Жнецы суть ангелы - Олден Белл

— Опасности — это как бы то, к чему я привыкла.

— Темпл, не нужно говорить «это как бы то».

— Почему?

— Нелепый набор слов, — ответил он, как будто повторял чужие слова. — Такие обороты свидетельствуют об отсутствии четкого суждения. То есть изысканности.

— Нелепость — это все, на что я способна.

— Сколько тебе лет?

— Я не знаю. Какой сегодня день?

— Четвертое августа.

— Тогда, наверное, мне уже шестнадцать лет. Я думаю, мой день рождения был на прошлой неделе.

Она попыталась вспомнить, что делала в такую знаменательную дату, но дорога съела все различия между прошедшими днями.

— Шестнадцать! — радостно воскликнул Дирк. — Мне тоже шестнадцать. Не хочешь пойти со мной на свидание?

— Свидание?

— Мы можем заглянуть в столовую и заказать там «коку».

— Со льдом?

— Они всегда подают ее со льдом.

— Хорошо. Идем на свидание.

Они отправились в столовую. Дирк настоял на том, чтобы держать ее за руку. Он разочарованно нахмурился, когда Мори последовал за ними, но Темпл отказалась оставлять своего спутника на улице.

Столовая привела ее в восторг. Настоящая стойка, столы, кабинки и все остальное, что она фрагментарно встречала в запыленных пустых заведениях у обочин дорог. Дирк пригласил ее в кабинку, однако Темпл опять ответила отказом. Ей хотелось посидеть за стойкой. Они взобрались на высокие табуреты, и Дирк заказал три «кока-колы». Играя роль великодушного хозяина, он даже отдал Мори свою соломинку.

— Тебе нравится музыка? — спросил юноша.

— Да. А разве бывают люди, которые не любят ее?

— Нам повезло. На нашей защищенной территории сохранился музыкальный магазин. Прямо на этой улице. Я могу на спор назвать тебе сотню композиторов, которых ты никогда не слышала.

— Для тебя это будет безопасным пари.

— Мне нравится рок-н-ролл, но я в основном слушаю классические композиции Чайковского, Рахманинова и Сметаны. Вот настоящая музыка для цивилизованных людей! Ты слышала «Девятую симфонию» Дворжака? Это самая красивая вещь в мире. Она вызывает во мне чувство, что все доступно и возможно.

Он продолжал говорить о чем-то интересном и совершенно незнакомом для Темпл. А она посасывала «коку» и вылавливала ложкой маленькие кубики льда. Они весело хрустели на ее зубах, и мир, о котором рассказывал ей милый юноша, казался очень странным и приятным местом. Конечно, он никак не соответствовал реальности, которую видела Темпл, и ни один ее знакомый не поверил бы в его существование. Но ей нравилось слушать рассуждения Дирка о великом будущем людей, и поэтому она не прерывала своего собеседника.

Он с восторгом заявил, что администрация города решила расширить территорию крепости — передвинуть баррикады и квартал за кварталом занять весь Лонгвью. Однако для этого требовались люди, способные защищать границы. Их община нуждалась в новых поселенцах, в специалистах, обладавших мастерством, умом и продвинутым мировоззрением.

— И однажды мы вернем себе весь город! — продолжал он, возбужденно размахивая руками. — Затем мы продвинемся дальше на восток до самого Далласа! И на юг, к Хьюстону. Это нам по силам. Нужны лишь люди. А когда мы объединимся с теми двумя городами, наша армия пройдет по остальному Техасу. Мы восстановим штат и заявим права на прежнюю цивилизацию. Солдаты будут расширять границы колоний под музыку Дворжака, потому что этот композитор писал музыку для нового мира. Мы отстроим новый мир, и тогда алчным присоскам некуда будет идти, кроме как в глубины океана.

— Присоскам? — спросила она.

— Тем, кто высасывает нашу кровь, — ответил Дирк. — А ты как называешь их?

— Забавное слово. Я никогда не слышала раньше, чтобы о них так говорили.

— Ну…

Он выглядел обескураженным. Темпл почувствовала сожаление, что сбила юношу с его волны. Затем к ней пришло раздражение по поводу ее сожаления, возникшего из-за мальчика с большой серебряной пряжкой на поясе.

Но он собрался с духом и подтянул на шее розовый бантик счастья и оптимизма. Взяв ее под руку, Дирк предложил прогулку по девяти кварталам Лонгвью. Ладони Темпл вспотели. Она пыталась высвободить руку, однако Дирк не отпускал ее. Он с улыбкой продолжал рассказывать о городе и даже не смотрел на нее, как будто не сомневался в том, что однажды они поженятся, и у них будет целая жизнь, чтобы разглядывать друг друга.

