Ближе некуда (СИ) - Леру Юлия

Женщина похлопала меня по плечу и отступила в сторону, открывая проход.

За дверью начинался узкий, освещенный газовыми фонарями коридор с дверями по обе стороны. Я остановилась в нерешительности, но Камнри мягко подтолкнула меня вперед.

— Давай же, спеши к любимому.

Я стрельнула в нее взглядом через плечо, но промолчала, опасаясь, что нас могут подслушивать. Любимый, надо же. Я пошла впереди, периодически чувствуя, как вспыхивают щеки от некстати навалившихся воспоминаний о поцелуе. Для Лакса он не значил ничего, как я теперь понимала. Но что он значил для меня? Несмотря на то, что я всю ночь себя убеждала в том, что и для меня это касание губ — просто еще одно интересное приключение в чужом мире — что-то внутри отказывалось принимать такое объяснение. Более того, посреди ночи, уже засыпая, я вдруг открыла глаза, ощущая, как дико бьется в груди сердце. Мысль, которая заставила меня покрыться холодным потом, была проста.

Это не был наш первый поцелуй. Лакс уже целовал меня, и целовал не где-нибудь, а в Снежном мире, о котором он даже не хочет теперь вспоминать. Как он там сказал: «Врагом ты мне не была, но и другом я тебя не называл». Мы были вместе в том мире? Мы были влюблены друг в друга, были парой?

Голова шла кругом от таких мыслей, но я чувствовала, что я на верном пути. Зря он это сделал вчера, очень зря. Пробудив во мне воспоминания, Лакс заставил меня посмотреть по-другому на все свои слова и поступки. Ненависть, уверенность в том, что я его предала, отказ говорить о прошлом. Он не просто ненавидел меня, он ненавидел то, что вынужден помнить о нашей близости, тогда как я так легко о ней забыла.

Но я не забыла о ней. Я помнила ощущение его губ на своих губах, помнила, как эти губы произносили мое имя — теперь помнила. Черт возьми, я должна заставить его поговорить со мной об этом. Он должен рассказать мне о том, что было в Снежном мире. Ради того, что было между нами в прошлом.

Ради того, что уже не вернуть, ведь он женится на Силенке, а я через несколько десятков дней возвращаюсь домой…

Мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж и словно оказались в другом доме. Широкий светлый холл, открытые двери и залитые солнцем комнаты. Повсюду в горшках и кадушках стояли растения, на окнах цвели диковинные цветы, в клетках, развешанных вдоль стен, заливисто чирикали птицы. Мне показалось, я попала в какой-то цветочный магазин. От ароматов даже закружилась голова. Посмотрев на Патрона, я увидела, что и она изумлена увиденным.

— Л… Арксель! — позвала я.

Он выглянул откуда-то справа, помахал рукой.

— О, вы уже пришли. Проходите сюда, я жду вас.

На лице Аркселя сегодня не было раскраски, и сердце мое дрогнуло, заметив неуловимое сходство здешнего обличья и настоящей внешности сына Владыки. Если бы он не был вчера загримирован, я бы его точно узнала. Он-то, как понимаю, меня узнал сразу.

Мы остановились на пороге комнаты, которая, по-видимому, была гостиной. В центре стоял чайный столик на гнутых ножках, вокруг были разложены подушки. В углу, на громоздкой угольной плите фыркало здешнее подобие чайника. Кажется, Лакс нас и вправду ждал.

— Усаживайтесь на подушки.

Я уже направилась было к центру комнаты, но остановилась. Что делать с корзинкой?

— Э-э… Арксель, — я протянула ему корзинку, чувствуя, как пылают краской уши. — Это вроде как тебе.

Его насмешливый взгляд остановился на завернутой в полотенце стряпне.

— Десерт выглядит так, как я думаю?

— Именно, — сказала я, и, не удержавшись, улыбнулась.

Лакс тоже. Впервые я видела, как он улыбается, искренне и свободно.

Неужели он оттаял? Неужели больше не ненавидит меня?

Глупые мысли лезли в голову, и все никак не желали остановиться. Господи, он на меня плохо действует. Всего один поцелуй, и я превратилась в размазню.

— Давайте сюда. Кушак не забудь.

