Сёгун - Джеймс Клавелл

— Кто на севере, кто на юге, а сюда, в горы я дополнительно направил людей. — Старый самурай, с несчастным видом, весь в поту, показал назад, вглубь материка, по направлению к Иокогаме. — Прошу простить меня, нельзя ли спросить у вас, куда собирается поехать дальше наш господин?

— Не имею понятия. Но не делайте сегодня больше таких ошибок.

— Да, господин.

Судару кончил свой обход и вернулся к Торанаге.

— Все в порядке, господин. Что еще сделать для вас?

— Ничего, спасибо, — Торанага покончил с лапшой и допил остатки супа. Потом сказал без всякого выражения: — Вы были правы относительно наследника.

— Прошу меня извинить, я боялся, что могу обидеть вас, сам того не желая.

— Вы были правы — так почему я должен обидеться? Когда наследник выступит против меня — что вы будете делать тогда?

— Выполнять ваши приказы.

— Пожалуйста, пришлите сюда моего секретаря и возвращайтесь с ним тоже.

Судару повиновался. Каванаби, секретарь — одновременно самурай и священник, всегда сопровождавший Торанагу в поездках, — быстро появился вместе со своим дорожным ящичком для бумаги, туши, печатей и кисточек для письма, который он возил с собой в корзине, привязанной к седлу.

— Господин?

— Пишите следующее: «Я, Ёси Торанага-нох-Миновара, восстанавливаю в правах моего сына, Ёси Судару-нох-Миновару, как своего наследника, с восстановлением во всех званиях и доходах».

Судару поклонился.

— Благодарю вас, отец, — голос его был тверд, но в глубине души он недоумевал — почему все это?

— Поклянись торжественно, что будешь выполнять все мои распоряжения, завещания и беречь мое наследство.

Судару повиновался. Торанага молча ждал, пока Каванаби напишет бумагу, подписал ее и заверил своей печатью — маленьким квадратным кусочком слоновой кости с выгравированным на одном конце его именем. Он прижал печать к почти высохшей красной туши, потом к концу листа рисовой бумаги. Отпечаток получился идеальным.

— Спасибо, Каванаби-сан, датируйте его вчерашним числом. Пока все.

— Прошу меня извинить, но потребуется еще пять копий, господин, чтобы ваше решение считалось окончательным: одна — для господина Судару, одна — для Совета регентов, одна — для Дома регистрации, одна — для вашего личного делопроизводства и одна — для архивов.

— Сделайте их сразу. И дайте мне дополнительно еще одну копию.

— Да, господин. — Секретарь ушел. Теперь Торанага мог взглянуть на Судару и рассмотреть его узкое, бесстрастное лицо. Когда он, умышленно внезапно сделал это объявление, на лице Судару ничего не отразилось, руки не задрожали. Ни радости, ни благодарности, ни гордости — даже ни удивления, и это огорчило его. «Но с другой стороны, — подумал Торанага, — почему тебе огорчаться? У тебя есть другие сыновья, они улыбаются, смеются, ошибаются, кричат, злятся, любят женщин… Нормальные сыновья… Этот сын пойдет за тобой, — вождь после твоей смерти, он будет держать всех Миновара в кулаке и править всей Кванту и всеми Миновара. Такой же холодный и расчетливый, как ты! Нет, не как я… — честно признался он себе. — Я могу и посмеяться, пожалеть, люблю подурачиться, спать с женщинами, кричать, танцевать, играть в шахматы и в пьесах Но… иные люди радуют меня — такие, как Нага, Кири, Чоно, Анджин-сан… Я привязан к охоте… Люблю побеждать… побеждать… побеждать… Но тебя ничто не радует, Судару, извини. Ничто… Кроме твоей жены, госпожи Дзендзико. Госпожа Дзендзико — единственная слабое звено в твоей цепочке».

— Господин? — окликнул его Судару.

— Я пытался вспомнить, когда последний раз видел тебя смеющимся.

— Вы хотите, чтобы я смеялся, господин?

Торанага покачал головой: он учил Судару быть идеальным сыном, если надо, он засмеется.

— Сколько тебе потребуется времени, чтобы убедиться, что Джикья действительно мертв?

— Перед выездом из лагеря я послал в Мисиму первоклассного голубя, на случай если бы вы еще не знали, верно это или нет, отец. Я получу ответ в течение трех дней.

Торанага благословил богов за то, что уже был осведомлен Касиги Мисуно о заговоре против Джикьи и за несколько дней узнал о смерти своего врага. Он снова и снова размышлял над своим планом, искал и не находил в нем изъяна… Эти колебания даже его довели до полуобморочного состояния, но он принял решение:

— Прикажи одиннадцатому, шестнадцатому, девяносто четвертому и девяносто пятому полкам в Мисиме приготовиться к немедленному выступлению. Через четыре дня поведешь их вниз по Токайдо.

— «Малиновое небо»? — Судару на этот раз все же был выведен из равновесия. — Вы атакуете?

— Да, я не жду, когда они атакуют меня.

— Так Джикья мертв?

— Да.

— Могу я предложить вам добавить еще двадцатый и двадцать третий?

— Нет. Десяти тысяч человек должно хватить — при внезапности нападения. Надо еще охранять границы — на случай неудачи или какого-нибудь подвоха. И сдерживать Затаки.

— Верно, — согласился Судару.

— Кто возглавит это наступление?

— Господин Хиро-Мацу. Это как раз для него.

— Почему?

— Прямой, простой, старый способ ведения войны, приказы совершенно четкие, отец. Он подходит для этой кампании.

— Но он больше не годится для роли верховного главнокомандующего?

— Прошу прощения, Ябу-сан был прав — ружья изменили мир. Железный Кулак сейчас уже устарел.

— Кто тогда?

— Только вы, господин. До тех пор пока битва не произойдет, я советую вам никого не допускать между вами и битвой.

— Я подумаю об этом. Сейчас отправляйтесь в Мисиму. Подготовите там все. Ударным силам Хиро-Мацу будет дано двадцать дней, чтобы пересечь реку Тенрю и взять под контроль дорогу Токайдо.

— Прошу прощения, могу я предложить сделать последним пунктом назначения для них склон Шими? И дать им тридцать дней?

— Нет. Если я отдам такой приказ, гребня достигнут немногие, а большинство погибнет. Мы не сможем отразить контратаку, удары врага, если наши силы будут отступать.

— Но вы, конечно, пошлете сразу же вслед за ними подкрепления?

— Наше главное наступление будет проходить через горы Затаки. Это только отвлекающий момент. — Торанага внимательно посмотрел на сына, но Судару никак не отреагировал на это заявление — не удивился, не одобрил, но и не выразил неодобрения.

— Ах, извините. Прошу меня простить, господин.

— Кто будет командовать мушкетным полком без Ябу?

— Касиги Оми.

— Почему?

— Он в них разбирается. Кроме того, он современный, очень смелый, умный, терпеливый — и такой же опасный, даже более опасный, чем его дядя. Я бы советовал, если вы победите, и он выживет, найти повод, чтобы предложить ему отправиться в Пустоту.