Падшие ангелы - Трейси Шевалье

— Он приходил к ней в Холлоуэй. И я слышал, как они недавно разговаривали на кладбище — о суфражистках и всяком таком.

— Но она хоть не едет на этой лошади? И где она?

Саймон снова пожал плечами.

— Сама увидишь. Она в голове колонны.

— А это далеко?

— Я тебе покажу. — Саймон тут же нырнул назад в толпу на тротуаре, кажется испытывая облегчение — ему не нравилось идти в колонне женщин.

Я пошла было за ним, но мне в руку вцепилась Лавиния.

— А как же я? — воскликнула она.

— Будь здесь. Я вернусь.

— Нет, ты не можешь оставить меня одну!

— Ты не одна — ты с Айви Мей. Держись этого транспаранта, — добавила я, показывая на «СИЛЬНЫ НАДЕЖДОЙ». — Я вернусь. И потом, Юнис скоро должна появиться. Скажи ей, что я пошла посмотреть на транспаранты. Не говори, что я пошла искать мамочку.

— Мы идем с тобой! — крикнула она, но я вывернула свою руку из ее и слилась с толпой, прежде чем Лавиния успела двинуться за мной. Что бы ни делала мамочка, я не хотела, чтобы Лавиния ее видела.

Саймон Филд

Я могу только сказать, что на миссис К. этого не было, когда я раньше передавал ей лошадь. Наверно, оно было на ней под платьем.

Я удивлен, но стараюсь этого не показывать. Не могу оторвать глаз от ее ног. Я видел вот так женские ноги только один раз — на представлении про Дика Уиттингтона,[34] но там-то на ней были рейтузы и туника до самых колен. А миссис К. одета не как Дик, а как Робин Гуд. На ней короткая зеленая туника, схваченная поясом, маленькие зеленые сапожки и зеленая с пурпуром шляпка с белым пером. Ноги у нее голые от щиколоток до… до самого верха.

Она ведет белую лошадь, на которой сидит мисс Блэк. Но только одета мисс Блэк вовсе не как дева Мэрион или брат Тук,[35] чего можно было бы ожидать, вместо этого на ней полные рыцарские доспехи и серебряный шлем с воткнутым в него белым пером, которое покачивается вниз и вверх в такт движениям лошади, как страусиные перья на лошадях в похоронной процессии. В одной руке она держит вожжи, а в другой — флаг с какими-то словами, которые мне не прочесть.

Мод молча смотрит на мать. Кто может ее обвинять — все глазеют на ноги Китти Коулман. Должен сказать — ножки ничего себе. Я, глядя на них, краснею как рак, и у меня встает, хотя вокруг столько людей. Приходится держать руку перед собой, чтобы никто этого не заметил.

— А кого изображает мисс Блэк? — спрашиваю я, чтобы отвлечься.

— Жанну д'Арк, — отвечает Мод, словно процеживая слова.

Я ничего не знаю об этой Жанне, но не говорю об этом Мод. Вижу — ей не до разговоров.

Мы постояли немного на тротуаре впереди них, чтобы было видно, как они приближаются. Когда они проходят мимо, я смотрю на Мод — ей словно хочется сказать что-то своей матери, но она молчит. Миссис К. не глядит на нее — у нее на лице странная улыбка, и она как бы смотрит далеко вперед, будто видит что-то на горизонте и спешит поскорее попасть туда.

Потом они уходят вперед. Мод ничего не говорит, и я тоже молчу. Мы просто смотрим, как мимо нас идет колонна. Потом Мод фыркает.

— Что? — спрашиваю я.

— На транспаранте у Каролины Блэк ошибка, — сообщает она, но что это за ошибка — не говорит.

Китти Коулман

Большую часть марша у меня было такое ощущение, будто я иду во сне.

Я пребывала в таком возбуждении, что не слышала ни слова. Гул зрителей, позвякивание и скрип уздечки, бряцание доспехов Каролины — все это было, но где-то далеко. Копыта цокали приглушенно, словно лошадиные ноги были завернуты в одеяла или дорогу посыпали опилками, как это делают иногда на похоронах.

И видеть я тоже ничего не видела. Я старалась вглядываться в лица на пути нашего шествия, но все они сливались в одно. Я заставляла себя думать, что вижу знакомые лица — Ричарда, Джона Джексона, Мод, даже моей покойной матери, — но они были лишь бледными тенями. Легче было смотреть вперед — в направлении места нашего назначения, каким бы оно ни было.

Но вот что я чувствовала вполне отчетливо, так это солнце и ветер на моих ногах. После целой жизни в тяжелых платьях с их юбками, словно бинтами опутывающими ноги, ощущение было невероятное.

Потом я услышала словно удар колокола, прозвучавший громко и отчетливо. Внезапно обретя способность видеть, я посмотрела в толпу и на тротуаре прямо напротив меня увидела кого-то, похожего на моего покойного брата.

