Книга о верных и неверных женах - Инаятуллах Канбу

Мехр— бану, выслушав речи старухи, из возлюбленной превратилась во влюбленную. Она перестала владеть собой отправила падишаху такую весть: «Дар, который прислал Пророк Хызр, надо счесть светильником на моем пути и как можно скорее надо осуществить волю Аллаха». Падишаху понравились такие слова, и он приказал устроить свадьбу, забить в царские литавры и в благословенный час соединить кипарис с пальмой.

Описание свадебного пиршества

Знатоки царственных пиров и устроители падишахских собраний стали готовиться во дворце к свадебному пиршеству, припасли все, что необходимо для веселия и радости. Литавры счастья прогремели до самых небес, а радостные крики донеслись до самых окраин мира, веселящее вино стало пениться в кубках, музыкальные инструменты услаждали слух пленительными мелодиями. Повсюду были разбросаны букеты роз и базиликов; мускус и амбра источали аромат и благовоние на радость пирующим. Чудные певцы, словно горлинки, затянули радостные песни, а музыканты, Подобные Зухре, заиграли мелодии. Среброликие кравчий украсили пир рубиновым вином, а красавицы стали пленять пирующих кокетством, опутывая их цепями своих кос.

Когда лучезарная невеста вселенной удалилась в брачную комнату на западе, владычицу всех цариц усадили, принарядив, на престол. Царевича же, подобного полному месяцу, облаченного в новые одеяния, сияющего блеском Фаридуна и славой Кей-Кубада, ввели в покои и возвели на царский престол рядом с той красавицей, так что луна и солнце отражались в зеркале в счастливом сочетании. Крики приветствий поднялись до самого неба, поздравления оглушили уши земли и времени. В виде нисара было высыпано так много каменьев, что Быку, на котором стоит земля, стало тяжко.

Когда все свадебные обряды были совершены, доброжелатели разошлись, словно мотыльки разлетелись, и розу оставили наедине с соловьем. В опьянении наклонившись, как кувшин к чаше, царевич стал поверять ей свои сердечные тайны, разглядывая ее с головы до ног, и вино желания стало пениться в его голове, а на щеках той чаровницы от смущения проступила испарина, подобная росе на лепестках жасмина. В неге и томлении разгорелся торг между покупателем и продавцом, и, наконец, облако желания повисло в небе удовлетворения, роза, осмелевшая от вина, разорвала свою рубашку и оказалась в объятиях соловья. После долгих мучений царевич обрел бесценное сокровище и после бесчисленных страданий достиг того, чего желал.

Когда облаченный в золото владыка неба поднялся из объятий невесты-ночи, осыпав по обычаю великодушных мужей обитателей мира золотом лучей, царевич, словно солнце, вышел из гарема и стал принимать народ, как это подобает падишахам. Он начал рассыпать динары и дирхемы, а придворных он одарил халатами и драгоценными одеяниями. Старуху, хитрости которой он был обязан тем, что сумел снять чары с этого клада, он осыпал золотом и каменьями в благодарность за великую услугу, и она на старости лет из нищей превратилась в богатую.

По прошествии положенного срока после свадьбы царевич двинулся в o6paтный путь, испросив разрешения у падишаха. Падишах, следуя примеру предков, воссел на коня щедрости и подарил царевичу в виде приданого тысячу коней, чаши с драгоценными каменьями, много мускуса, табуны верблюдов, роскошные ткани, солнцеликих невольниц и юных рабов — столько, что самый способный математик не смог бы сосчитать. Получив все эти дары, царевич распростился с падишахом, а ту владычицу во всей ее красе усадил в паланкин, и, словно солнце, стал он проходить земные градусы, направляясь в Фатан.

Хушанг, словно лев, нападает из засады, захватывает ту газель с лужайки красоты с помощью подобной гулю старухи, он уводит Мехр-бану, а на царевича, словно поток, падают беды

Обстоятельства, с которыми сталкиваются люди в этом мире, недоступны им, скрыты за завесой судьбы и божественной воли, словно невесты или старые девы в отцовском доме. В этом мире праха и тлена и добро, и зло проявляется только по установлениям божественной мудрости и по воле творца. И вот в силу этого с царевичем случилось странное событие. А было это вот как. Один юноша царского рода по имени Хушанг уже давно был влюблен в Мехр-бану и находился в плену ее кос. Сколько ни бродил он в долине страсти к ней, как ни изранил ноги в этих скитаниях, дорога не привела его к цели. И вот, когда для него закрылись все врата к исполнению его надежды, он по велению владыки любви, безумный словно Меджнун, пошел по следам своей возлюбленной, надеясь, что когда-нибудь на него повеет благоухающим ветерком от ее мускусных кос. Словно пыль, стелился он за ними, переход за переходом. А одной старухе, немощной и дряхлой, верной служанке своей, Хушанг велел присоединиться к каравану царевича и каким угодно путем постараться помочь ему. Эта старуха, которая издавна была искусна в колдовстве, стала дуть в трубу чар, взяла посох, пробралась к Мехр-бану и, проливая потоки слез, начала жаловаться на несправедливость судьбы и насилие рока. Мехр-бану отнеслась к ней ласково, взяла под свое покровительство, велела накормить ее и помочь ей.

