала радость, потому что Тихон сидел нахмурившись.