Я поспешно стащила с себя кушак и подала ему. Лакс перевязался им с почти комичной серьезностью. Я отвернулась от него и вслед за Патроном Камнри подошла к подушкам. Выбрав безопасное место в отдалении, я уселась, скрестив по-турецки ноги и не отрывая взгляда от узоров на столешнице. Лакс принес и поставил перед нами глиняные кружки с крепким терпким напитком, называемым аркнуб — от местного «арк», глаз. Если напиток оставить в чашке чуть дольше, он отстоится, кусочки трав осядут на дно, и заглянувшему в кружку покажется, что он заглядывает в чей-то глаз — вот полированная черная поверхность зрачка, вот темная радужная оболочка, а вот травинки-реснички по кругу.

— Я продержу вас недолго, — сказал Лакс, и я, подняв от кружки взгляд, вдруг поняла, что обращается он к Патрону Камнри, а не к нам обоим. — Столько, сколько требуется по этикету, не больше.

Что? Я заморгала от удивления. Мне послышалось?

— Как я объясню все ученикам? — спросила Патрон Камнри, как обычно, верно и быстро оценив ситуацию.

— Ее вызвали в мир Дайтерри. Ворота туда закрываются быстрее, чем мы думали. Если в течение ближайшего времени мы не вернемся туда, они захлопнутся. Это то, что я говорю вам. Ученикам сообщите минимум, к вашему возвращению у нас будет официальная версия.

— Погодите, — сказала я, чувствуя, как волосы встают дыбом от сказанного Лаксом. Все происходило слишком быстро. Только что мы готовились пить горький чай, и вот уже я узнаю, что отправляюсь в другой мир, да еще не когда-нибудь, а уже сегодня. — Но я не могу возвратиться в Дайтерри, мне запретил ангел…

Он повернулся ко мне и пристально поглядел мне в глаза. Взгляд этот был холоднее льда.

— Стилгмар, если ты думаешь, что я шел сюда только чтобы услышать эти слова, ты ошибаешься. В тот же день, как вы прыгнули в Миламир, нам пришло известие об ангеле Фейрандайре. Вопрос с твоим обещанием решен, хоть и не так, как того хотелось бы.

От недоброго предчувствия у меня заледенело сердце. Яркость солнечного утра померкла, даже аркнуб не казался уже терпким. Патрон Камнри, казалось, была ошарашена известием не меньше меня. Она отставила чашку в сторону и смотрела на Лакса, на лице ее читался неприкрытый страх.

— Фей разрешил мне вернуться в Дайтерри? — спросила я, задрожав в ожидании ответа.

Лакс сжал губы. На лице его видна была борьба.

— Не совсем так. Дело касается кое-чего, о чем тебе пока знать не стоит.

Они с Патроном Камнри обменялись многозначительными взглядами.

— Сожалею, что мне приходится сообщать такие известия, но, боюсь, что все так, как мы и предполагали.

— В курсе только старшие Патроны или все? — спросила она, очевидно, понимая, что он имел в виду.

— Все. Мы отзываем все группы из всех миров. На всякий случай, просто чтобы не было… — он запнулся. — Жертв.

— Лакс, что с Феем? — спросила я.

— Я не хочу говорить об этом прямо здесь и прямо сейчас.

— Ты уже сказал много, — сказала я, пытаясь заглянуть в его глаза. — Скажи мне. Это ведь важно, не так ли?

Он отвел взгляд, сделал глоток аркнуба, снова посмотрел на меня.

— Ну, хорошо. Ангелы принесли нам известие о Фейрандайре. Тебе еще предстоит многое о них узнать, Стилгмар, но кое-что я скажу тебе прямо сейчас. Ангелы и архангелы чувствуют друг друга в любом месте любого мира. Чувствуют не мысли и эмоции друг друга, просто присутствие. Так вот Фейрандайре и несколько других ангелов с этих «радаров» исчезли. Просто испарились, как будто их больше нет ни в одном из миров. Как будто они умерли.

— Но ангелы же не умирают, — сказала я.

— Умирают, — сказала Патрон Камнри. — Если обрезать им крылья, они умирают. Становятся смертными, как мы.

Я вспомнила сон, в котором Фей спрашивал меня, что я здесь делаю, вспомнила сломанные крылья и грязно-белые перья, валяющиеся на истоптанном тысячей ног полу. Что-то с ними случилось. Что-то, о чем я могла бы узнать из снов.

Что-то, что может убить его, меня и целые миры вокруг.

Я смотрела в темно-карий глаз аркнуба и чувствовала, как Вселенная сжимается вокруг меня. Неужели мои кошмары стали чем-то большим, чем просто воспоминания о прошлом? Неужели Фей, мой ангел-спаситель, на самом деле попал в беду?