Большущий - Эдна Фербер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сидеть, Пом! Не лаять!
Селина не хотела привлекать внимание к себе и сыну. Еще было слишком рано. Они приехали в исключительно удачное время. Первюс часто по дороге в город проваливался в сон, и тогда лошади еле плелись, но сегодня Селина их погоняла. Поэтому они выиграли целых полчаса. Через полквартала Селина увидела подходящее место. Но с противоположной стороны другая повозка явно направлялась туда же. Впервые за эту ночь Селина вынула хлыст и резко хлестнула своих шаркающих лошадок. Удивившись, те по мере сил перешли на неуклюжий галоп. Секунд на десять позже, чем следовало, немецкий фермер разгадал ее намерение и, тоже подхлестнув свою уставшую упряжку, доскакал до нее, как раз когда Селина успела перегородить ему путь и собиралась задним ходом встать на свободное место.
– Эй ты, а ну убирайся… – зарычал он, но тут в тусклом уличном свете разглядел, что его соперница женщина. Он осекся, уставился на нее с открытым ртом и попробовал другой подход: – Вам сюда нельзя, миссис.
– Нет, можно.
Селина умело ставила на нужное место свою упряжку.
– Нам можно! Можно! – закричал Дирк с весьма воинственным видом.
По обе стороны от них из телег высунулись головы.
– Где ваш мужчина? – злобно глядя на нее, спросил побежденный фермер.
– Здесь, – ответила Селина и положила руку на голову Дирка.
Фермер, собираясь ехать дальше, воспринял ее слова с крайним удивлением. Он решил, что муж где-то неподалеку – вероятно, у Криса Спанкнобеля или обсуждает цены с приятелем у другой телеги, тогда как ему надо было бы быть здесь и заботиться о своем товаре. В отсутствие этого привычного защитника фермер, подобрав вожжи, выразил Селине свое возмущение:
– Все равно тут, на рынке, женщинам делать нечего. Ночью надо дома сидеть, у себя на кухне, и не вылезать!
Это многословное наставление, не единожды высказанное за последние несколько дней, стало для Селины последней каплей. У нее сдали нервы. На изумленного немца с козел овощной телеги полилась страстная речь разгневанной женщины в помятой черной шляпе:
– Не смейте со мной так говорить, вы, здоровый болван! Что будет хорошего, если женщина останется дома на кухне и там вместе с сыном умрет с голоду! Сидя дома на кухне, я денег не заработаю. Я приехала сюда продавать овощи, которые помогала выращивать, и я их продам. Прочь с дороги! Уезжайте и занимайтесь своим делом, или я пожалуюсь Майку, дежурному полицейскому.
Сказав это, Селина через колесо слезла с телеги, чтобы распрячь усталых лошадей. Невозможно догадаться, как воспринял остолбеневший северянин ее перемещение. Конечно, ему нечего было бояться такого маленького, тщедушного создания с горящим взглядом. Тем не менее, когда он вновь взял в руки вожжи, все его румяное лицо выражало ужас.
– Teufel! [12] Ну и баба!
Немец умчался по мостовой под грохот колес и копыт. Селина быстро распрягла лошадей.
– Жди здесь, Дирк. Вместе с Помом. Мама сейчас вернется.
И она отправилась с лошадьми к конюшням, где за двадцать пять центов животные проведут ночь с бо`льшим удобством, чем их хозяева. Вернувшись, она увидела, что Дирк беседует с двумя женщинами в английских блузках, клетчатых подметающих землю юбках и соломенных шляпках, бойко сдвинутых набок на пышных прическах в стиле «помпадур».
– Я ничего не разберу, а ты, Эльзи? По мне, так похоже на киркуґ. Но кто ж так называет ребенка? Разве я не права?
– Да ладно. Ты моргнуть не успеешь, как тебя кайлом обзовут. Слушай, уже десятый час, и ни одного…
Обернувшись, она увидела побелевшее лицо Селины.
– Это моя мама, – с важным видом сказал Дирк и указал на нее.
Три женщины посмотрели друг на друга. Двое увидели жалкую шляпу и убогую одежду – и все поняли. Третья увидела красные блузки и распутные накрашенные губы – и тоже все поняла.
– Мы просто болтали с мальчиком, – словно оправдываясь, сказала девушка, которая не понимала, что это у него за имя. – Спросили, как его зовут и вообще…
– Его зовут Дирк, – спокойно ответила Селина. – Это голландское имя. Знаете Голландию? А сами мы из Верхней Прерии. Это там, на юге. Дирк де Йонг. А я миссис де Йонг.
– Да? – откликнулась вторая девушка. – Ну а я Эльзи. Эльзи из Челси. Так меня называют. Пошли, Мейбел. Нечего всю ночь стоять и языком чесать.
Эльзи была крикливая блондинка, а вторая женщина, черноволосая, казалась старше и, как ни парадоксально, благоразумнее. Мейбел, та, что постарше, внимательно посмотрела на Селину. Из-под сиденья соседней телеги раздавался громкий храп. От одной из повозок в их ряду, там, где на заднем борту качался фонарь, доносился стук – мужчины играли в кости.
– Что же вы здесь делаете?
– Я приехала, чтобы завтра утром продать свой товар. Овощи. С фермы.
Мейбел огляделась по сторонам. У нее никогда не получалось схватывать на лету.
– А где муж?
– Муж умер неделю назад.
Между тем Селина устраивала постель себе и сыну. Из-под сиденья она достала плотно набитый мешок с сеном, высыпала содержимое и разровняла его по доскам телеги в передней ее части, предварительно сняв сиденье и прицепив его к боковой стенке в виде изголовья. На сено положила пустые мешки. Вытряхнула шаль, которая послужит им покрывалом. Мейбел следила за ее приготовлениями. В усталых глазах женщины проснулся интерес, постепенно сменившийся ужасом.
– Послушайте, вы ведь не собираетесь тут спать? Да еще с мальчиком! Прямо в этой телеге!
– Собираемся.
– Ну это… – начала она, потом, повернувшись, пошла прочь и сразу же вернулась. К ее стильному пояску было прицеплено множество бренчащих металлических вещиц – кошелек, карандаш, зеркальце, гребень, – все они соединялись специальной цепочкой под названием «шатлен». Мейбел открыла кошелек, вынула оттуда серебряный доллар и почти грубо протянула его Селине: – Вот, найди парнишке приличный ночлег. Себе и парнишке. Поняла?
Селина посмотрела сначала на блестящий круглый доллар, потом в лицо Мейбел. И к ее глазам подступили слезы. Она с улыбкой покачала головой:
– Ничего, мы и здесь переночуем. Но все равно спасибо тебе, Мейбел.
Женщина бросила свой доллар обратно в кошелек.
– Да, я всегда говорила: разные на свете люди бывают. Думала, это я невезучая, но если с вами сравнить, то, похоже, не так уж мне и плохо. Ночлег всегда имеется, хотя постель эта… ладно, доброй ночи. Слышите, Эльзи зовет. Да иду я, иду! Замолчи уже!
Было слышно, как обе женщины идут
