Право на жизнь (СИ) - Сказкина Алена

— Любовь, дружба, долг перед своей семьей и кланом — они намеревались сковать меня цепями человеческих взаимоотношений, чтобы в нужный момент заставить саму добровольно взойти на алтарь. Какой бред! Смерти нет дела до глупых чувств!

Последний лепесток закружился в воздухе.

— И ее Вестнице не должно быть дела.

Но прежде чем я, удивленная неожиданной горечью ее слов, успела сказать хоть что-то, леди Иньлэрт разжала пальцы, роняя стебель.

— Тебе пора просыпаться, sei-ar.

***

— Леди Лаанара, очнитесь! Отзовитесь, пожалуйста!

Кто-то легонько хлопнул по щеке. Я неохотно разлепила веки, посмотрела на склонившуюся надо мной женщину. На расплывающемся лице Лоретты проступило облегчение, быстро сменившееся укоризной.

— Эсса, почему вы не предупредили нас, что уходите?

Слова ворвались в заполонивший разум туман, как солдаты в осажденную крепость… и растерянно замерли, обнаружив встречающую их пустоту. Проигнорировав упрек, я приподнялась на локтях, огляделась. Кроме меня и когтей — Мерик тоже, конечно, увязался за напарницей — в комнате больше никого не наблюдалось. Лорд Веронар исчез.

Ожидаемо. Разве стоило рассчитывать на иное? Лиаро получили, что хотели, откупившись взамен информацией сомнительного толка. Слов прозвучало немало — красивых, метафоричных и в основном, если вникнуть, бесполезных. Не знаю, насколько искренне отвечал на вопросы лорд Харэнар, но вряд ли мне сообщили больше необходимого и уж тем паче не посчитали нужным доложить о результатах устроенной проверки.

Впрочем, кое-что я выяснила. Чуть позже покумекаю, куда пристроить новые фрагменты мозаики и как они помогут мне в победе над Вестницей. А пока хорошо бы избавиться от сонного отупения, порожденного то ли заклинанием, то ли дотлевающими в жаровне травами (садисты, могли бы вести себя и поласковее!). Похоже, Ланка, ты получила наглядное подтверждение, что «щит» для хранителей памяти просто инструмент и особого отношения не заслуживает. Ничему их ошибки не учат! Тоже, что ли, взбунтоваться, как Юнаэтра!

Сил маловато, да и спать слишком хочется. Преодолевая страстное желание лечь обратно и превратиться в бесчувственную тушку еще часов на двадцать, я села. Неожиданно обнаружила на полу у ног глиняную кружку с остывшим отваром. Секунду поколебалась, но решив, что вряд ли лиаро выгодно меня травить, выпила.

После пары глотков в голове прояснилось, а руки зачесались надрать чистокровным экспериментаторам уши или что пониже. Еще два, и накатило желание немедленно отправиться за отцом и продолжить оборванный на самом интересном месте разговор.

Лорд Харэнар предусмотрительно не оставил подсказок, где его искать. Или ошибаюсь?

Я приблизилась к столу, чтобы лучше рассмотреть лежащий на нем рисунок тушью. Падающие сквозь кружевные занавеси световые блики складывались с чернильными линиями, превращаясь в портрет молодой женщины. Копна непослушных волос, растрепанных ветром. Тонкие брови вразлет. Высокие скулы. Слегка раскосые глаза. Солнечные пятна веснушек на задорно вздернутом носу. Казалось, она мгновение назад обернулась, привлеченная вопросом неведомого собеседника.

Сначала я подумала, что передо мной Харатэль, но секунду спустя поняла, что обозналась. Скованная жесткими рамками законов и личной дисциплины сестра никогда не умела улыбаться миру с такой беззаботностью и непосредственностью. Веронар нарисовал Нейс тиа Ланкарра.

— Эсса, что-то важное?

Мерик заинтересованно придвинулся. Несомненно, когти уже успели обыскать комнату и видели портрет, но сейчас в эту самую минуту лик матери, написанный отцом, казался мне чем-то сокровенным, чем не хотелось делиться с посторонними.

Стоило взять лист в руки, волшебство рассеялось. Картинка снова превратилась в хаотичную россыпь линий и точек. Подумав, я бережно спрятала рисунок за пазуху — на память. Больше здесь делать было нечего.

