Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин

Ковалев задумался, пошевелил губами, а потом ответил:

— Нет. Я не настолько доверяю вам.

Свиридов вспомнил, как однажды, года два назад, когда Фокин еще был провинциальным священником, ребята из вневедомственной охраны повязали Афанасия, переусердствовавшего в драке в каком-то ночном заведении и передали его деятелям ППС, то бишь патрульно-постовой службы. Ввиду особо значительных размеров задержанного на него надели наручники, посадили в милицейский «газик» и повезли в вытрезвитель.

По дороге Фокин немножко протрезвел, очухался, без особого труда разорвал цепочку стальных «браслетов», а потом выломал дверь машины и перевернул «газик» набок вместе с сидящими в ней тремя милиционерами. Доблестные блюстители порядка сидели тихо, не пикнув, до тех пор, пока удаляющаяся фигура Фокина, стукающаяся обо все встречные столбы, не скрылась за углом.

Конечно, сейчас было совсем другое дело. Афанасия хотели везти не в вытрезвитель, и совсем не те зеленые сержантики, недавно окончившие школу МВД.

Но и матерые волки из ФСБ часто ломали зубы о боевую выучку птенцов гнезда полковника Платонова.

К ночному клубу «Ариэль» они подъехали в шестом часу утра. Буквально за несколько минут до свертывания шоу-программ и выдворения загулявших посетителей, которых, судя по количеству припаркованных на клубной стоянке машин, оставалось не так мало.

В клуб пошли пятеро. Начальник Ковалевской охраны и трое его подчиненных и — все-таки Свиридов. Мало ли что, рассудил Владимир Иванович Ковалев.

Охранник на входе попытался было тормознуть их: дескать, мы скоро закрываемся! — но, увидев удостоверения федеральной службы безопасности, кивнул головой: проходите.

Начальник охраны Ковалева окинул взглядом полутемный зал и несколько извивающихся вокруг шестов обнаженных женских фигур в самом центре его и спросил Влада:

— Есть он тут?

Свиридов пристально всмотрелся в это карнавальное блуждание темных фигур в разлетающейся под сполохами мечущихся разноцветных лучей полутьме, прищурив глаза и потирая переносицу, словно это могло обострить его и без того прекрасное зрение.

Почти неосознанно глаза выхватили участок зала вокруг дальнего шеста, у которого работала довольно-таки габаритная и фигуристая дама в крошечных, «веревочных», как говорил в таких случаях Влад, трусиках.

У столика возле шеста с этой дамой он заметил человека в черной майке с цифрой «13» во всю спину. Тот сидел на стуле, широко раскинув ноги, и лениво швырял в танцующую перед ним даму фруктами. По всей видимости, это была или клубника, или крупная черешня, или сливы.

Под столиком копошилась еще одна дама, уткнувшаяся лицом куда-то в низ живота человека с номером «тринадцать» и делавшая характерные возвратно-поступательные движения. Настолько характерные, что не могло быть сомнения в роде услуг, которые она оказывала «тринадцатому».

Вокруг шеста блуждала еще одна мужская фигура — в расстегнутой на груди белой рубашке, со сбившимся набок галстуком. Свиридов тут же узнал американца.

Мистер Скотт, судя по всему, был пьян, как пятьдесят семь пантикапейских жрецов на священном празднике Бахуса. Вероятно, ни одному жителю заокеанской страны небоскребов за любой отдельно взятый год своей жизни не приходилось выпивать столько, сколько выпил мистер Джекоб Скотт за последние трое суток. Вот уж воистину верна поговорка: с кем поведешься, с тем и наберешься.

Он ходил вокруг шеста и время от времени хватал танцовщицу за ее пышные прелести, при этом не забывая снабжать труженицу ночного фронта «зелененькими».

— Та-ак, — протянул Свиридов. — Кажется, нам туда.

— А этот пьяный болван с ним, что ли? — холодно проговорил начальник Ковалевской охраны и жестом показал своим людям, куда им следует направиться.

— Да, — саркастично ответил Влад. — Этот пьяный болван — небезызвестный Джекоб Скотт, режиссер Голливуда средней руки. Снимает отстойный ширпотреб.

…Фокин был полностью удовлетворен жизнью Он наелся, напился, и вообще — сытое довольство настолько переполняло его монументальный организм, что он почти не замечал усердствующей перед ним девицы, которая за сто позаимствованных у Джекоба баксов оказывала Афоне не обозначенные в реестре заведения секс-услуги.

Время от времени он поднимал глаза на вертящуюся перед ним толстуху, вокруг которой на полусогнутых бегал американец, и лениво кидал в нее морожеными фруктами, только что принесенными ему официантом.

