Немного магии (СИ) - Ахметова Елена

Седьмое письмо блистало золоченым гербом, и при виде него я потеряла дар речи.

Золотой бык с длинными рогами, попирающий копытами пышную ниву. Герб графства Аманатидис — его я не спутала бы ни с чем.

Писал, впрочем, не лично граф, а его доверенный секретарь, но у меня все равно дрожали руки, пока я разворачивала письмо.

«Миз Аэлла Доро,

счастлив уведомить вас, что Его Сиятельство граф Аманатидис достиг договоренности с Его Милостью виконтом Оморфиас по вопросу вашей дальнейшей судьбы».

Вступление мне уже не нравилось, и не напрасно.

Графа тоже интересовала армия. Только у него были свои протеже и свои планы. Зато работу с Фасулаки — особенно под присмотром профессора Бианта — горячо одобряли оба, и оттого она вызывала у меня все меньший энтузиазм.

Я-то надеялась отыскать среди высших армейских чинов покровителя для себя, а не для отца и отчима разом! Следовало догадаться, что если уж я сумела рассмотреть выгоду, то они и подавно не упустят шанса…

А самое обидное, что мою проблему это не решало. Работа с Фасулаки давала мне всего лишь временную отсрочку от договорного брака. Не то чтобы я рассчитывала однажды выйти замуж по большой любви, но все же надеялась, что сумею отыскать супруга, которого смогла бы, по крайней мере, уважать. Среди протеже отчима таких не нашлось, и я не питала особых иллюзий насчет кандидатур, которые мог бы предложить граф Аманатидис. Или его секретарь.

Седьмое письмо я мстительно скомкала, прежде чем отложить. Оставались только два неподписанных конверта: первый, как выяснилось, от одного из сокурсников, который твердо решил заполучить мой первый танец на балу, но постеснялся просить об этом лично, а второй… от Фасулаки. Подписаться он, впрочем, тоже не потрудился, но почерк я узнала сразу: договор о совместной работе над исследованиями был написан точно в такой же манере — будто каждая буква стремилась поплотнее вцепиться основанием в строку, из-за чего каждая фраза выглядела так, словно кто-то решил нарисовать горный хребет. В письме было всего одного предложение, и это только усугубляло впечатление.

«А вы не обращали внимания, что ни один из ваших новых друзей не рисковал приглашать вас на танец второй раз?»

Я отложила письмо и устало потерла ладонью лицо.

Не обращала. Во время танцевальных занятий я думала только о том, чтобы суметь организовать импровизированный вечер так, чтобы нигде не вспыхивали конфликты из-за отдавленной ноги или нехватки партнерш, а после — бежала в библиотеку и допоздна сидела над учебниками, чтобы наутро вскочить до рассвета и снова прибежать в зал накопителей. Запущенный на прошлой неделе «маятник» под воздействием тхеси и медитаций — даже неудачных — раскачивался только сильнее, и за ночь я переполнялась силой так, что один раз как-то случайно вытянула навстречу Тэрона. Он ничего не сказал и вообще, кажется, сам стушевался из-за своего порыва, но событие стало знаковым — и теперь в зал накопителей я наведывалась дважды, утром и вечером. В общежитии даже наконец-то стало тепло, но я по-прежнему уставала как никогда прежде, и беспокоиться о мелочах уже не оставалось сил.

Тэрон действительно был единственным, с кем я вставала в пару больше одного раза. Как-то само получалось.

А ведь напор воды в душевых в последнее время тоже стал заметно сильнее…

Я покосилась на первый неподписанный конверт и напрягла память. Приглашение на танец прислал Панагиотис — невысокий плотный юноша с невероятным количеством веснушек, сын виноградаря с южной окраины королевства и один из немногих магов огня в университете, — и я, кажется, была твердо намерена ответить ему согласием. Просто потому, что все шло совершенно не так, как должно, и меня это категорически не устраивало.

К счастью, кое-что я могла сделать. Например, ответить согласием на приглашение в поместье отца Сапфо и выразить благодарность: вежливую — графу Аманатидису, искреннюю — подругам; подготовить бумаги для Фасулаки — их, пожалуй, можно было отдать уже сегодня, чтобы не томить самозваного, и, как выяснилось, вредного покровителя излишним ожиданием. Успокоить маму возможным не представлялось, но попытаться все же стоило.

