Академия. Вторая трилогия - Грегори Бенфорд

Они находились в самом начале долгого и трудного пути, на который ступили, повинуясь уравнениям и собственному разуму. Этот путь закончится лишь тогда, когда План Селдона, осуществляемый преданными своему делу психоисториками (в недалеком будущем — менталиками), наконец принесет плоды.

В нескольких парсеках от них находился еще один корабль, стремившийся к Земле. Половина его экипажа состояла из позитронных роботов — умных и умелых слуг. Они тесно сотрудничали с представителями расы хозяев — смертных, но больше не невежественных полубогов. Количество людей и роботов на корабле было равным. Людей, способных к такому сотрудничеству, найти было нелегко; как правило, люди относились к своим партнерам-андроидам свысока. Точнее говоря, их было так мало, что роботам приходилось уговаривать друзей создавать свои копии, используя для этого секретную технологию. Находившиеся на борту корабля знали, что они являются еретиками. Ни одна из великих культур — ни люди, ни роботы — не признавала идеи равенства.

«Но так будет не всегда», — думала Зорма, одна из руководительниц маленькой секты. Она надеялась, что этот вывод следует из уравнений психоистории. План Селдона мог закончиться счастливо не только для человечества. Для ее расы тоже.

«Однако похоже, что сейчас все находится в руках богов. Тот, кто решает судьбу людей, автоматически решит и судьбу роботов».

— Лодовик не обрадуется, когда узнает, что мы обманули его и не стали преследовать второй корабль, улетевший из облака Тумартин, — промолвила Клодия Дюма-Хинриад, вторая руководительница секты. — Ты прекрасно знала, какой путь избрала «Гордость Родии». А теперь, когда Дорс и Лодовик даром тратят время на Пенджии, мы летим к Земле. — Клодия нахмурилась и вполголоса повторила:

— Лодовик не обрадуется.

Одним из недостатков равенства был необходимость приноравливаться к странностям друг друга. Люди — даже лучшие из них — не обладали ни логикой, ни памятью. «Конечно, мы сами виноваты. Мы никогда не позволяли им тренировать эти качества».

— Клодия, у нас есть свои источники информации и право пользоваться ими так, как мы считаем нужным. Вспомни, Дорс все еще предана Нулевому Закону — точнее, той его версии, которую она выбрала самостоятельно. А Лодовик вообще не признает никаких законов. Оба восстали против судьбы роботов, определенной Оливо. Но это еще не значит, что они заодно с нами.

— Ты повторяешь мои мысли! В нашей группе и люди и роботы научились пользоваться силой и слабостью друг друга. Для каждого из нас главное — это терпимость и принципиальное нежелание возноситься над остальными. Но Дорс и Лодовик придерживаются других взглядов.

Зорма покачала головой.

— Я еще не знаю, открывает ли их путь новые возможности для каждого или так сложилась только их собственная судьба. Но знакомство с ними заставило меня задуматься.

Ее подруга приподняла бровь.

— О чем, Зорма?

Та ответила после паузы, которая продолжалась почти минуту:

— О том, не устарела ли я. — Потом она посмотрела на Клодию и слегка улыбнулась. — На твоем месте, подруга, я подумала бы о том же самом.

На Пенджии все обернулось скверно.

К счастью, этот пасторальный мирок посещало не так уж много кораблей. Их гиперпространственный след оставался отчетливым. Но псевдоэмоции Дорс Венабили дошли до белого каления.

— Какое-то транспортное средство отбыло отсюда два дня назад, — вслушавшись в себя, задумчиво сказал Лодовик Трема. — А двенадцать часов спустя за ним проследовала флотилия очень быстрых кораблей. Похоже, военных.

Дорс тут же прыгнула в свою яхту и устремилась за флотилией. Когда она рассчитала конечный пункт нового курса, ее тревога за Гэри удвоилась.

— Похоже, они летят на Землю.

Из стоявшего рядом голопроектора донесся тихий женский голос:

— Итак, после стольких лет одна из моих бесчисленных мутировавших копий наконец-то еще раз увидит любимую Францию.

— И Францию Вольтера, — подхватил Лодовик, в сложном позитронием мозгу которого обитала вторая древняя личность. — Боюсь, знакомыми тебе будут только грубые очертания родной страны. Но я тоже не могу дождаться встречи с ней!

Дорс постаралась скрыть дурные предчувствия. Она слышала столько рассказов о Земле… и в большинстве их слышались священный трепет, сожаление и немалый страх. Там когда-то жил легендарный Элайдж Бейли, человек-детектив, дружба с которым так же запечатлелась в «душе» Дэниела Оливо, как жизнь с Гэри — в памяти самой Дорс. На Земле родились роботы… и там же вспыхнула гражданская война между ними.

Когда они летели через сектор Сириус, Дорс ощутила в мозгу легкое покалывание. Ее нельзя было назвать сведущим менталиком. Дэниел не считал нужным учить ее, но она сумела кое-что почерпнуть у Клии и Бранна, которых опекала на Смашелле. Ее способности находились в зачаточном состоянии, и все же Дорс ощутила легкий резонансный толчок на пси-частоте, обычно слишком слабой, чтобы кто-нибудь мог ощутить ее.

— Чувствуешь? — спросила она Лодовика. Тот кивнул.

— Похоже на жискарианский излучатель.

Естественно, Дорс знала об устройствах ментального внушения, вращавшихся вокруг каждой планеты, заселенной людьми. Мысль о создании и использовании таких гипноизлучателей впервые пришла в голову Р. Жискару Ревентлову много лет назад, и Дорс ощущала их мягкое, но настойчивое влияние повсюду в Галактике. Они без устали внушали обитателям этих планет мысль о ценности мира, покоя, терпимости и конформизма. Ощущение было знакомым… но намного более сильным!

Она битый час пыталась определить местонахождение источника. Тем временем корабль совершал один гиперпространственный прыжок за другим. Наконец Дорс поняла, что источник размазан в пространстве.

— Передатчиков несколько, — сказала она Лодовику. — Они все собраны в пучок и находятся впереди. Я насчитала пятьдесят-шестьдесят.

Трема хлопнул себя по лбу.

— Ох… Должно быть, это миры космонитов! Первые межзвездные колонии людей. Те самые, которые сначала стали опасными, а потом окончательно свихнулись.

Дорс согласилась.

— Я читала отчеты. Прошло несколько тысяч лет, а эти планеты так и остались незаселенными. В перечнях имперских служб они значатся необитаемыми. Очевидно, жискарианские излучатели поддерживают их в таком состоянии, отгоняя людей.

Эти миры были дороги роботам почти так же, как Земля. Особенно Аврора, где жил великий изобретатель Фастольф, когда-то умолявший людей рассчитывать лишь на собственные силы… и где мерзавец Амадиро замыслил уничтожить все живое на Земле. Сторонники того же Амадиро впоследствии отправили в космос флот беспилотных кораблей-культиваторов с заданием сделать Вселенную безопасной и удобной для людей, чего бы это ни стоило.