Именно в этот момент он почувствовал, что на его плечо легла чья-то рука, а в затылок уперлось что-то холодное и твердое.

Он не раз в своей жизни ощущал подобное прикосновение и потому тут же — как ни пьян он был — тут же определил, что это дуло пистолета.

Он медленно повернул голову и тут же получил такой удар в основание черепа, что упал прямо на тонко взвизгнувшую девицу.

— Хорошо устроился, сука, — донеслось до него сквозь наплывший дурнотный туман, и Афанасий почувствовал, как на его запястьях защелкивают наручники.

Да что же это такое, гулко прогрохотало в голове Фокина — приличному человеку уже и отдохнуть нельзя!

…Откровенно говоря, Афанасий подумал, что на него напала служба безопасности клуба. Если бы он знал, как предположение, всплывшее в подогретом алкоголем мозгу, далеко от истины, возможно, что Фокин и не спровоцировал событий, последовавших непосредственно за тем, как на него надели наручники.

Но он не знал.

Его грубо подняли с пола, и тут.., вероятно, сотрудники ФСБ и сами не поняли, как эта заплетающаяся в собственных конечностях туша, эта куча рыхлого, до невозможности пропитанного алкоголем и дремотной расслабухой мяса вдруг по мановению ока превратилась в груду стальных мускулов.., как сгнившей бечевкой, жалобно звякнув, перервалась цепь наручников — и их главный, который и нанес Фокину тот самый единственный удар, отлетел метра на четыре и врезался в стену.

И, обмякнув, сполз по ней на пол.

Фокин развернулся и хлестнул обрывком цепи по лицу второго фээсбэшника, державшего его под левую руку. Тот со стоном отскочил и схватился руками за лицо. Между пальцев его проступила кровь.

Третий поднял на Афанасия пистолет, но молниеносным движением Фокин схватил со своего столика мороженую хурму и швырнул в Ковалевского охранника.

Вы когда-нибудь пробовали на ощупь хурму, выдержанную в морозильнике, где-то при минус двадцати пяти, часов эдак пять? Ну так вот, это примерно то же самое, что запустить увесистым булыжником.

И эффект при попадании, естественно, примерно тот же.

Хурма угодила в грудь сотрудника госбезопасности, он буквально взвыл от боли и опустился на пол, пытаясь восстановить перехваченное дыхание.

Последний, четвертый детина, мало чем уступающий Афанасию в габаритах, удачно врезал ему ребром ладони, и Фокин отлетел к шесту, сбив с ног Скотта, который, кажется, ничего и не заметил, всецело захваченный прелестями русской стриптизерши.

Свиридов, наблюдавший за происходящим с некоторого отдаления, уже спешил на помощь.., нет, не к Фокину, а к Ковалевским ребятам, которые совершенно напрасно не учли предупреждений Влада. События разворачивались так быстро, что за время, пока Фокин вырубил троицу сотрудников ФСБ, Влад преодолел только половину расстояния, разделявшего его и Афанасия.

Тем временем ущемленный в самых светлых чувствах Афанасий прорычал хриплое ругательство и оттолкнул любимую танцовщицу Джекоба (который, кстати, упал на пол) так, что она отлетела на столик и, подпрыгнув на упругом заду, как на батуте, скатилась по лестнице в полуподвальное помещение, где располагались кабинки для любителей ударного секса.

— Сука-а-а!

Афанасий вцепился в массивный металлический шест, под смуглой кожей обнаженных волосатых рук заиграли мощнейшие мускулы, и Фокин, словно играючи, вырвал шест из креплений, причем с потолка рухнул внушительный кусок бетона и едва не проломил голову пытающемуся встать мистеру Скотту.

— Аа-а-а, бля! Съели, мррррази!

Со всех сторон смотрели перепуганные и ошеломленные посетители…

Последний уцелевший фээсбэшник, очевидно, забыл инструкции, потому что он решительно вскинул пистолет и уже было нажал на курок, но в самый последний момент подоспевший Свиридов ударил его по рукам. Грохнул выстрел, пуля угодила в стену, отделанную под старинную каменную кладку, и выбила сноп искр.

Фокин шагнул вперед, огромный металлический шест мелькнул в его руках с такой легкостью и быстротой, словно это была тонкая деревянная палочка…

— Афоня, мать твою!! — остервенело заорал Влад и, прыгнув вперед, чудом разминулся с просвистевшей над его головой массивной железякой. — Ты что же это, ублюдок пьяный, творишь, бляха-муха!!!

Его руки вцепились в плечи Фокина с такой силой, что тот взвыл и выронил шест.