Позволь мне решить (СИ) - Погожева Ольга Олеговна

Постепенно радость от рождения сыновей утихла, уступив серым будням, и однажды, когда детям исполнилось по пять лет, Флорика заявила, что желает вернуться в Галагат. Феодору требовалась помощь, и она хотела вновь приобщиться к делам.

Орест протестовал недолго: шурин пригласил их семейство в столицу, и бывший король, заскучавший в своём поместье, согласился. Перемена действительно пошла на пользу: сыновья увидели, что такое город, сам Орест тоже был рад пройтись по улицам столицы – и плевать, что ради подобных прогулок ему приходилось надевать маску или глухой капюшон, чтобы никто не узнал в бородатом господине августейшего принца. Флорика так и вовсе расцвела: выполняя ночью поручения Большого Питона, она не забывала посвящать дневные часы себе и детям, с упоением погружаясь в развлечения большого города. Оресту тоже нашлась работа: знаток нескольких иностранных языков, он согласился на просьбу шурина перевести деловые бумаги и допросить пойманного в городе Большого Питона чужеземца. Колесо преступной жизни так незаметно взяло их семейство в оборот, что Орест и сам не понял, как втянулся в незаконные дела. Он быстро нашёл виноватую – любимая жена всегда находилась рядом. Ведь это её брат руководил ночной жизнью Галагата, её кровь пропиталась воровством и грабежами! Про то, что в вотчине Феодора процветали также убийства и похищения, Орест старался вовсе не думать.

Флорика среагировала на подобные обвинения неожиданно резко, заявив, что потребуются долгие годы разбирательств для того, чтобы выяснить, чья кровь дурнее. Её, чьи грехи исчислялись исключительно личностными преступлениями, или его, которая несла в себе бремя государственных переворотов, массовых убийств, развязываемых войн и тысяч бесчеловечных приказов целой династии монархов.

Орест, помнится, тогда ещё поразился бойкому ответу жены, и в тот же день понял, что утратил безоговорочное верховенство в их семье. Если раньше Флорика взирала на него с восторгом, то сейчас она вела с ним разговоры на равных, не делая скидок на прошлые титулы и былые заслуги. И глубоко внутри он понимал, что заслужил подобное обращение. От этого становилось ещё гаже: винить в результате оказалось некого.

С тех пор их семейство так и металось между загородным поместьем и Галагатом, и Орест не видел способа как-то разомкнуть этот проклятый круг. Недовольный собой и своей жизнью, он улыбался всё реже, и только при взгляде на своих сыновей.

- Чего тебе не хватает? – шмыгая носом, спросила Флорика, по-прежнему стоя к нему спиной. – Ведь хорошо же всё! У тебя замечательные дети, свой дом, прислуга, деньги, уважение…

- В воровских кругах, - буркнул Орест.

- У многих ничего этого вообще нет! – отрезала Флорика, поворачиваясь к нему. – И самое главное, Орест: у тебя всё ещё есть жена, которая тебя терпит! Прости, если ошибаюсь, но мне кажется, я не худшая супруга из тех, которые могли бы тебе достаться!

Её голос вновь зазвенел, и Орест взял себя в руки.

- Ты лучшее из того, что случалось в моей жизни, - решительно сказал он. – Прости, Фло.

Флорика постояла какое-то время, кусая губы, размышляя о том, верить ли дежурным словам, или поднимать очередную волну негодования, и наконец сдалась:

- Завтра вставать рано… - безжизненно сказала она, не глядя на него. Обида уступила место убийственному равнодушию: в этот момент Фло не испытывала к мужу ни капли той любви, которая когда-то свела с ума их обоих. – Мальчиков едва успокоила, не хотели ложиться… Давай готовиться ко сну.

Орест проводил взглядом молодую жену, принявшуюся распускать тёмные пряди у зеркала. Флорика больше не смотрела на него, и какое-то время он боролся с искушением подойти и поцеловать её – так, как не целовал уже давно. Он сожалел о том, что вообще начал этот разговор, как сожалел и обо всём сказанном – но вслух признавать этого не стал. К чему тратить силы на болтовню, когда ничего в результате не изменится? Чтобы слова имели вес, их нужно закрепить действиями. Кажется, именно так всегда говорил его лучший друг, король Нестор Ликонт.

