Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин

— Успокойся, кретин!., идиот! это я, Влад!! Даже не вздумай сопротивляться, ты, недоумок! Что же это ты такое вытворяешь?

— Влад… — пробормотал Фокин и, попятившись, сел сначала на столик, а потом, когда столик опрокинулся, — на спину все еще пытающегося подняться мистера Джекоба Скотта. — Ты что.., тоже с этими?

— Можно сказать, что да, — быстро ответил Свиридов.

— А в чем.., в чем дело? Погоди.., в-в-в.., разве это не охрана?

— Охрана-то охрана.., только не та охрана. Ты что, думал, что это служба безопасности клуба собралась поучить тебя за чинимые прямо в зале безобразия?

— А.., а что же тогда? — недоуменно выговорил Афанасий и смахнул ладонью налипший на лицо салат.

— Это охрана Владимира Ивановича Ковалева, — холодно ответил Свиридов, глядя, как медленно поднимается с пола начальник охраны заместителя шефа МИДа и подходят настороженные плотные ребята-"секьюрити" клуба «Ариэль»…

— Благодарю вас, — сухо проговорил Ковалев через четверть часа после описанного выше феерического побоища. — Вы были правы: у этого человека слишком высокий уровень подготовки и великолепные физические данные.., чтобы вот так просто идти на его задержание. Но и после того, как он оказал отчаянное сопротивление, после того, как он проломил голову моему начальнику охраны, после того, как одному сломал два ребра, а второму рассек лицо так, что придется швы накладывать, вы станете утверждать, что он совершенно непричастен ко всему этому кошмару в моем доме?.. Кстати, и мистеру Джекобу изрядно досталось. Я уж не говорю о том, что было бы дальше, не останови вы его с этой трубой…

— Не трубой, а шестом для художественного стриптиза, — довольно агрессивно возразил Влад. — А этот мистер Джекоб, кстати, от Фокина просто в восторге. И вообще, Владимир Иванович, вы меня разочаровываете: сначала преподносите мне Афанасия как банального убийцу-маньяка, а теперь упорно строите из него демоническую личность. Повторю: я не верю ни в виновность Фокина, ни, тем более, в виновность моего брата Ильи.

— Вы что… — начал было Ковалев, но Свиридов поспешно перебил его, не желая, чтобы тот делал какие-то скоропалительные и, следовательно, опасные выводы:

— Я буду счастлив способствовать вашим людям в расследовании этого преступления. Не только потому, что обвиняемые — мой брат и ближайший друг. Я думаю, что их-то невиновность доказать можно. А вот найти настоящего убийцу.., м-м-м.., я думаю, Владимир Иванович, вы имеете представление об уровне охраны вашего загородного дома?

— Да, разумеется. Профессионалы.

— Вот именно. А теперь представьте себе, какая подготовка должна быть у человека, который сумел проникнуть в этот напичканный охраной и нашпигованный разнокалиберными сигнализациями дом, убить человека — совершенно бесшумно! — и точно так же уйти.

— Ваш Афанасий как раз подходит.., свой уровень он продемонстрировал в «Ариэле». — Ковалев усмехнулся.

— Продемонстрировал, да — но с каким шумом.

Ведь уже тогда, когда я уходил из клуба, он был катастрофически пьян. Я ведь тоже находился в этом доме.., я бы услышал.

Ковалев пристально посмотрел на Свиридова.

— Понимаю, — немедленно отреагировал Влад, — я тоже подхожу под убийцу. Но вы на меня почему-то не думаете. Конечно, Настя легко подтвердит, что я все время был с ней.., но ведь и с Фокиным непрестанно были Климов и Скотт.

— Да, кстати, где они?

— Американца отвезли в гостиницу, а Климова выловили в «ариэлевской» секс-кабинке, где он увлеченно беседовал об астрономии с голой девицей, и отправили домой, благо на ногах он упорно не стоит.

— Вы всегда так опасно шутите?

Свиридов помолчал и коротко ответил:

— Нет, только тогда, когда меня к этому вынуждают. Вот что.., где сейчас Илья?

После того, как был получен лаконичный и точный ответ, Свиридов произнес:

— Вы вот что.., посадите Афанасия в одну комнату с Ильей. Само собой, там должна быть прослушивающая аппаратура и, быть может, даже видеокамеры есть. Даже в случае, если они абсолютно ни в чем не виноваты, как то полагаю я, это не будет лишним.

Ковалев пристально посмотрел на него и наклонил голову в знак согласия…

— Пора выпускать пацана, — сказал майор с утиным носом, смотря на экран черно-белого монитора, на котором виднелась скорчившаяся фигура младшего Свиридова и зловещие силуэты его соседей по камере.

— Да он же там пять минут сидит!

