Огнерожденный - Роман Афанасьев

– Что это? – тихо спросил он.

– Ерунда – отозвался Танвар и сплюнул. – Какая-то шишка возвращается домой. С охраной. Припозднился гуляка, видать в кабаке засиделся. Но давай-ка, лучше свернем в сторону.

И северянин легонько подтолкнул подмастерье к черному проему переулка.

– Почему мы спрятались? – спросил подмастерье, когда они с Танваром прошли переулок и вывернули на другую улицу.

– От греха подальше. Покажется начальнику стражи, что мы наемные убийцы, замышляющие покушение на шишку, которого он охраняет – неприятностей не оберемся. Сначала скрутят, без лишних разговоров, а потом потащат на допрос. И будешь потом три дня доказывать, что ты всего лишь прохожий. Причем хорошо, если начальнику охраны, а то как бы не Тайной Канцелярии… Тут, брат, столица. Это мог быть и король.

Фарах поежился. Кажется, – вот она, опасность. Вроде бы, слава всеблагому Энканасу, миновала. Но почему так тревожно? Почем мурашки бегают по спине и немеют кончики пальцев? Почему так хочется заорать в полный голос и броситься прочь отсюда, не разбирая дороги и не оглядываясь? Почему?

Они шли по длинной темной улочке, углубляясь в каменный лабиринт города а Танвар все болтал, заливался соловьем, расписывая, какая прекрасная жизнь начнется с завтрашнего дня. Кажется, он убеждал сам себя, а не Фараха. Подмастерье же его не слушал – совсем. Он был занят своими собственными переживаниями. Страх не уходил. Холодной лапой он цеплял за сердце, заставляя его биться все быстрей. Подмастерье пытался избавиться от него, убеждая себя в том, что уже все позади и потому пропустил тот момент, когда Танвар вдруг остановился. Фарах, шедший следом, ткнулся ему в спину, изумленно поднял голову и тотчас был отброшен в сторону сильной рукой северянина.

– Беги! – заорал Танвар. – Беги, дурак!

Фарах, упавший на мостовую, приподнялся и увидел, как из темноты переулка на Танвара бросились темные фигуры. Три, нет – четыре, силуэта с обнаженными мечами…

Северянин выхватил свой клинок и теперь вытанцовывал на темной улицы, лихо рубясь сразу со всеми противниками. Он сразу оттеснил их прочь от Фараха, увел схватку подальше от упавшего друга, вертясь как, юла.

Звенела сталь, над улочкой повисли проклятья Танвара. Нападавшие дрались молча. Северянин вился ужом и двигался так быстро, что казался похожим на вихрь. Он стриг мечом воздух, пинал противников по коленям, толкался плечом…

Один из нападавших вдруг зашелся криком и повалился на спину, хватаясь за рассеченное бедро. Второй, не успевший отскочить, получил удар оголовьем рукояти в голову, и рухнул на камень мостовой. Оставшиеся двое не отступали, они продолжали атаковать Танвара – так же напористо и яростно, как в начале схватке.

Фарах вскочил на ноги, схватился за нож, и тут же с досады прикусил губу. Нож бесполезен против меча, да и он не такой уж хороший боец. Но надо помочь… Фарах бросился вперед, надеясь отыскать меч, выпавший из руки нападавшего.

Сделав всего лишь шаг вперед, он увидел еще двоих. Они стояли в тени, и смотрели на схватку, казалось, ждали, чем закончился дело. Подмастерье замер, не зная, что делать, и в этот момент его приметил Танвар, увернувшийся от очередного выпада.

– Беги, – крикнул он. – Беги дурак, это за тобой!

Один из тех, что прятался в тени, вскинул руку и ослепительная вспышка разорвала темноту, осветив на мгновенье поле боя. Ветвистая молния ударила в Танвара и отбросила его на землю. Северянин не успел даже вскрикнуть. Зато закричал Фарах. Закричал во всю мочь, во все горло, видя, как двое с мечами метнулись к упавшему северянину и одновременно пронзили его мечами.

Подмастерье бросился вперед и нож сам прыгнул в руку. Фарах не думал ни о страхе, ни о бегстве. Он только кричал, страшно и отчаянно, словно это его пронзила холодная сталь. Кричал и бежал. И все же он опоздал.

Северянин вдруг вскинул руку и один из нападавших повалился, пронзенный насквозь мечом. Второй размахнулся и сильным ударом пригвоздил Танвара к земле.

Фарах захрипел и в этот момент над улицей снова блеснула молния. Подмастерье знал, что она направлена в него, чувствовал ее приближение. Он вскинул руки, закрывая лицо, и на них заплясал огонь – точно такой, как в ночь нападения разбойников на караван.

Молния ударила точно в пылающие ладони и отбросила Фараха назад. Он с размаху сел на камень и затряс головой. Боли не было. Сил – тоже. Казалось, удар молнии выпил из него всю жизнь. Подмастерье поднял голову. Перед глазами все плыло, и он как в тумане видел что к нему подбирается последний из нападавших, занося меч для удара. За его спиной маячили два темных силуэта. Теперь Фарах знал кто это. Темные Жрецы. Они, наконец, добрались до него. И до Танвара…

Сил не было даже чтобы закричать. Даже чтобы заплакать. Подмастерье отрешенно смотрел, как сверкает в свете звезд меч, занесенный для удара. Он знал, что пришел его срок.

Темнота снова отступила, раздалась в стороны, и новая вспышка осветила улицу. Но на этот раз, огонь полыхнул за спиной Фараха. Над его головой, с шумом рассекая воздух, пролетел огненный шар и расплескался о грудь человека, занесшего над головой меч. Убийца вспыхнул, как сухое дерево, раскинул руки, выронил оружие и заметался по улице живым факелом. Два темных силуэта метнулись назад в тень, и им вдогонку полетели еще два огненных шара, превращая ночь в день.

Фарах поднялся на четвереньки и пополз вперед, к Танвару. Он не хотел знать, откуда взялись шары, он даже не обратил на них особого внимания. Подмастерье видел только одно, – враги бегут. А Танвар лежит.

Добравшись до друга, Фарах попытался приподнять его голову. В этот момент над ними пролетел еще один клубок огня и в дальнем конце улицы снова вспыхнул факел. Человеческая фигура, объятая пламенем, заметалась из стороны в сторону, исходя черным жирным дымом, упала на брусчатку. Но Фарах даже не поднял головы. Он смотрел на северянина, на своего друга и покровителя, заменившего ему семью. Он был мертв.

Касаясь лица северянина, Фарах чувствовал только холод смерти. Грудь Танвара была разворочена ударами мечей, а под его тело натекла огромная лужа крови. Фарах чувствовал ее тепло, ушедшее из тела, – стоял на коленях в этой самой проклятой луже и чувствовал ее тепло.

– Танвар, – тихо сказал подмастерье и заплакал.

Его друг, заменивший сироте семью, умер. И вместе с ним умерло все – новая жизнь, новая судьба… Подмастерье Фарах умер второй раз. Смерть. Только смерть, тлен и разрушение. Запах горелой плоти забивал ноздри, слезы душили, к горлу подступил комок.

– Танвар!