Ангел ходит голым - Измайлов Андрей

На пользу, да?

Дело-то общее. Не так ли?

Глава 9

Не назвала поставщика. Может, и знает его, но не на уровне Ф.И.О., даже не на уровне телефонного номера. Так… рекомендован кем-то как знаток всяких элитных…

Но хотя бы словесный портрет?

Можно попробовать. Понимаете… Что-то чрезвычайно знакомое, но чего никак нельзя ухватить. Эти узенькие, зоркие, ярко-кофейные глазки с разрезом наискось. Тревожный изгиб чёрных бровей, идущих от переносья кверху. Энергичная сухость кожи, крепко обтягивавшей мощные скулы. А главное, выражение лица — злобного, насмешливого, умного. Пожалуй, даже высокомерного. Но не человеческого, скорее звериного. Ещё вернее, принадлежащего существу с другой планеты.

Момент! Что за текст? Не отсюда.

Конечно! Мулька от Макса, без интонтонирования кавычек. Взяла на вооружение. Кстати, нередко Макса переигрывала, если он вдруг с ней затевал. Бросил эту затею — с ней. Проигрывать не любит, не любил…

Ах да. Текст. Куприн же. «Штабс-капитан Рыбников». Не опознали, Ева Людвиговна?

Куприна? Нет. Штабс-капитана Рыбникова? Нет. Но в самом описании как таковом что-то чрезвычайно знакомое…

Sapienti sat, умному достаточно. Щегольнула в давнишних путевых заметках про Амстердам латынью Лилит Даниялова. И сейчас вот — тоже весьма уместно.

Еве Лювиговне — достаточно. Что sapienti, то sapienti. Поздравления с дурой — на совести Евлогина. Нет у него совести!

Словесный портрет — совпадает до… совпадает. Ева Людвиговна всегда инстинктивно держала дистанцию, не подпускала. Обиняк. Те же близнецы-братья в Краславе! Как бы объяснить (самой себе хотя бы)… Евлогина того же сволочью — вслух и запросто. Но Макса — нет. С ним всегда настороже. Эти узенькие, зоркие, ярко-кофейные глазки с разрезом наискось, выражение лица — злобного, насмешливого, умного. Как бы объяснить…

Не собирается она ничего никому объяснять (самой себе тоже)! Было, было, было — и прошло, угу-гу!

Созвониться, сыграть в непринуждённость, мельком спросить «слушай, ты ведь тоже с ней как бы знаком?» Вообще мимо! Заведомый проигрыш.

И — в конце концов! Капитану Меньгиш, что, больше всех надо?! Нет дела! К чёрту подробности! В том числе подробность: почему пресловутая фигурантка (пресловутая, да, пресловутая!) не назвала?… Словесный портрет словесным портретом…

Элементарно, Меньгиш!

Тратить лишнее время, привлекать лишнее внимание, бросать лишнюю тень? Законопослушность, да! Кто бы спорил! Но кем там говорено: главное — не суровость, а неотвратимость?

Ева Людвиговна поручится за неотвратимость? В грамм добыча, в год труды. Суровость подавно вне компетенции — в суд, все в суд.

А так… Довольно приемлемо получилось.

Спросила впроброс: тут у человека одного торжество, неплохо бы ему коньяк какой-нибудь этакий, он ценитель, но не шляться же по бутикам-супермаркетам, ещё подсунут не то.

Старина Макс: говно-вопрос! «Все флаги» на то и «Все флаги». Гарантия качества. Бармену распоряжение: Боря, чтоб было, и доставить!

Бармен Боря и доставил (ничтоже сумняся тоже красиво звучит, даже лучше пресловутого). Не абы что, duty free, проверенный поставщик, свои люди — сочтёмся.

И такой конфуз! И саднит, саднит. Лишь намекнёт при случае какая-нибудь подруга редкостная: «Насчёт алкоголя из duty free всё-таки поостереглась бы ты. Прен-цен-ден-ты, знаешь ли…» — сразу в срыв: «Прекрати!!!» Хотя, если разобраться, она вообще ни при чём. Разбирались уже — с пристрастием. С огорчением отступились: да, ни при чём. Всем спасибо, все свободны.

Все? Все, да не все.

Бармен-Боря постфактум был спрошен. Ответил искренне. Надо только уметь спросить. Макс — умеет. Умел.

Бармен-Боря потом сразу куда-то делся. Ошибки надо не исправлять. Их надо смывать! Кровью! Вряд ли. Всё-таки не изверги. Но барменом Боре не быть уже нигде никогда, волчий билет. Деревня, тётка, глушь, Саратов. Как-то так, возможно. Или, возможно, не так.