Он смотрел на Каролину с таким встревоженным выражением, что я не удержалась — сделала шаг в сторону, чтобы увидеть, на что он там смотрит.

Потом раздался еще один удар. Перед тем как лошадь встала на дыбы, я увидела транспарант Каролины, на котором было нашито:

«СЛОВА — НЕ ДЕЛА».

«Черт! — подумала я. — Кто сделал такую дурацкую ошибку?»

И тут копыто ударило меня в грудь.

Лавиния Уотерхаус

Когда Мод и Саймон вернулись, я с Мод не разговаривала — всю дорогу, пока мы шли по Портланд-плейс и Аппер-Риджент-стрит, и когда мы сделали остановку на Оксфорд-стрит — тоже. Не могла простить ее за то, что она бросила меня вот так.

Она тоже не говорила со мной, просто шла с лицом мрачнее тучи и, похоже, даже не замечала, что я с ней в ссоре. Нет ничего хуже, когда человек не замечает, что ты его наказываешь. Наоборот, мне казалось, будто это я наказана — мне было ужасно любопытно, что там такое с матерью Мод и лошадью, но поскольку я не разговаривала с Мод, то и спросить ее об этом не могла. Мне бы хотелось, чтобы Айви Мей заговорила со мной, тогда бы стало заметнее, что я не разговариваю с Мод. Я поправила на Айви Мей шляпку, так как та была слишком уж заломлена назад, но Айви Мей только благодарно мне кивнула. У нее такая привычка — помалкивать, если кто-то хочет, чтобы она говорила.

Потом колонна снова остановилась. Саймон побежал вперед за своей лошадью, а мы двинулись ко входу в Гайд-парк через Марбл-арч. В толпе становилось все теснее, потому что многие с тротуаров тоже пытались протиснуться ко входу. Я чувствовала себя как песчинка в песочных часах, ожидающая своей очереди просочиться через узкое горлышко. Стало так тесно, что я ухватила Мод и Айви Мей за руки.

Потом мы вошли, и сразу же возникло ощущение простора, солнца, зелени и свежего воздуха. Я глотнула его как воду при сильной жажде.

Целое море людей собралось возле различных повозок, на которых стояли группки суфражисток. В своих белых платьях они возвышались над толпой, напоминая мне перистые облака над горизонтом.

— Двигайтесь вперед, двигайтесь вперед! — сказала женщина за нами — на ней была лента с надписью «ГЛАВНЫЙ КООРДИНАТОР». — Сзади еще тысячи людей, которые хотят войти. Подходите к трибунам, пожалуйста, оставайтесь в колонне.

Мы должны были идти до самого конца к трибунам, но, оказавшись в парке, все стали носиться туда-сюда, и порядок нарушился. Мужчины, которые были зрителями, пока мы шли, теперь смешались с женщинами, участвовавшими в марше, и, по мере того как мы волей-неволей продвигались к трибунам, снова становилось тесно, все вокруг толкались. Мама пришла бы в ужас, увидев нас без присмотра среди всех этих мужчин. На мгновение я увидела эту идиотку Юнис — она кричала кому-то, чтобы принесли ее транспарант. Безумием было поручать ей приглядывать за нами.

Транспаранты были повсюду. Я все время искала какой-нибудь сделанный мной, но их было так много, что мои ошибки терялись среди них. Я и представить себе не могла, что столько людей может собраться одновременно в одном месте. Это и пугало, и захватывало, как будто тигр в зоопарке смотрит на тебя своими желтыми глазами.

— Ты видишь пятую трибуну? — спросила Мод.

Я нигде не видела номеров, но Айви Мей указала на какую-то трибуну, и мы начали пробираться к ней. Мод тащила меня сквозь стену людей, и мне приходилось изо всех сил цепляться за вспотевшую руку Айви Мей.

— Давай не пойдем дальше, — крикнула я Мод. — Тут так тесно.

— Еще немного — я ищу мамочку. — Мод продолжала тащить меня за руку.

Внезапно людей вокруг стало слишком много. Щелочки, в которые нам еще недавно удавалось протискиваться, превратились в глухую стену ног и спин. Толпа напирала сзади, и незнакомые люди толкали меня со всех сторон.

Потом я почувствовала чью-то руку у себя на ягодицах — пальцы легонько меня поглаживали. Я была так поражена, что поначалу даже ничего не предприняла. Затем рука задрала мое платье и начала шарить в моих штанишках прямо посреди всей этой толпы людей. Я не могла поверить, что никто ничего не заметил.

Когда я попыталась отодвинуться, рука последовала за мной. Я оглянулась — мужчина, стоявший сзади, был приблизительно папиного возраста, высокий, седоволосый, с тонкими усиками и в очках. Его взгляд был устремлен на трибуну. Я не могла поверить, что это его рука — вид у него был такой респектабельный.