Ватикан - Антонио Аламо

— Да, ваше высокопреосвященство?

— Слова утратили всякую власть. В этом новом тысячелетии слова… В любом случае, либо я слишком глуп, либо дьяволу придется уступить, придется признать свое поражение. Кстати, разве в Писании не говорится о поверженном ангеле? Я, как уже говорил, человек слабый и запуганный, но я все еще готов начать последнюю битву, и для этой последней битвы мне нужны вы.

— Я?

— Вы кажетесь мне человеком цельным, брат Гаспар. Я вижу, что ваше сердце еще не развращено, потому и осмеливаюсь говорить с вами без ненужных обиняков. Знайте же, что в Ватикане существуют два легиона демонов, которые борются между собою и в то же время провозглашают себя слугами своего общего повелителя, Сатаны, то есть не кого иного, как Папы. Кажется, что Кьярамонти служит Хакеру, но на самом деле он служит самому себе, а больше всего в мире мечтает о том, чтобы воссесть на престол святого Петра; Хакер же, наоборот, предпочитает, чтобы старик прожил как можно дольше, и хочет подыскать ему преемника, которым можно манипулировать, как марионеткой; в действительности Хакер сильнее, чем Кьярамонти; только Папа располагает большей властью, чем Хакер. Если мы успеем вовремя убрать Папу, Хакер и Кьярамонти сожрут друг друга живьем и таким образом расчистят нам путь. Я рассчитываю на поддержку испанских, австралийских и новозеландских кардиналов, а также значительной части итальянских. Пророчества, которыми никогда не следует пренебрегать, говорят нам о чернокожем Папе. Многие верят в меня. Мне еще остается три или четыре года жизни, возможно, этого хватит, чтобы изменить все к лучшему, чтобы… В Писании говорится, что последние будут первыми… Возьмите, — добавил он, протягивая Гаспару пузырек с бесцветной жидкостью.

— Что это?

— Яд. Почти не оставляет следов в организме. Используйте его против Папы, ведь вы имеете доступ к нему. Тут, по крайней мере, три дозы… Да хранит вас Бог в этой, последней битве, брат Гаспар! — сказал Малама, поднимая в знак благословения дрожащую руку. — Вы остаетесь один в славном и кровавом сражении, для которого приуготовил вас Иисус как возлюбленного сына Своего. Хочу еще раз напомнить вам, брат Гаспар, что худшие из бесов те, которые исповедуют Христа устами своими и противоречат Ему своими деяниями. Поэтому каждому следует спросить себя — уж не один ли он из них? Вы не из их числа, брат Гаспар? Нет, не отвечайте, ибо, только уединившись, душа может дать правдивый ответ.

Машина снова остановилась у ватиканской гостиницы.

— Ах да, я кое-что позабыл.

Малама засунул руку в складки своих одежд, и на мгновение брат Гаспар поверил, что эта щедрая и добрая, пусть и страдающая и безумная душа даст ему наконец аванс в счет будущей службы.

— Что это? — снова спросил он.

На ладони у него лежало нечто завернутое в лоскут красной материи. Это был не чек, а что-то вроде мощей — серая, пористая, окаменевшая косточка. «Возможно, — подумал брат Гаспар, — именно это имел в виду Папа, сказав, что в экономическом смысле католики — нигилисты».

— Чья она? Святого Петра? — спросил он, хорошенько рассмотрев косточку.

— О нет, только не святого Петра! Она принадлежала первому миссионеру, появившемуся в моей деревне. Мне было всего девять лет, но я уже принял участие в братской трапезе.

— В чем?

Шофер распахнул дверцу, и его высокопреосвященство сказал:

— До завтра, брат Гаспар. Подумайте обо всем, что я вам говорил, и не останавливайтесь, пока не найдете на всё ответы, сохраняйте чистоту и не падайте духом, и пусть Мвари, великий Мвари на небесах, просветит вас и дарует вам защиту и мужество.

Гаспар поцеловал кардинальский перстень и, выйдя из машины, услышал голос: «Трогай, трогай!»

«Мерседес» снова тронулся с места, и брат Гаспар еще долго махал рукой на прощанье, а в душе его эхом отдавался вопрос его высокопреосвященства: «Вы не из их числа, брат Гаспар?»

XII

Долг масс — принять поставленное над ними правление и смиренно исполнять приказы, отдаваемые правителями.