Но тот уродец, который сбагрил тому Боре тот коньяк… С ним иначе. Назвал все точки, куда ещё успел сбагрить одну-другую элитную бутыль. Чёртова дюжина точек ровным счётом! Потом — выпил залпом стакан того самого коньяка, припасённого под стойкой. И ещё стакан. И тогда уж до дней последних донца ещё. И под ту стойку брык замертво. Совесть умучила, не иначе. А то ведь иначе как? Пришёл некто перед самым закрытием бара, существо с другой планеты. Гипнотически: ты? Гипонтически: кому ещё успел? Гипнотически: себе наливай того самого, пей, ещё пей, напоследок пей. Разве воспротивишься?! Просто совесть. Ну, совесть. Такое слово.

Ещё! Зачем связывать внезапно траванувшегося уродца-бармена с очевидным несчастным случаем в Горелово? Логика? Да, воспламенился внезапно гараж, сгорел дотла, пока пожарные поспевали. (Неподалёку от взрослых, но взрослые там налево, а гараж там направо.) Ну, не дотла. Остов «буханки» внутри гаража опознаваем. Труп внутри «буханки», да, неопознаваем — тлеющее полено. А нечего, понимаешь, хранить в гараже уйму канистр с чёрт знает чем. И курить в неположенном месте. И огнетушитель где? Нету? Был ли? Что за народ! Сами себе делаем хуже, потом удивляемся: ой, полено!

Ещё насчёт сущностей, кроме необходимых. Финско-шведский паром сейчас, в данный-конкретный, момент — где? Где-где! Следует своим курсом, на полпути. А что такое? Ничего-ничего. В судовой роли не указан ли матросик Балаев? Балаев, Балаев… О, был такой! А есть ли, проверьте, пожалуйста. Упс! Обыскались — делся куда-то. Вразвалочку сошёл на берег и выбрал свободу? Балтийским ветром сдуло с палубы? Девушка не дождалась, и он сам… и сия пучина поглотила его. Будем выяснять. По прибытии.

Ну, не уродцы?! Сообразили маленький гешефт. Всё как у взрослых, по их понятиям. Поделом и!

Обронил же Макс: ничего-ничего. Всё решаемо по мере поступления — обронил же.

Довольно приемлемо получилось.

Именно безличное «получилось». Багдашов-то каким боком?! Почтенный держатель сети «Все флаги», чем и славен, и только лишь. Старина Макс!

Эй, конспирологи, читающие что ни попадя (главное, верящие на уровне «но что-то в этом есть»), слушайте сюда!

Пусть! Умножим сущности кроме необходимых. Всё он, всё он! Mad Max! Mad Max: Fury Road!

О как! Да он же чёртову дюжину жизней спас! Тех самых! Когда б не он, та чёртова дюжина обрела б тот элитный коньяк с подачи некоего ныне покойного бармена в различных барах — и немедленно б выпила. Со всеми вытекающими.

Но именно старина Макс повлиял, отсигналил всем.

Изъяли.

А мог и не! Тем более «Все флаги» далее в списке отсутствовали, кроме необходимых. И конкуренты сражены. Серия загадочных смертей от некачественного алкоголя в различных барах Питера! Только «Все флаги» по-прежнему — вот! Искус, однако.

Но — милосердие иногда стучится в их сердца.

Mad Max! Mad Max! Думайте, прежде чем…

Думайте, прежде чем…

А была, была мыслишка. В порядке бреда. Много позже после того, как всё рассосалось. Но была.

— Представляешь, старина, забить тогда на всё, пустить на самотёк. И — как будет, так будет.

— Зная, как будет.

— С полуслова понимаем друг друга! И, прикинь! В Питере чёртова дюжина смертей — минимум миниморум. Не все же в одиночку пьют, а с кем-то. Менты на ушах, днём с огнём ищут. А мы-то знаем!

— Теракт! Заговор!

— О! И матросик сгинувший — Балаев. Не без привкуса фамилия! Аллах акбар! М?

— Да хоть Балалаев. Балалайкин! Впрочем, ты прав, старина. Аллах акбар до кучи! На этих трёх уродцах можно бы себе и репутацию приподнять!

— Бы, старина, бы.

— Опять прав, старина. Сочтём н-н-неконструктивным! Ну их всех и это всё!

— Кулон Кузьмы, старина!

— Кулон Кузьмы!