За оградой ждали знакомые сани: Веронар и Селена ушли пешком. Пока застоявшиеся лошадки охотно трусили по оживающим улицам, у меня было достаточно времени, чтобы снова прокрутить в голове сложный разговор с лордом Харэнар и, что важнее, последовавшие за ним сны. Некоторые вещи хранителям памяти в отличие от меня все-таки неведомы — и это приносило слабое моральное удовлетворение.

Падение мальчишки, породившее в сердце нетерпеливое, щемящее и пугающее до дрожи предчувствие запретного чуда. Осознание трагедии. Поразительно своевременное вмешательство Хаоса, направившего неокрепший ум отроковицы по пути раздора и раздрая… Присутствие N’eari в этой истории — вот о чем нужно подумать в первую очередь.

Погруженная в собственные мысли, я не следила за окрестностями, и прилетевший в лицо шмат снега, сдутый ветром с кроны вяза, оказался для меня неприятным сюрпризом. Проморгавшись, я обнаружила, что избранный когтями путь вывел нас к основанию одной из знаменитых башен.

За миновавшие годы сквер из сна практически не изменился. Я сразу узнала и широкую улицу с молчаливыми фасадами домов на левой стороне, и поникший старый вяз с обломанными ветками, и низкую, едва выглядывающую над сугробами ограду сквера — узорной ковки с колосками. Основание башни, сейчас очистившееся от плюща и покрытое коркой наледи, напоминало серое мутное стекло.

Сани катились той же дорогой, что когда-то карета госпожи Ешар. Осознав, что здесь, на этом самом месте, четыре десятилетия назад погиб Синхара, я невольно вздрогнула.

— Замерзли? — обеспокоенно обернулась Лоретта.

— Нет.

Я покачала головой, зябко кутаясь в манто. Меня больше не удивляло, как могла появиться на свете жестокая циничная тварь по имени Юнаэтра тиа Иньлэрт.

Когда-то давным-давно среброкосая сказала:

«Сила драконов лишает людей рассудка».

Теперь я поняла, что она имела в виду. Прозрение, явившееся юной Вестнице у Башни в тот далекий день, было лишь первым проблеском треклятой магии. Не удивлюсь, если позже она научилась «заглядывать» дальше — осознанно или, еще страшнее, невзначай.

Раз за разом, день за днем видеть гибель окружающих тебя людей… видеть смерть родных и возможных друзей. Подобный дар и правда способен свести с ума.

Глава восьмая

Лишнее, то, что мешает двигаться к намеченной цели, должно исчезнуть. Решила — действуй! Лучше сожалеть о неправильных поступках, чем об упущенных возможностях! Так всегда учили юную эссу. Если постоянно колебаться, искать выгодный вариант, цепляться за воспоминания, боясь случайных потерь, то никогда не сумеешь сдвинуться с места. Я стольким уже пожертвовала, почему мне до сих пор не хватает твердости следовать избранному пути? Причина одна, разве нет, Ланка?

«Самые страшные преступления совершаются во имя любви и… оправдываются ею».

Здание театра скрывалось за верхушками елей и другими домами. Из окна моей комнаты его не было видно. Да и вряд ли мне с такого расстояния удалось бы разглядеть барельеф на фасаде — рассыпающуюся на осколки театральную маску. Моей «маске» пока не пришло время биться на части.

Пальцы непривычно пусты, и эта пустота рождала ощущение утраты, поминутно притягивала взгляд. Материнское колечко с сапфиром я сняла сразу же, как вернулась после беседы с отцом, заперла в шкатулке вместе с жемчужным кулоном, не собираясь без нужды провоцировать Аару.

И даже честно попыталась разделить небо с Исхардом, но не смогла, как не сумела до этого взойти с ним на ложе. Чем закончилось празднование годовщины нашего знакомства, северный лорд наутро не помнил и очень удивился, обнаружив себя спящим на полу в моей гостиной. Зато мы оба надолго сохраним в памяти нашу неудавшуюся попытку отправиться в полет.

Все начиналось относительно неплохо. Я уговорила себя, что это просто дружеское приключение, какое могло бы быть с Крисом, например, или с Харатэль. И безопасный… правильный до зубовного скрежета сон, куда меня пригласил Исхард, действительно отличался от того безумия, которое породило столкновение наших с Риком миров, когда мы жадно, боясь не успеть, нырнули в бушующий хаос образов и чувств.