Путь предателя - Лора Роулэнд

— Прощай, старший брат, — сказал он, сидя на полученном коне. Си мечтал о славе, и его глаза сверкали ярче новенького меча. — Мы снова увидимся, когда закончится война. — И он поскакал за своими новыми соратниками. Лю Юнь одиноко стоял со слезами на глазах и жуткой пустотой в душе.

Настоятель Лю Юнь завершил очередной этап ритуала «Ицзин». На бумаге над первой линией он нарисовал вторую. Сквозь старую боль проступила новая ярость. Смерть Си возбудила в нем то, чего не возбудила смерть родителей: всепоглощающую жажду мести, которую не подавишь ни молитвами, ни медитациями. Он жаждал убить всех, кто связан с резней на Тайване, учиненной против мятежников Си. Хотя его конфуцианские убеждения возбраняли причинять вред китайскому правительству, Лю Юнь проклинал себя за то, что сдался маньчжурским властям и не стал защищать Си. В бессильном гневе ища виновников, он сосредоточил ненависть на голландцах, убивших Си и других мятежников ради торговых привилегий в Китае; на Яне Спаене, безжалостном авантюристе, который замучил Си.

Пересчитывая и перекладывая палочки, Лю Юнь лелеял надежду, что скрыл свои чувства от сёсакана сёгуна. Конечно, скрыл, ведь он всю жизнь оттачивал искусство ведения переговоров и манипулирования…

Не имея ни денег, ни крыши над головой, молодой Лю Юнь поехал в Пекин: этот город оставался мирным. Император по-прежнему обитал в огромном комплексе роскошных дворцов в Запретном городе, окруженном кроваво-красными стенами; торговцы, ученые, предприниматели и разбойники по-прежнему искали счастья в этом сердце коммерции и культуры. Вынужденный промышлять попрошайничеством, Лю Юнь той зимой едва не умер от голода и холода. Потом, когда результаты его экзамена наконец достигли Пекина, правительство вознаградило Лю Юня, предоставив ему низшую должность в управлении иностранных связей, где он, проявив талант к чужим языкам и дипломатии, начал подниматься по служебной лестнице. Все следующие девять лет до него доходили тревожные слухи о Си. Армия династии Мин терпела поражения; маньчжуры захватили провинции Сычуань и Фуцзянь. На страну обрушились голод и крестьянские восстания. Си был ранен, оправился и стал генералом. Он бесследно пропадал; его считали убитым. Затем в один прекрасный день предсказание Си сбылось.

Сорок шесть лет назад мятежники-крестьяне напали на Пекин. Слабое, коррумпированное правительство Мин было бессильно сопротивляться. Император повесился. Отчаявшееся чиновничество обратилось к маньчжурам, умоляя подавить восстание, и в награду даровало им столицу. Маньчжурские войска вошли в Запретный город и вырезали крестьян, вооруженных палками. Когда Лю Юнь и другие чиновники, теперь уже подданные маньчжуров, спасали документы из горящего здания, Лю Юнь поднял голову при звуке знакомого голоса. У него упало сердце.

Во двор въехал его брат, возглавлявший отряд солдат, одетых в форму армии Мин.

— Си! — крикнул Лю Юнь, охваченный радостью. — Ты жив! — Затем он с ужасом увидел, что солдаты Си напали на маньчжуров. — Младший брат, что ты делаешь?

Вздымая окровавленный меч, Си обернулся к Лю Юню. Вокруг них шумел бой.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, старший брат. — Суровое лицо Си не выражало радости встречи. — Как ты можешь служить тем, кто убил наших родителей и отобрал у нас землю?

— Младший брат, твоя война закончена, — сказал Лю Юнь, пораженный враждебным тоном Си. — Маньчжуры победили. Правители Мин утратили право на мандат Небес, теперь он принадлежит маньчжурам. Сдавайся.

— Трус! Глупец! Ты мне больше не брат!

Когда во дворе появились дополнительные силы маньчжуров, Си снова бросился в атаку, выкрикивая на ходу приказы своим солдатам.

Спустя несколько дней маньчжуры убили последнего мятежника. Они оккупировали Пекин, завершая тем самым покорение Китая. Лю Юнь и его коллеги по сословию присягнули на верность новым правителям. Машина китайской государственной службы снова завертелась. Лю Юнь дорос до должности министра иностранных дел. Он женился; у него родились дети. Позже, когда жена умерла, а сыновья выросли, он принял обет и начал вторую карьеру в качестве монаха в зарубежных храмах. Лю Юнь старался забыть отвергшего его брата, которого после встречи в осажденном дворце не видел.

И все же он тайком отслеживал отчаянные действия брата: победы армии ренегатов у Амоя и Кьемоя; рейд на Чжэцзян; поражение под Нанкином и бегство на Тайвань. Наконец он получил сообщение о смерти Си.