Завтрак им принесли в покои, но услужливый лакей тотчас оповестил особых гостей его величества о том, что оба приглашены на обед. После трапезы, таким образом, отец с сыном оказались предоставлены сами себе, и Велегор не преминул этим воспользоваться.

- Гулять хочу, - безапелляционно заявил он. – Тут наверняка есть на что поглазеть! Одна только библиотека чего стоит, я такую кучу книг за всю свою жизнь не видел! А ещё мы пруд проезжали, и парк, и лес, и…

- Всё, можешь не продолжать, - усмехнулся Януш. – Идём.

По территории дворца и угодий они как гости его величества могли перемещаться свободно, чем без зазрения совести пользовался Велегор, заглядывая в любой мало-мальски занятный уголок. Цветущий парк особого интереса у мальчишки не вызвал, но лекарь настоял на том, чтобы пройтись по аллеям – там было вдоволь скамеек, на которых Януш рассчитывал передохнуть: самочувствие после долгой дороги всё ещё оставляло желать лучшего.

- Как скажешь, - покладисто согласился Велегор, с любопытством разглядывая диковинные осенние цветы.

Утро выдалось ясным, солнечным; один из последних тёплых дней. Отец с сыном не успели углубиться в парковые аллеи, когда раздался шорох шагов по песку, и из-за зарослей высоких кустов вышла целая делегация придворных дам во главе с королевой и обеими принцессами. Короткая заминка от ошеломительной встречи нарушилась возгласом одной из женщин, в которой Януш тотчас узнал маркизу Доминику.

- Барон Януш! – воскликнула она. – Какими судьбами? Столько зим! Когда вы успели вернуться?!

Лекарь не ответил. Свита королевы будто расплылась перед глазами, превратилась в бесформенные яркие пятна – осталась лишь она одна.

Марион.

Сколько лет он представлял себе этот миг, сколько лет, засыпая, видел перед глазами её лицо! Столько времени утекло со дня их последней встречи – и всё как один день. Януш думал, что в его жизни не осталось никого, кроме Велегора, что все прежние переживания покрылись толстой коркой льда, притупились за долгие годы – но он ошибался. Лёд треснул, уступая теплу неожиданной встречи, выпуская ростки былых чувств на свободу. Их разделяла вечность – и всего один миг. Один только шаг из прошлого в настоящее…

Королева тоже замерла, губы дрогнули в неуверенной улыбке…

Она изменилась, как меняются с годами все люди, но в его глазах не утратила ни капли привлекательности. Эти спокойные глаза цвета стали, вьющиеся чёрные волосы, лёгкая полуулыбка…

- С вашего позволения, ваше величество, мы обождём в стороне, - мигом прочувствовала ситуацию Доминика. – Прошу вас, леди!

Маркиза ловко увела за собой ещё двух приближенных дам, так что рядом с Марион остались лишь её дочери.

- Януш, - выдохнула наконец королева.

Марион сделала шаг навстречу лекарю, другой, и Януш не выдержал первым. Припав на колено, он схватил руку королевы, прижал к губам. Прикрыл глаза, касаясь щекой её ладони.

- Януш, нет, нет, - опомнилась она. – Встань немедленно! О Единый, я столько лет… Нестор сказал вчера, но я не могла поверить… ты жив, ты вернулся!

Лекарь поднялся, глядя ей в глаза. Нестор сдержал слово: он сделал её счастливой. Януш видел умиротворённость, уверенность и спокойствие. Осознание этого принесло лишь тихую радость: по крайней мере, с ней за эти годы не случилось ничего дурного.

- Я вернулся, - подтвердил лекарь. И сглотнул вставший в горле ком. – Домой.

- А это, - Марион смахнула выступившие слёзы, с улыбкой кивнула на Велегора, - твой сын? Нестор говорил…

- Да, - Януш протянул руку, обнял отпрыска за плечи, привлекая к себе, - это Велегор.

- Здрасьте, - хмыкнул мальчишка, с интересом разглядывая её величество.

- Рада нашему знакомству, Велегор, - улыбнулась Марион, - надеюсь, тебе у нас понравится.

- Да, спасибо, уже нравится, - подтвердил мальчишка, и взгляд его соскользнул с лица королевы.