Мемуары - Вильгельм II

Лесное хозяйство и практическое содействие его развитию всегда были близки моему сердцу, тем более что лесоводство могло доставить государству новые денежные ресурсы.

Наряду с господином фон Подбельским барон фон Шорлемер был самым дельным министром земледелия. Фон Подбельский стремился организовать на востоке в крупном масштабе лесоводство с целью защиты этих областей лесной преградой от восточного ветра и улучшения, таким образом, климата, стараясь в то же время создать естественную преграду против русского вторжения. В то же время Шорлемер благодаря сооруженным им большим дорогам существенно содействовал облегчению вывоза леса из восточных лесных округов и увеличению конкурентоспособности с русским лесом. Оба министра в союзе со мной стремились поднять наш прекрасный прусский персонал, работающий в лесном хозяйстве, и улучшить условия его существования, чего эти особенно близкие мне, всегда работящие, преданные королю чиновники вполне заслуживали. От честности этих чиновников, их усердия и преданности делу зависел и приток больших сумм в государственную казну. От политического такта и способности г-на фон Шорлемера, всегда ясно знающего свои цели, я жду еще многого для восстановления нашего отечества. Его недавняя смерть в расцвете его плодотворной деятельности является тяжелой потерей для отечества.

В области лесоводства я многому научился от знатоков лесного дела барона фон Гевеля и барона Шпека фон Штернбурга во время моих охотничьих поездок с этими великолепными охотниками и администраторами.

Интересно привести здесь один характерный русский курьез. Царю, часто слышавшему о крепких рогах роминтенских оленей, захотелось иметь таких же оленей и в Спале (Польша). Для инструктирования в этом направлении летом был послан в охотничий замок в Спале барон фон Штернбург. В замке его очень предупредительно встретил генерал, которому тамошняя охота была подчинена. Штернбургу бросилось в глаза, что все помещения, даже необитаемые покои, постоянно отапливались. Когда он обратил внимание генерала на огромный расход дров, тот, пожав плечами, сказал, что никогда нельзя знать заранее, не приедет ли в Спалу царь. К Штернбургу был приставлен специалист-немец, так как сам генерал не был знаком с округом и ничего не понимал в вопросах разведения зверей.

Во время поездок Штернбург нашел много мест, где можно было устроить хорошие луга или специальные площади для откорма животных. Он обратил внимание на необходимость подобных мероприятий, так как звери начали уже обдирать кору, нанося этим большой вред деревьям. Немец, печально покачав головой, рассказал, что он уже Докладывал об этом, но безрезультатно, ибо сено для зверей нужно получать по железной дороге с Черного моря. Сено часто либо вовсе не прибывает, либо прибывает с сильным запозданием или в испорченном виде. Это положение, однако, изменить нельзя, ибо слишком много людей зарабатывают на этих поставках, за которые платят громадные деньги. Помимо этого, он обратил внимание чиновников на многочисленные древесные остатки, которые при вскрытии находили во внутренностях животных, что свидетельствовало о недостаточном их питании и подтверждало необходимость устройства пастбищ. По этому поводу была вызвана из Петербурга специальная комиссия ветеринарных врачей. В течение многих недель комиссия эта жила на царский счет в Спале. Застрелив многих зверей, она их исследовала и устраивала заседания. Результат был такой: найдя у зверей в желудке древесные остатки, ветеринары решили, что животные могут этим жить и что устройство пастбищ поэтому излишне; поэтому доставляемого с Черного моря сена как добавочной пищи вполне достаточно. Так осталось и в дальнейшем, несмотря на посещение Спальского замка Штернбургом.

Когда я услышал эту историю, то невольно вспомнил об анекдотичном случае, о котором князь Бюлов любил вспоминать, рассказывая о периоде своего пребывания в Петербурге. Он там часто бывал в салоне мадам Дурново, где собиралось высшее общество. Однажды один высокопоставленный генерал пожаловался хозяйке, что он попал в какую-то «денежную историю», причинившую ему большие неприятности «сверху». Генерал, по-видимому, хотел своим рассказом возбудить сочувствие к своему несчастью, но мадам Дурново коротко и с обычной своей резкостью бросила ему: «Мой дорогой генерал, когда делают нечистые дела, надо по крайней мере иметь при этом счастье».

В качестве статс-секретаря по делам почт и телеграфов фон Подбельский, которого я сам выбрал после отклонения целого ряда кандидатур, умело следуя по стопам Стефана, успешно выполнял возложенные на него задачи. Человек очень практичный, прекрасно знающий свое дело, опытный и сведущий в финансовых вопросах, с прирожденным административным талантом и к тому же находчивый и одаренный едким остроумием, хороший оратор, он часто с большой энергией и ловкостью действовал там, где нужно было впервые проложить себе путь, особенно в вопросах международного почтового сообщения, радиотелеграфа и т. п. Этот бывший гусарский полковник на службе своему отечеству составил себе имя, которое никогда не забудется. Забавный контраст с его карьерой составляет карьера одного русского гусарского полковника при Николае I. Сильно разгневавшись однажды на святейший синод, царь прогнал его председателя. Спустя некоторое время он осматривал лейб-гвардии гусарский полк, находившийся под командой полковника графа Протасова. Высочайшее удовлетворение царя превосходным видом и прекрасной маршировкой полка нашло себе совершенно неожиданное выражение в словах царя, обращенных к командиру: «Ты превосходно провел свой полк. В знак того, что я доволен тобой, назначаю тебя прокурором святейшего синода. Ты приведешь мне его в порядок».

Здесь, между прочим, необходимо упомянуть и о превосходном, достойном уважения человеке министре Меллере. Будучи, как и Гинцпетер, родом из Билефельда, он был в дружеских отношениях с моим старым воспитателем. Являясь одним из корифеев национал-либеральной партии, он пользовался в рейхстаге большим уважением со стороны всех партий за свой прямой, благородный характер вестфальца и большой опыт в вопросах торговой политики. Когда рейхсканцлер князь Бюлов предложил мне назначить Меллера министром торговли, я обратил его внимание на то, что тот член партии и депутат. Канцлер по этому поводу сказал, что национал-либералы будут приятно изумлены назначением Меллера. Я, однако, заметил, что кабинет министров прусского короля не может и не должен быть партийным, а обязан быть независимым от каких бы то ни было партий и стоять выше их. Персонально я очень ценю Меллера, прибавил я, но если он станет министром, то скоро на такую же должность станет зариться каждый парламентарий. В связи с назначением Меллера и в других партиях разгорятся аппетиты к министерским портфелям, последствий чего нельзя даже и предвидеть.