Затем, два года назад, судьба свела его с Яном Спаеном в Японии, где настоятель Лю Юнь разработал свой план. Он знал о жадности и амбициях Спаена; он знал японцев, обладавших теми же качествами. Лю Юнь дал им возможность сойтись там, где он совершит свою месть. Однако убийство Спаена не удовлетворило его. Невидимые узы все еще ощущались, хотя на другой стороне уже не было брата и ничто, кроме собственной смерти, не могло воссоединить его с Си. Потому Лю Юнь решил выполнять свой план и вершить дальнейшую месть.

Настоятель Лю Юнь закончил ритуал, начертав на бумаге шестую и последнюю черту. Увидев завершенную структуру, суть предсказания, он вздрогнул.

Гексаграмма номер двадцать девять. Кань, Опасные Расхождения. Это предрекает ему зло, если он будет придерживаться прежней линии поведения.

Чувствуя, как ужас сковывает его сердце, Лю Юнь открыл «Книгу перемен». Предсказание состояло из обтекаемых ссылок и туманных соответствий; гексаграмму нельзя интерпретировать буквально. Каждая линия имела трактовки, способные изменить смысл предсказания. Лю Юнь переворачивал страницы, пытаясь найти гексаграмму Кань.

«Опасность лежит впереди, словно пропасть, наполненная ревущей водой, — прочел он. — Ты можешь никогда не достичь результата, к которому стремишься». Горло Лю Юня сжал спазм, когда он представил, что результатом двухлетней кропотливой работы может стать его гибель. Затем среди многочисленных предостережений он отыскал несколько фрагментов, звучащих со сдержанным оптимизмом. У него затеплилась надежда.

«Успех может прийти, если препоны будут устраняться искренностью и острым умом. Важно терпение. В конечном счете воцарится порядок».

Закрывая книгу, настоятель Лю Юнь улыбался. Он искренен в своих целях. Годы занятий наукой, дипломатической работой и медитациями сделали его ум острым как бритва. Лю Юнь так долго ждал, что готов подождать еще. Сёсакан сёгуна не остановит его в стремлении отомстить за смерть брата, чтобы таким образом восстановить гармонию Вселенной и принести покой своей душе.

Глава 19

После бесплодных поисков свидетелей убийства Пеон Сано вернулся домой, когда смеркалось, ведя коня в поводу. Его плечо так болело, что он не мог выносить постоянных толчков, неизбежных при верховой езде. Солнце распространяло мягкое розовое сияние по серо-синей поверхности океана. Волны напоминали длинные узкие порезы на мятом шелке. Над городом, в западном направлении, плыло продолговатое фиолетовое облако, похожее на конное войско с развевающимися знаменами: легион ночи. Однако Сано не мог любоваться красотами этого опасного места. Это был конец первого из двух дней, которые голландский капитан дал ему на раскрытие убийства Яна Спаена. Сано нуждался в лекарствах для раны и новых бинтах. К тому же он хотел поесть, прежде чем проверять свои догадки насчет Дэсимы.

Войдя на свою улицу, Сано автоматически обернулся и увидел, что толстый охранник идет за ним. Он с тревогой подумал, уж не преследовал ли тот его весь день. Сегодня ночью ему нужно будет остерегаться шпионов.

— Хирата! — крикнул Сано в коридор своего особняка.

Старый Сазан вышел на крыльцо встретить его.

— Молодого господина нет дома, — сказал он. — Он ничего не говорил, сёсакан-сама, — ответил Старый Сазан на вопрос о том, куда ушел Хирата и когда вернется домой.

Что ж, все одно к одному, думал Сано, поспешно глотая еду, моясь и ожидая, когда ему обработают рану, и надевая чистую одежду. Сано хотел знать, сумел ли Хирата разрушить алиби Лю Юня в ночь исчезновения Спаена, и приказать ему выяснить, где находились Лю Юнь и Урабэ во время убийства Пеон. А сегодня он намеревался узнать правду о таинственных огнях. И не желал, чтобы Хирата вмешивался.

Когда Сано двинулся по улице в сторону залива, кожа на спине начала зудеть. Кто-то следил за ним — кто-то более умелый, чем толстый охранник, которого он так легко заметил ранее. Сано вернулся в особняк и нашел хлопотавшего на кухне Старого Сазана.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Сано.

Немного погодя он увидел из окна верхнего этажа, как за воротами носильщики опустили на землю паланкин. Старый Сазан в плаще Сано, украшенном гербами Токугавы, с парой запасных мечей и в широкополой шляпе, скрывающей его лицо, забрался в паланкин. Паланкин поплыл в сторону гор. Следом скользнула из переулка неясная фигура. Сано улыбнулся, вышел из дома и направился к заливу.