Сестра моя Боль - Наталия Ломовская

Другая допрошенная, служанка с фермы, созналась в том, что завидовала своей хозяйке и мечтала извести ее, чтобы потом занять ее место. Она пошла к ведьме, и ведьма, плюнув в платок, дала его ей. Платок нужно было положить в изголовье постели, и тогда хозяйка занемогла и умерла бы. Служанка не довела до конца своего преступного замысла: испугавшись, платок она выбросила в помойную яму. Ее также оправдали. Служанка указала на хижину в лесу и уверяла, что ведьма – женщина одних с нею лет, неприметной наружности. Лес прочесали вдоль и поперек, но описанной хижины не нашли.

И много было противоречивых свидетельств, но ни одно из них не вывело инквизицию к ведьме. Вероятно, она была очень могущественна, она ускользала из рук преследователей, она осмеливалась дразнить их, как будто не боялась ничего.

Даже смерти она не боялась. Молва говорила, что ее уже убивали несколько раз. Один мужчина утверждал, что самолично заколол ведьму шилом. Это был почтенный ремесленник, вышивавший золотом и разноцветными шелками церковные облачения: ризы, митры, хоругви. Однажды к его дому подъ-ехала в богатом экипаже дама. Она пожелала, чтобы мастер вышил цветным золотом полное убранство для ее спальни – шторы и экраны, обивку для мебели, полог и покрывало для кровати. Но вышивальщик не мог принять заказа, он трудился над драпировкой для городского собора. Кроме того, ему претила мысль, что его высокое искусство послужит не церкви, но женщине, пусть даже порядочной и знатной, его пугала мысль о том, что роскошное убранство спальни будет предназначаться для утоления суетного тщеславия, а быть может, для разжигания плотских страстей – в конечном счете способствовать греху.

Ремесленник в подобающих выражениях извинился перед посетительницей, объяснил свой отказ чрезвычайной занятостью и назвал ей имя другого мастера, не столь щепетильного, который, быть может, соблазнится высокой платой и примет ее заказ. Но дама не оставила своих притязаний. Через несколько дней она явилась снова. Это была замечательно красивая женщина с гибким телом, нежным лицом. Глаза ее были как прозрачные изумруды, а волосы горели на солнце, как чистое золото. Но, услышав отказ, она стала почти уродливой – глаза потемнели от гнева, лицо исказилось.

– Ты об этом пожалеешь, – сказала она так, что услышали все, кто был рядом.

У богобоязненного ремесленника было шестеро детей, но на следующее же утро осталось только пятеро. На рассвете мужчина проснулся от страшного вопля своей жены – их новорожденный ребенок, еще не отлученный от материнской груди, лежал в своей колыбельке мертвым. Его смерть сочли естественной, ведь он родился прежде времени и был очень слаб. Но следующий месяц принес новую потерю – в тот же день и час скончался еще один ребенок, девочка. К зиме у ремесленника осталось двое детей – любимая дочь, кроткое и набожное дитя, и старший сын, уже юноша, сам в скором времени намеревавшийся жениться. К роковому дню они подготовились заранее, постились, причащались, запаслись святой водой и освященной солью, узнали от священника и некоторые сокровенные средства. Ночью они затаились у постели отроковицы и увидели, как ведьма вошла и склонилась над спящей девочкой. Тогда отец с сыном бросились на ведьму и убили с помощью освященного шила, нанеся не меньше дюжины ударов. Тело они закопали на пустоши.

Но когда инквизиторы, прознавшие об этом происшествии, приказали разрыть могилу, они не нашли там ничего, что было когда-то живым. Сначала им действительно показалось, что в земле лежит тело женщины, но потом обнаружилось, что это всего лишь грубо сделанная кукла, чучело, свернутое из тряпок.

И еще некоторые люди утверждали, что убили своими руками ведьму, но тела ее найдено не было, и чудовищные злодеяния продолжались.

И тогда инквизитор Вальтер затворился от мира и стал молиться. Он молился сорок дней и сорок ночей, а перед рассветом сорок первого дня небеса разверзлись, вспыхнуло пламя и раздался страшный гул, которого не могло выдержать человеческое ухо, – вероятно, то был Глас Божий. С неба упала звезда, и звезда упала в самый сад дома, где поселился инквизитор. Когда рассвело, и он сам, и хозяин дома, и домочадцы его вышли во двор и увидели, что сада нет, а на месте его глубокая яма с обожженными краями, на дне же лежит небольшая звезда – слиток неизвестного металла. Она погасла, но не остыла, и, едва подойдя к ней, Вальтер ощутил ровную волну жара. Инквизитор понял, что просьбы его были услышаны. С величайшей бережностью звезду перенесли в кузницу, и там с молитвой отковали молот. С этим молотом Вальтер пустился в путь. Он не знал, как будет работать обретенная им святыня, но надеялся на Господа. И так он объехал все селения, обошел все дома, но ведьму найти не мог. Он не вошел в один только дом – дом, где жили его родители и вдовеющая сестра. Когда же он переступил порог, сестра его затрепетала и заплакала. Она порывалась убежать, но Вальтер преградил ей путь. Молот в его руках потеплел, и инквизитор, сам не зная, что делает, легонько ударил им в грудь сестры. Она страшно закричала и упала навзничь. В эту секунду все узрели ее истинное лицо, лицо отвратительного демона, чей удел – проклятие, чей дом – ад, чьи дела – зло. А вслед за этим тело ведьмы рассыпалось в прах, и с тех пор в той местности никто не слышал о богопротивных деяниях ее.

Во второй же главе содержались сведения о так называемых истинных ведьмах. Авторы оговаривались – неловко им, дескать, применять высокое понятие истины к такому отвратительному явлению, как ведьмы, но именуют их так лишь потому, что почти не действуют на них святая вода, святая соль и не сходят чары с околдованных ими после причастия, не помогают им сакралии, экзорцизм не спасает их. Огненная казнь не берет их, и никакое земное оружие не в силах нанести им урон. Убить истинную ведьму можно только истинным оружием, каковым является молот ведьм.

По сведениям Шпренгера и Инститориса, молот этот был как бы невидим и являлся сам к тому, кто собирался объявить войну истинной ведьме. По крайней мере, этот тезис объяснял, кто и зачем изъял две главы из их трактата. Похоже, остальные иквизиторы, которым артефакт не явился, были не на шутку обижены этим обстоятельством.

…Через год Василия нашел старый знакомый – поверенный по делам отца, сдержанный и замкнутый человек по фамилии Арьев, который когда-то, тысячу лет назад, приходил в гости и играл с отцом в шахматы, а потом показывал ему какой-нибудь чудесный фокус. Они никогда не повторялись, и непонятно было, откуда этот сухарь в безукоризненных костюмах может знать столько фокусов? Это казалось настоящим чудом, наравне с теми чудесами, которые он видел каждый день.