Пустите тупицу в Америку - Андрей Михайлович Дышев

Чтобы не упасть в обморок я вернулся в туалет и просидел на унитазе до тех пор, пока Настя не вышла из квартиры.

Чемоданов распахнул дверь туалета.

– Свобода вас встретит радостно у входа! – продекламировал он.

– Закрой дверь, скотина, – почти беззлобно произнес я, продолжая сидеть.

У моих ног кошка заботливо скребла когтями по кафелю, закапывая виртуальным песком свои наработки. Но я уже не замечал запаха. Душа была отравлена изменой. "Ну и прекрасно, – думал я. – Теперь у меня есть полное моральное право не возвращать ей деньги".

Оттолкнув Чемоданова, я вышел в коридор, схватил куртку и, едва не сорвав дверь с петель, вывалился на лестничную площадку.

Чемоданов что-то лепетал за моей спиной, но я делал вид, что огонь гнева уже бежит к пороховой бочке возмездия. Но если честно, то я был рад, что так все получилось. Если рога золотые, то почему бы их не носить?

Глава восемнадцатая

Ватерлоо

Я изо всех сил раздувал в себе огонь обиды. До чего же коварными и бессовестными бывают женщины! Ни чести, ни гордости. Не успела Настя оказаться в доме малознакомого мужчины, как тотчас отпустила нравственные тормоза. Я тоже мог переспать с Зоей. Но ведь не сделал этого! Я сохранил верность Насте, я чист перед ней. А она оказалась порочной, как уличная девка. Кто знает, может она уже не первый раз приезжает к Чемоданову без меня. Может, они тайно встречаются. Нашла же себе морального урода! Что ж, два сапога пара.

Так я думал, сидя в электричке, которая везла меня в Москву. Уже второй час подряд я лелеял в своей душе чувство презрения к Насте и не давал ему погаснуть. Перед самой Москвой я прослезился от жалости к себе и окончательно убедил себя, что Настя заслуживает самого сурового наказания. И пятнадцать тысяч долларов, которые я у нее взял, очень удачно становились орудием наказания.

В вагоне было холодно, но договор, лежащий в нагрудном кармане, согревал душу. Впереди меня ждала новая, удивительно яркая и счастливая жизнь. Закончив клеймить Настю, я принялся строить планы на ближайшее будущее. Во-первых, я уеду из России. С такими деньгами здесь нечего делать. Поселюсь в каком-нибудь маленьком европейском городе на берегу моря, куплю небольшой дом, а оставшиеся деньги положу в банк под проценты. Со временем женюсь на какой-нибудь богатой вдовушке, куплю роскошный автомобиль и яхту.

Самое интересное заключалось в том, что в своих мечтах я совсем не уделил места работе. Мне не хотелось думать о скучных и утомительных обязанностях, которые люди ежедневно выполняют ради денег. Честным и добросовестным трудом состояние не сколотишь. В этом я убедился на собственном опыте. Кем я был? Числился заместителем директора "Гормашнаса", а на самом деле был самым неквалифицированным сотрудником, которому доверяли сопровождать важных персон в бани и рестораны. Морда у меня протокольная, внушающая доверие, да и с директором мы состояли в дальних родственных связях – вот в чем весь фокус. Своим трудом и умом я ничего не добился. Фирма купила мне квартиру, она же купила дорогую машину, чтобы лучше было втирать очки клиентам. Даже костюмы я покупал не за свой счет. До конца жизни и оставался бы пустым местом, если бы не подвернулся случай с Чемодановым. Да, я немножко мошенник. Зато сколько денег за один раз заработал! Причем сам, без чужих подсказок. Так зачем горбатиться в фирме? Не проще ли смотреть на людей, как на ходячие кошельки, и придумывать способы вытряхивания денег?

Когда я выходил из вагона на платформу Курского вокзала, позвонила Настя. Голос у нее был тихий и печальный (прикидывается овечкой!).

– Ты где? – спросила она.

– На работе! Где же мне еще быть?

– А я только домой пришла. В магазин ходила.

Меня так и подмывало сказать ей, что я все знаю про ее "магазин". Пришлось прикусить язык.

– У меня беда, – продолжала Настя. – Пропали деньги, которые папа себе на старость откладывал.

У меня была завидная выдержка. Даже голос не дрогнул.

– А я при чем здесь?

– Нет, ты не при чем. Просто я подумала, может ты случайно…

– Что случайно? Говори, не тяни! – грубо сказал я.

– Когда ты уходил, не обратил внимания, дверь в кладовку была открыта или нет?

– Не обратил, – ответил я. – Только не надо юлить! Ты ведь думаешь, что это я украл эти деньги. Так ведь? Ну, признайся, что подумала на меня!

– Я не подумала на тебя!

– Не ври! Ты уверена, что я украл их, чтобы заплатить Чемоданову за его молчание! Так ведь? Признавайся!

Настя не ответила и положила трубку. Я услышал гудки. "Надо постепенно отучать ее звонить мне, – подумал я, выключая мобильный. – Только деньги впустую трачу".

Я не представлял, как смогу пережить три долгих дня, которые дал Чемоданову. Вернувшись домой, я до глубокой ночи ходил по пустым комнатам. Рай был слишком близко, и я не мог спать на его пороге. "Как бы у меня "крыша" от счастья не поехала, – думал я. – Надо будет завтра утром поехать к Чемоданову и остаться у него. Буду ходить в магазин и готовить этому негодяю, чтобы он не отвлекался от работы".

Но утро преподнесло мне неожиданный сюрприз. Меня разбудил телефонный звонок. Я думал, что это Настя, и уже подготовил несколько крепких выражений, но к своему удивлению услышал голос Чемоданова.

– Это я, – произнес он.

У меня сердце едва из груди не выпрыгнуло. Голос Чемоданова был вялым и безжизненным.

– Что-нибудь случилось? – крикнул я, вскакивая с раскладушки.

– Да вроде нет, – расплывчато ответил Чемоданов.

– Что значит "вроде"? Ты потерял какие-нибудь справочники? Не нашел работы Сницаря?

– Да все я нашел, – ответил Чемоданов. – Просто всю ночь не спал. Так увлекся, что остановиться не мог. В общем, работа готова. Могу подвезти.

У меня по душе мед полился.

– Эйнштейн ты