Словом, я намеревалась провести пятничный вечер, упражняясь исключительно в эпистолярном жанре, благо из-за импровизированного танцевального класса общежитие опустело вполовину и в женском крыле царила тишина. Конечно же, этот план был слишком хорош и своевременен, чтобы так легко воплотиться в жизнь.

Стоило мне только собраться с мыслями и обмакнуть перо в чернильницу, чтобы написать ответ маме, как дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла Хемайон. За ее спиной переминался с ноги на ногу Тэрон, не решаясь войти без озвученного вслух приглашения.

— Вы рано, — я удивилась, но бумаги откладывать не стала. — Что-то случилось?

— Случилось, — недовольно и немного смущённо пробурчала Хемайон и, не оглядываясь, втянула Тэрона в комнату. Он запнулся об порог, но сумел удержаться на ногах и мучительно покраснел. — Господин Номики Георгиадис решил не только прийти на праздник для первокурсников, но ещё и явиться в университет с проверкой. А ректорат подумал, что показать правой руке мэра зал накопителей — это хорошая идея.

Я прикрыла глаза.

Студенческие сборища уставом университета не запрещались, но едва ли преподаватели были рады, когда обнаружили истоптанный газон и первокурсников, занятых чем угодно, кроме учёбы. Да и зрелище в целом, прямо скажем, не годилось для посторонних…

— По-моему, господин Номики Георгиадис интересовался не столько университетом, сколько Хемайон, — заметил Тэрон с кривой усмешкой.

Подруга метнула в его сторону испепеляющий взгляд и гордо отвернулась.

— В общем, нас разогнали, — с нажимом произнесла она, всем своим видом демонстрируя, что поддерживать предыдущую тему для разговора не станет, — и я подумала, что мы можем позаниматься прямо здесь. Ты как раз говорила, что имеет смысл учиться танцевать именно в той обуви, в которой собираешься идти на прием.

Я обречённо кивнула. Говорила. Но Хемайон слишком нравились ее новые туфельки, и она боялась их испачкать — зато теперь без промедления полезла в шкаф за обувной коробкой, беззастенчиво распахнув дверцы.

Тэрон смущённо отвёл глаза — и тут же наткнулся взглядом на ворох писем на столе. Поверх, как назло, лежала записка от Панагиотиса с приглашением на танец, и полуэльф потемнел лицом — но промолчал.

Я с напускной невозмутимостью достала письмо с гербом графа Аманатидиса.

— Надеюсь, я не слишком помешаю, если продолжу работать с корреспонденцией? — вежливо поинтересовалась я.

— С корреспонденцией? — Хемайон вынырнула из недр шкафа, бережно прижимая обувную коробку к груди, и жалобно изогнула брови. — А я надеялась, что ты потанцуешь с нами…

Тэрон снова ничего не сказал, но на его лице ясно читалось, что он надеялся на то же самое.

— Прости, — виновато улыбнулась я и неопределенно помахала пером, — но тут выяснилось, что мою руку едва не пообещали двум разным людям. Я должна немедленно сообщить об этом, пока не случилось конфуза.

А если столкнуть лбами графа и виконта, возможно, они будут заняты конфликтом достаточно долго, чтобы я сумела обезопасить себя от их навязчивой заботы о моей попранной репутации. Но об этом я деликатно умолчала.

— Кому тебя пообещали? — вдруг спросил Тэрон не своим голосом.

Он даже не покраснел, когда мы с Хемайон с одинаковым удивлением уставились на него. Доски пола под его ногами покрылись белесой изморозью, и в комнате повеяло неприятной, сыроватой свежестью, как в пещере за горным водопадом.

Туда наш класс возили, чтобы показать диковинный храм, один из первых в Колликрейте. По преданию, именно там короновали основателя нынешней династии. Должно быть, он был чрезвычайно морозостойким мужчиной: у воспитанниц «Серебряного колокольчика» уже через пару минут в сырой пещере зуб на зуб не попадал, и ни роскошный золотой алтарь, ни ровные ряды скамей уже никого не интересовали. А каково было выстоять там целый молебен, а потом ещё и шататься в металлическом головном уборе?!