Башня Нерона - Рик Риордан

– Рейчел, мне страшно, – признался я. – Одно дело – подвергнуть опасности себя. Но весь лагерь? Всех?

Странно, но эти слова, кажется, порадовали ее.

Она взяла меня за руку:

– Я знаю, Аполлон. А то, что ты волнуешься за других, – это прекрасно. Но тебе придется мне довериться. Помнишь про тайный путь к трону… который я должна тебе показать? Уверена, что это оно. Так мы сможем исправить положение.

Исправить положение.

Как это вообще должно выглядеть?

Полгода назад, когда я только рухнул на Манхэттен, ответ казался очевидным. Я должен вернуться на Олимп, вернуть себе бессмертие – и все снова станет чудесно. Проведя несколько месяцев в шкуре Лестера, я мог бы добавить, что уничтожить Триумвират и освободить древние оракулы тоже бы не помешало… в основном потому, что это помогло бы вернуть мне мою божественную суть. А теперь, после всех жертв, принесенных у меня на глазах, после страданий, причиненных столь многим… что может исправить положение?

Никакой успешный исход не вернет Джейсона, или Дакоту, или Дона, или Креста, или Денежное дерево, или Элоизу, или множество других павших героев. Ничто не исправит эти трагедии.

У смертных и богов есть кое-что общее: нам свойственно ностальгировать по «старым добрым временам». Мы всегда оглядываемся назад в поисках какого-то чудесного золотого времени, когда ничего плохого еще не случилось. Я помню, как примерно в 425 году до нашей эры мы сидели с Сократом и жаловались друг другу, что молодые поколения разрушают цивилизацию.

Как бессмертному мне, конечно, следовало знать, что «старых добрых времен» никогда не было. Проблемы, с которыми сталкиваются люди, почти не меняются, потому что смертные несут за собой свое прошлое. То же можно сказать и о богах.

Мне хотелось вернуться в то время, когда еще не было никаких жертв. Когда я еще не испытал столько боли. Но исправить положение не значило отмотать время назад. Даже у Кроноса не было над ним такой власти. И думаю, не этого хотел бы Джейсон Грейс.

Когда он просил меня не забывать, каково это – быть человеком, он имел в виду, что, отталкиваясь от боли и трагедий, нужно преодолевать их, учиться на этом опыте. Этого боги не делали никогда. Мы просто жаловались.

Быть человеком – значит двигаться вперед, приспосабливаться, верить, что сможешь улучшить ситуацию. Только так боль и жертвы обретут смысл.

Я встретился с Рейчел глазами:

– Я тебе доверяю. Я исправлю положение. Или умру, пытаясь это сделать.

Как ни странно, я верил в то, что говорю. Мир, в котором будущее контролирует гигантская рептилия, где не слышно голоса надежды, где герои жертвуют жизнью напрасно, а боль и лишения не вознаграждаются… такой мир намного хуже, чем мир без Аполлона.

Рейчел поцеловала меня в щеку – по-сестрински, хотя трудно вообразить, чтобы моя настоящая сестра так поступила.

– Я горжусь тобой, – сказала Рейчел. – Что бы ни случилось, помни об этом.

Я не мог вымолвить ни слова.

Мэг, набравшая полные руки лишайника и грибов, повернулась к нам:

– Рейчел, ты что, только что его поцеловала?! Фу. Зачем?

Прежде чем Рейчел успела ответить, возле нас снова появился шеф-повар, фартук и колпак которого были заляпаны бульоном. В глазах его по-прежнему мерцал голодный блеск.

– ГОСТИ – уии – идите за мной! Мы готовы к пиру!

Глава 18

Фирменное блюдо сегодня —

Тушеный Аполлон

Под кепкой «Метс»

Мой совет: если вам когда-нибудь предложат испить супа из сцинка или стать главным блюдом для троглодитов, подбросьте монетку. И то и другое смертельно.

Мы сидели на подушках вокруг общей грибной ямы вместе примерно с сотней троглодитов. Каждому из нас, гостей-варваров, выдали головной убор, чтобы мы не оскорбляли чувства наших хозяев. На Мэг теперь была шляпа пчеловода. Рейчел получила пробковый шлем. Мне досталась кепка «Нью-Йорк Метс», как мне сказали – потому что никто больше не захотел ее брать. И мне, и команде было впору оскорбиться.

Нико и Уилл сидели справа от Иии-Блинга. Нико был в цилиндре, который отлично вписался в его черно-белый стиль, а Уиллу, моему бедному мальчику, дали абажур. Никакого уважения к тем, кто приносит в мир свет.

Слева от меня сидел шеф-повар, представившийся Клик-Уроном. Услышав это имя, я чуть было не поинтересовался, не купили ли его родители сгоряча в магазине в «киберпонедельник», но решил, что это будет грубо с моей стороны.

Еду разносили детишки-троги. Крохотный мальчик в шапочке с пропеллером подал мне наполненную до краев черную каменную чашу и, хихикая, убежал. В чаше пузырился суп насыщенного золотисто-коричневого цвета.

– Секрет в том, чтобы не жалеть куркумы, – сообщил мне Клик-Урон.

– А!

Я поднял чашу, копируя то, что делают остальные. Троги с блаженным выражением на мордах начали прихлебывать суп, щелкая, рыча и издавая прочие звуки, призванные показать, как им нравится вкус.

Запах был неплох: что-то вроде острого куриного бульона. Потом я заметил плавающую в пенке лапку ящерицы и просто не смог себя пересилить. Прижавшись губами к краю чаши, я притворился, что пью, и выждал немного, пока большая часть трогов расправится со своими порциями.

– Ммм! – протянул я. – Клик-Урон, твои кулинарные способности поразительны! Отведать этого супа – большая честь. Больше того, сделать еще хотя бы глоток будет слишком большой честью. Могу ли я отдать остальное кому-то, кто сможет лучше оценить его насыщенный вкус?

– Мне! – крикнул сидящий рядом трог.

– Мне! – завопил другой.

Я передал чашу по кругу, и счастливые троглодиты вскоре осушили ее.

Клик-Урон, кажется, не обиделся. Он сочувственно похлопал меня по плечу:

– Помню своего первого сцинка. Это крепкий суп! В следующий раз осилишь побольше.

Я был рад услышать, что, по его мнению, предполагался следующий раз. Это значило, что в этот раз нас не убьют. Рейчел с облегчением заявила, что она тоже благодарит за честь и будет рада разделить с кем-нибудь свою порцию.

Я посмотрел на миску Мэг, которая была уже пуста.

– Ты что, правда…

– Чего? – Под сеткой пчеловода выражение ее лица было трудно различить.

– Ничего.

У меня крутило живот от тошноты и голода. Я задумался, будут ли нас чествовать вторым блюдом. Скажем, хлебными палочками. Да я бы согласился на что угодно, лишь бы в нем не было лапок сцинка.

Иии-Блинг поднял руки и зацок-цок-цокал, призывая к вниманию:

– Друзья! Акционеры! Я вижу вас всех!

Троглодиты застучали ложками о каменные чаши: звук напоминал грохот тысячи