— Чем тебе нравится заниматься? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Темпл, почему ты всегда спрашиваешь, что я имею в виду? Меня смущают такие вопросы.

Он вздохнул, но, вспомнив о благих плодах терпения, улыбнулся ей.

— Например, мне нравится слушать музыку, — пояснил Дирк. — Еще мне нравится читать книги или писать рассказы о странствиях и приключениях. У нас дома имеется гитара. Я люблю играть на ней. А какие у тебя увлечения?

Почти все ее увлечения были связаны с выживанием в реальном мире. Но они не соответствовали игре на гитаре. Не тот уровень. Она пыталась найти подходящий ответ и не могла.

— Мне нравится то же самое, — сказала Темпл. — Абсолютно то же самое.

— Тогда у нас много общего, — обрадовался Дирк.

— Конечно. К сожалению, мне пора идти.

— Хорошо.

Не выпуская ее ладонь из своей руки, он встал перед ней.

— Мне понравилось наше свидание, — произнес Дирк.

— Мне тоже. Спасибо за «коку».

— Я хотел бы встречаться с тобой.

— Это было бы здорово. Но я не останусь в Лонгвью. То есть я хочу сказать, что ваш город чудесный и все такое, однако мы с Мори должны попасть в другое место.

Дирк принял эту новость как истинный джентльмен.

— Я тебя никогда не забуду, — сказал он.

— Правда?

Он поцеловал ее — совсем как ребенок. Рот Дирка накрыл губы Темпл, и, когда он отклонил голову, ей пришлось вытереть слюну с подбородка. Она вспомнила Джеймса Гриерсона. Его поцелуи, пропахшие виски, были приятными и настоящими.

Попрощавшись с милым юношей, она повела Мори к поезду. Там ее уже ожидал охотник Ли.

— Где ты пропадала? — спросил он.

— Я ходила на свидание.

— Что? На свидание?

Он начал смеяться.

— Неужели какой-то местный слюнтяй влюбился в дикую принцессу с пустошей?

— Это не смешно.

Но догадка Ли была настолько верной, что она тоже засмеялась. Они хохотали, держась за животы, и их звонкие голоса нарушали тишину угасавшего заката.

Уилсон познакомил Темпл с мужчиной по имени Джо. Тот, по просьбе старого машиниста, согласился одолжить ей автомобиль с условием, что она вернет его на обратном пути. Джо сказал, что Пойнт-Комфорт находился к югу от Хьюстона, — всего лишь один день пути от Лонгвью, если не плутать по дорогам. Разложив на столе большую карту, он показал ей толстым пальцем правильный маршрут. Темпл внимательно прислушивалась к цифрам. 259-я трасса до округа Накодочес. Там ей следовало свернуть на 59-ю. Эта магистраль шла в нужном направлении, но в местечке Эдна ей нужно было перебраться на 111-е шоссе и проехать к дороге номер 1593.

— Может, тебе лучше записать все эти ориентиры? — спросил Джо.

— Все нормально. У меня хорошая память. 259, 59, 111 и 1593.

— Ну хотя бы карту возьми.

Он прочертил маршрут желтым маркером, сложил карту в аккуратный прямоугольник и отдал ее вместе с сэндвичами, приготовленными женщинами из столовой. Члены городского комитета снабдили Темпл чистой одеждой.

Позже Ли нашел ее у одной из баррикад, которую охраняли двое мужчин, сидевших в газонных креслах перед прожекторами. Мощные лучи света разгоняли тьму на подступах к крепости.

Ли присел на бульварную скамью рядом с Темпл и тихо спросил:

— Когда отправишься в путь?

— Утром. Джо сказал, что, если дороги будут в хорошем состоянии, я смогу добраться до цели к полуночи.

— Это хорошо. А если родственников Мори там не окажется? Что ты тогда будешь делать?

— Не знаю. Наверное, привезу его сюда или доберусь до Далласа. Там большая колония. Кто-нибудь примет его.

— И что потом?

Она пожала плечами.

— Возможно, поеду на север. Хочу посмотреть на некоторые вещи.

— Послушай, Темпл, — повернувшись к ней, произнес Ли. — Я полагаю, ты не захочешь взять меня с собой?

— Ты правильно полагаешь.

— Но почему?

— Ты можешь погибнуть из-за меня, и это станет еще одним грузом, который я понесу в своем сердце.

— Темпл, я годами выживал в диких местах. Смерть меня не берет.

— Рано или поздно ты умрешь. Я просто не хочу, чтобы ты в тот момент был рядом со мной.

— Ты жесткая, как гвоздь!

— На самом деле — нет.

— Я знаю.

Темпл чувствовала его взгляд на себе, но ей не хотелось смотреть ему в глаза. Она нарочито разглядывала асфальт, блестевший под уличными фонарями.