Несмотря на предупреждения кардинала Маламы и царившее в душе смятение, брату Гаспару ни на минуту не пришло в голову бросить вызов Хакеру, не явившись на встречу, потому что, помимо естественного страха прогневать префекта Священной конгрегации, он не мог отрицать очевидной огромной важности, которую приобретала встреча и которая состояла в том, что ему сообщат в основных чертах содержание пастырского послания, которое он должен будет вручить Папе завтра утром. Однако эта новая встреча не сулила ничего хорошего, кроме разве возможности поужинать в соответствующей обстановке. Для пущего унижения, не говоря уже о том, что он остался без средств, ему пришлось идти пешком под дождем с зонтиком, который он купил пять или шесть дней назад у уличного торговца и который никуда не годился со всех точек зрения и не только из-за своих малых размеров, словно рассчитанных на карлика или ребенка, но также из-за предательской склонности спиц выворачиваться под частыми порывами ветра, бушевавшего на улицах Вечного города. Так или иначе, бедняга Гаспар явился в ресторан без четверти девять, иными словами, непростительно опоздав на пятнадцать минут, и, с естественным беспокойством понимая, что его ждет наиболее могущественный из кардиналов, он поспешил спросить о нем у монахини-индианки, которая ошарашила его, в свою очередь спросив, не он ли, случаем, брат Гаспар Оливарес, что монах признал с немалой тревогой, опасаясь, что Хакер, придя в нетерпение, отменил встречу, однако, к его удивлению, оказалось, что монахиня всего лишь хотела, чтобы он оставил свой автограф в книге для почетных посетителей. Брат Гаспар ответил, что, положа руку на сердце, она, несомненно, его переоценивает: никакой он не почетный, а всего лишь вымокший до костей бедный грешник.

— И поэтому, будьте добры, первым делом проводите меня к его высокопреосвященству Джозефу Хакеру. Или он уже ушел?

— Следуйте за мной, — ответила монахиня и легкой рысцой проводила Гаспара к подножию узкой лестницы. — Ступайте первым, — добавила она с улыбкой.

Весьма любопытно, что его высокопреосвященство кардинал Хакер и брат Гаспар снова столкнулись на лестнице — той, что вела в верхний зал и кабинеты, — хотя на сей раз доминиканец поднимался, а его высокопреосвященство спускался.

— Ваше высокопреосвященство, — сказал Гаспар, ловя руку кардинала, в то время как тот, махнув ею перед глазами обеспокоенного монаха, спрятал ее за спиной, — жест, который бедняга Гаспар истолковал как доказательство того, что кардинал рассержен его непунктуальностью.

— Ваше высокопреосвященство, — робко, однако не переставая улыбаться, вмешалась монахиня, — вам не пришелся по вкусу кабинет? Вы предпочитаете ужинать в главном зале? — Хакер чуть кивнул. — Как будет угодно вашему высокопреосвященству, — сказала монахиня, повернув вниз.

Она указала им столик, пока другая монахиня отодвигала кресло сначала для Хакера, а затем для брата Гаспара, и через мгновение каждому вручили меню. Его высокопреосвященство, водрузив на нос очки, заказал soupe à l'oignon gratinée и gigot d'agneau aromatisé aux fruits secs.[14]

— А вы что возьмете? — спросила монахиня.

— Salade aux avocats,[15] а на второе… Погодите-ка, дайте посмотреть… Всегда так трудно принимать решения. Конечно, если человек привык все время есть примерно одно и то же… Итак, посмотрим… Langouste au Champagne-Ritz.[16] Или это слишком дорого? Нет? Можно? — И, так как Хакер молчал, Гаспар почел за лучшее сделать выбор сам: — Ладно, день на день не приходится. Так что пусть так и будет… langouste au Champagne-Ritz, да, langouste au Champagne-Ritz.

— Какое ужасное произношение, — почти неслышно, словно разговаривая сам с собой, прошептал кардинал Хакер, в равной мере удивленный и ошарашенный. И, взглянув на монахиню, снова вмешался и произнес с аристократической властностью: — И принесите нам бутылку бургундского девяносто шестого года.

Было бы лучше не извиняться, но брат Гаспар не учел этого.

— Я очень сожалею о своем опоздании, ваше высокопреосвященство, — шепотом сказал брат Гаспар, едва монахиня удалилась за заказом. — У меня выдался один из самых беспокойных вечеров в жизни, хотя я прекрасно понимаю, что это не оправдание.

— Разумеется, нет, — сухо и словно не придавая этому особого значения, ответил Хакер, хотя брат Гаспар почувствовал его раздражение и сознавал, что рано или поздно тем или иным способом кардинал найдет способ поквитаться за нанесенное оскорбление. — Как подвигается пастырское послание? — спросил Хакер, посмотрев на часы.

Брат Гаспар сделал жест, дававший понять, что работа даже еще не начата.

— Весь в ожидании рекомендаций Священной конгрегации, — сказал он.