Подвенечное платье цвета крови - Марина Серова

– Куда же ему, бедному, еще ходить? Гулять его никто не выводит…

– Да, французскими духами у вас здесь явно не пахнет!.. А ваш туалет? Я извиняюсь, но где дамская комната? – спросила я, оглядывая помещение и не находя никакой двери.

Элеонора подвела меня к яме в углу подвала. В ней виднелась большая железная труба, проходящая в полу. В трубе была приличных размеров дыра, через которую было видно, что внизу течет вода. От ямы несло, извиняюсь, дерьмом.

– Это – канализация, общая для всего дома, – объяснила Элеонора. – Постарайся попасть в дыру.

Женщина отошла от меня. Да, это вам не чешская сантехника, что стояла у меня дома и была, оказывается, потрясающе красивой и удобной. Пришлось кое-как пристроиться на корточки и пописать в эту чертову яму.

– Ну, гад, выйду отсюда – получишь у меня по полной! – сказала я, скрипнув от злости зубами.

– Ты сначала выйди, – горько усмехнулась Элеонора.

Я огляделась. И вдруг меня осенило: красная комната – в ней дыра, в дыре – вода! И две яркие лампочки, которые гадалка могла принять за два солнца. Значит, она не ошиблась! Значит, Соня не зря заплатила гадалке три тысячи…

– Подвал находится под ателье? – догадалась я.

Элеонора кивнула:

– Да. Здесь толстые стены, как видишь, без окон. Хорошая изоляция звука. Вход и выход только один.

– Дамы, как же вы здесь живете?!

– Мы не живем, выживаем, – всхлипнула Ольга.

– А у меня, кажется, есть план побега!.. – сказала я задумчиво.

– Ты шутишь? – Элеонора посмотрела на меня с надеждой.

– Могу поделиться, если хотите.

Женщины, оставив свои машинки, столпились возле меня.

– Говори! – приказала Мария Федоровна, которую все здесь звали просто тетя Маша.

Я внимательно оглядела женщин.

– Нужна одна очень хорошая артистка…

– Я – артистка! – выступила вперед тетя Маша. – Я могу петь…

– Нет, пожалуй, артистками придется побыть всем. Только учтите, умение петь вам не понадобится, – предупредила я, – скорее, даже наоборот…

– Наоборот? Это как? – опешили все.

– А вот слушайте…

Через полчаса, получив инструкции, все расселись по своим местам.

– Ну что, готовы? – спросила я.

Все женщины дружно закивали. Алла спрятала за спину толстую веревку, сплетенную нами из нескольких длинных лоскутов порванной ткани.

– Ну, девочки, с богом! – Я поднялась по лестнице без перил на самый верх к железной двери и забарабанила в нее кулаками что есть мочи: – Эй, вы там!..

Стучать пришлось долго, минут пять, может, больше.

– Не откроют! Ой, не откроют… – заскулила Ольга.

Я повернулась и погрозила ей кулаком. Она тотчас замолчала и закрыла рот обеими руками. Я снова забарабанила в дверь.

Наконец за ней послышался грубый мужской голос:

– Чего стучишь, идиотка? Жить надоело?!.

– У нас покойница! – крикнула я как можно громче.

– Чего ты несешь, дура? Какая покойница? Мозги поехали?

Но в замке заскрежетал ключ, и вскоре дверь приоткрылась.

– Быстро сошла вниз! – приказал мне появившийся в проеме Ящик. В руке он держал обрезок тонкой железной трубы.

Я, хромая и всем своим видом изображая несчастную больную, еле передвигающую ноги, спустилась по ступеням вниз и встала в стороне, держась за голову обеими руками. Ящик посмотрел на меня подозрительно. Он не спешил спускаться в подвал следом за мной.

– Ну и где покойница?

Я кивнула на лежащую на своем матрасе Марию Федоровну. Она распласталась на нем в неестественной позе, заломив одну руку под себя.

– Мы думали, она спит, а она уже больше часа не подает признаков жизни, и пульса у нее нет, – сказала, притворно всхлипнув, Ольга.

– «Пульса нет!» – передразнил Ольгу Ящик. – Тоже мне, медики, блин!

Он покосился на Аллу, которая сидела на корточках в углу, закрыв ладонями лицо, и раскачивалась взад-вперед, как китайский болванчик.

– У меня муж врач, – снова всхлипнув, сказала Ольга, – и я знаю, как у человека пульс проверять. Умерла она, точно вам говорю… Остывать уже начала…

Тарас все-таки решился подойти к Марии Федоровне. Он брезгливо толкнул женщину ногой. Она качнулась, но не шевельнулась. Вот что значит хорошая артистка! Ольга заголосила.

– Заткнись, сука! – рявкнул на нее парень и для острастки замахнулся обрезком трубы.

Он нагнулся к Марии Федоровне, разглядывая ее лицо. Я тут же подскочила к нему, не зря же когда-то ходила в секцию карате. Ударив парня в болевую точку на шее ребром ладони, второй удар я нанесла ногой в печень, а третий по голове. Он повалился на Марию Федоровну, как колода.