— И что.., эти ребята скорые, они его там мигом натянут, а потом выпотрошат, как куропатку.., хорошо еще, если не в буквальном смысле.

— Но ты же сам обещал ему все прелести семейной жизни на «зоне»!

— Мне дано указание только припугнуть его. Не более. Думаю, пора выпускать.

В этот момент зазвонил телефон. Майор снял трубку:

— Да, Овсянников слушает. Да. Понял. Так точно. Значит, в тринадцатую. Ясно.

Он положил трубку и сказал своему Собеседнику, плотному лысеющему капитану:

— Ну че.., еще одного в ту же камеру. Свиридова не выпускать. Что, Ковалев их похоронить решил, что ли? Ну что ж, дело его.

— А кого арестовали-то?

— Откуда я знаю? — пожал плечами майор Овсянников.

…Перед Фокиным распахнули дверь и легонько подтолкнули в спину с начертанной на ней цифрой «13»: более решительные действия против него применять не стали, потому как, вероятно, уже стали известны обстоятельства задержания этого гиганта в ночном клубе «Ариэль».

Фокин окинул мутным взглядом зловещие лица сокамерников — и вдруг вздрогнул и протер глаза, словно испугавшись, что его наконец-то хватил долгожданный приступ белой горячки: ему показалось, что у скорчившегося на полу человека, над которым угрожающе склонился тощий зек крайне зловещего вида, лицо Ильи Свиридова.

— Илюха? — наугад спросил он и, шагнув вперед, покачнулся, потому что все-таки был сильно пьян. — Илюха, ты, что ли, или это меня делириум тременс глючит?

Человек слабо качнул головой и отозвался:

— Афанасий?

— Илюха! — воскликнул Фокин и, не обращая внимания на посуровевшего Осипа (именно так назвал тощего татуированный Кабан), склонился к младшему Свиридову и, протянув ему руку, легко поднял его с грязного пола. — Как же ты сюда попал.., да что же это такое?

— А это еще что за баклан? — проворчал здоровенный Кабан и, поднявшись с нар, на которые его не более минуты назад усадил возглас Осипа, по-бойцовски выпятил грудь. Однако, подойдя к Фокину, обнаружил, что ниже нового соседа по камере больше чем на полголовы и примерно в полтора раза поуже в плечах.

— Тебя что, к уркам посадили, Илюшка? — сочувственно прогудел Фокин. — То-то я смотрю, рожи у них больно поганые.., они что, с тобой что-нибудь сделали?! — внезапно осенило его.

— Не успели… — уныло проговорил Илья и, поняв, что все его злоключения (по крайней мере, в пределах этой камеры) позади, без сил осел вдоль стены, не выпуская руки Афанасия.

— Ты, Оклахома, — произнес Осип, — ты что… за эту Маню впрягся, что ли? Нехорошо, братец. И еще тринадцатый номер.., несчастливый номер.

— Правда, что ли? А в буддизме и синтоизме это, между прочим.., священное число.

Выдав это непонятное сообщение, Фокин подошел к нарам и, одним коротким движением сдернув с них крысовидного ублюдка, сказал Илье:

— Ложись спать. Уже утро скоро, а у тебя, по ходу, ни в одном глазу. А утром, поди, следак на допрос потащит.., ты ж зеленый с недосыпу.

— Да он рамсует, братва, — пискнул Крыс и в отчаянии бросился было на нахального экспроприатора его законной жилплощади, но легкий тычок Фокина отбросил урку на пол.

— Борзеет, плесень, — процедил сквозь зубы Кабан и посмотрел на съежившегося Илью и сонного Фокина. — Завалим этого барана, а?

И он дернулся в сторону Афанасия, купившись на его обманчиво расслабленный вид.

И он был не первый, кто купился на это. Не первый даже за последние два часа.

Стоявший к бандиту вполоборота Фокин легко развернулся и нанес страшный встречный удар. Удар был такой чудовищной силы и скорости, что бандит не успел издать и звука.., чавкающий звук издал только его череп, который принял на себя стремительный выпад Афанасия.

Кабан отлетел так, словно его приложили по меньшей мере бревном. Его лицо тут же залилось кровью — по всей видимости, Фокин проломил-таки ему голову.

Осип издал дребезжащий гортанный крик и выхватил заточку, видом которой он с таким успехом воздействовал на Илью, но Фокин встретил это угрожающее движение усталым раздавленным смешком:

— Да я же спать хочу, уроды! А вы как мухи на говно.., ну что ты будешь делать!

Четвертый урка под властным взглядом Осипа двинулся к Фокину, но внезапно от стены отделился Илья и, резко выдохнув, ударил того в челюсть.

Правда, сил измученного парня хватило только на то, чтобы бандит попятился и попал прямо в руки Фокину. Но и этого удара, как выяснилось двумя секундами позднее, оказалось вполне достаточно.