— О Мехр-бану! — молвил царевич. — Мне не нравится вид этой старухи, я опасаюсь, что она накличет на нас беду и что она затаила коварство. Пригреть такую старуху — все равно что посадить в рукав змею или за пазуху волка. Было бы лучше прогнать эту чертовку и впредь не допускать ее пред твои светлые очи. Я ей не верю.

— О ты, украшающий престол счастья! — отвечала Мехр-бану. — Что опасаться такой немощной старухи, стан которой от ударов судьбы согнулся вдвое, словно новый месяц? Не подобает великим и благородным людям отказывать в покровительстве и отвергать обиженных судьбой.

Одним словом, прихотливая судьба стала кокетничать, словно красавица, Мехр-бану собственной рукой разорвала завесу своего счастья, а царевич уступил ее настояниям.

Однажды они остановились в пленительной и красивой местности, где воздух был чист и прохладен, росли зеленые травы, а люди пьянели без вина. И стар и млад стали веселиться, а царевич, прельщенный теми местами, выпил несколько чаш прозрачного вина, сел на гнедого, быстрого как ветер коня и поскакал в степь поохотиться. Та старуха, которая только и дожидалась удобного случая, сочла охоту царевича самым подходящим моментом и не медля сообщила Хушангу. А этот безумец вскочил на каракового скакуна, быстрого, как Бурак, и поскакал к лагерю царевича. Старуха меж тем вошла в царский шатер и сказала Мехр-бану:

— Царевич, словно Бахрам Гур, свалил своей стрелой онагра и сел пировать в саду, не уступающем раю. Но без твоей красы мир для него мрачен, а дворец его сердца без светильника твоих щек темен, он не в силах оставаться там один, и вот он прискакал за тобой, словно на крыльях ветра, и прислал тебе коня. Вставай, погаси своим появлением пламя его нетерпения.

Мехр-бану не подумала о предосторожности, не разобралась в сути дела, встала, не раздумывая, набросила на лучезарное лицо покрывало, отослала стражу и служанок, села, словно Ширин, на гнедого коня, не ведая о том, что двуликая судьба нанесет ей, как Фархаду, удар в грудь, и, приняв Хушанга за своего мужа, поскакала к нему словно на двух конях [123].

Несчастный Хушанг, видя, что небо стало вращаться по его желанию, что счастье попало в его сети, помчался словно ветер. Кони их неслись бок о бок быстрее вихря, и, наконец, они переправились через реку, которую невозможно было переплыть без корабля. Хушанг оттолкнул корабль от берега, чтобы им не мог воспользоваться другой, и поспешил в свою страну, не обращая внимания на препятствия.

Они ехали так долго, что силы человеческие истощились и Мехр-бану стала проявлять признаки усталости, так как дорога утомила ее, и закричала:

— О царевич! Куда это мы скачем так быстро? Помедли немного, мои ноги устали от шпор.

Хушанг, зная, что ему нельзя отвечать, не проронил ни слова, и это сильно удивило Мехр-бану. Ей стало страшно, показалось, что ее спутник — страшный гуль, похитивший ее. Она отвела с лица покрывало и посмотрела на Хушанга, чтобы проверить свои подозрения. Увидев чужого мужчину, которого она никогда не встречала, она испугалась, что к ее лозе прикоснется филин, задрожала как осиновый лист, оцепенела от страха, словно истукан, и спросила Хушанга:

— Кто ты такой? Как звать тебя? Мне страшно с тобой. Моя душа того и гляди вылетит из своего гнездышка.

— Я твой преданный раб, — отвечал Хушанг. — Я забыл из-за тебя разум и терпение и готов из-за любви к тебе расстаться с жизнью. Быть твоим рабом для меня лучше, чем владеть всем миром, в поисках тебя я из падишаха превратился в нищего, а прах под твоими ногами стал для меня целительным бальзамом. Хоть я и шах, но горжусь тем, что стал рабом твоим, хоть я и государь, но не ищу освобождения от цепей, которые ты наложила на меня. Я так страдаю, а ты ненавидишь меня! Почему бы тебе не взять в рабы такого падишаха, как я?