– Девочки, работаем! – скомандовала я.

Все женщины, как кошки, кинулись к молодому человеку. «Покойница» тоже резво вскочила на ноги и дала парню хорошего пинка ногой в пах. Через минуту он лежал на земле, связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту, благо тряпок в комнате было хоть отбавляй. Проделав все это, мы опустились на стулья, чтобы перевести дух. Я кинулась наверх в открытую дверь, но она с грохотом захлопнулась перед моим носом. В проеме я успела заметить Капитолину. Щелкнул засов. Увы! Долгожданная свобода не встретила нас радостно у входа.

– Это Капка! – крикнула Элеонора. – Моя падчерица… Вот гадина! Капка, открой, тварь!

– Не открою! – послышалось из-за двери.

– Татьяна, что же теперь делать? – спросила Алла с отчаянием в голосе.

Я посмотрела на лежащего на полу Тараса:

– А вот мы сейчас будем разбираться с Ящиком.

– Это Тарас Коробкин, Капитолинкин хахаль. А Ящик – это его кличка… – сказала Элеонора.

– Между прочим, он еще и уголовник! – добавила я.

Подойдя к столу, на котором были разложены ткань, картонные фигуры, которые портные, насколько мне известно, называют лекалами, и большие мощные ножницы, я выбрала последние.

– Хорошие ножнички, – сказала я, беря в руку тяжелый инструмент, – маникюр ими, конечно, не сделаешь…

– Это портновские, для раскроя, – объяснила Элеонора.

– Ну что же, – сказала я как можно громче, – отлично! Тогда сейчас я раскрою ими нашего пленного.

Я подошла к Ящику. Он начал приходить в себя после серии моих ударов, застонал, пошевелился…

– Капитолина! – крикнула я, чтобы девушка меня слышала. – Что у твоего возлюбленного тебе дороже всего? Может, уши? У меня в руках портновские ножницы. Хочешь, я сделаю твоему Ящику косметическую операцию по изменению формы ушей? А то они у него какие-то лопоухие…

За дверью было тихо.

– Не откроет, – с уверенностью сказала Элеонора и покачала головой.

– Плохо вы знаете девушек! – усмехнулась я. – Капитолина! А может, ему нос отрезать? Как он тебе без носа? Будешь жить с таким уродом или оплатишь ему пластическую операцию? Она, кстати, очень дорогая! Тысяч пятьсот, не меньше! Есть у тебя лишних «пол-лимона»?

Я посмотрела на Ящика. Он пялился на меня широко открытыми от ужаса глазами.

– Ой, а мы уже в себя пришли и даже глазки открыли! – Я повертела ножницами возле лица Ящика. – А тебе самому что больше мешает: уши или нос?

Я схватила парня за нос и сделала вид, что собираюсь отхватить его кончик.

– Элеонора, дайте мне какую-нибудь тряпку, да побольше, – попросила я, – сейчас здесь все будет в крови…

Ящик замычал и задергался, попытался оттолкнуть меня ногами. Но Мария Федоровна замахнулась на него обрезком его же трубы, который он выронил, когда падал без чувств. Я выдернула кляп у него изо рта. Ящик разразился грязными ругательствами.

– Знаешь что, дружок, ты уж давай употребляй парламентские выражения, при дамах-то. А то я нервная: у меня детство трудное было. За такие слова я еще и твое хозяйство могу отчекрыжить, и тогда бросит тебя твоя Капитолина, потому что мужиком ты уже не будешь никогда. Если, конечно, выживешь после кастрации, – добавила я многозначительно и начала расстегивать ширинку его брюк.

– Капка! Открой дверь, сука! – завопил Ящик так, что у меня заложило уши.

– Ай-яй-яй, что же ты так некорректно со своей возлюбленной-то?! – пожурила я пленника.

– Открывай, Капка! – крикнула Элеонора. – Здесь твоего Тараса уже начали ножницами кромсать!..

Наверху громыхнул железный засов. Алла, которая стояла на лестнице, подскочила к двери и вцепилась мертвой хваткой в показавшуюся в дверном проеме девушку. Через минуту, тоже связанная и с кляпом во рту, она лежала рядом со своим кавалером.

– Ну все, девочки, враг повержен, – сказала я, опускаясь на ближайший стул, – поздравим друг друга с победой…

Глава 16

– Может, ее на матрас положить? Что же она прямо на земле… – спросила сердобольная Алла.

– Перебьется! – отрезала Мария Федоровна и пошла к лестнице.

Все мы поднялись наверх и вышли из подвала в ту подсобку, где я ночевала прошлой ночью. Тюки с обрезками ткани были отвалены от стены. Так вот под какой шум я здесь засыпала, осенило вдруг меня. Четыре швейных машинки работали, и их тарахтенье сливалось в гул и было похоже на шум работающей вытяжки. Как же я не догадалась?!