Пророчество. Часть четвертая - Василий Горъ

- Блин, это точно из-за меня… - Инина, стоящая рядом, всхлипнула и разрыдалась. - Ну, не может быть таких совпадений! Бежим к 'Скорой'! Он жив?

Зажмурившись, чтобы не вцепиться девочке в горло, Олеся сжала кулаки, пару раз выдохнула, стараясь успокоиться, и пробормотала:

- Не дай Бог, Ленка, чтобы с ним что-нибудь случилось… Я тебе никогда этого не прощу…

Побледневшая, как полотно, Инина затравленно посмотрела ей в глаза и прошептала:

- Я себе - тоже… А теперь не стой - идем к врачам…

Однако подобраться к ним девочкам не удалось - люди в белых халатах были заняты. Они хлопотали над молодой девушкой в грязном, изорванном и закопченном халатике, лежащей прямо на траве рядом с металлической 'горкой'. Олеся, заглянув в 'Скорую', отрицательно помотала головой:

- Его тут нет… Идем вон к тому милиционеру…

- …пожарные стараются справиться с огнем, и, судя по тому, что мы видим, им это удается… - голос репортера, раздавшийся откуда-то из-за 'Уазика', заставил Коваленко прибавить шагу. - Как говорят очевидцы, пожар начался в квартире номер двадцать два на шестом этаже и быстро двинулся вверх. Первые расчеты прибыли к месту происшествия уже через семь минут после того, как на пульт дежурного поступило первое сообщение, и сразу принялись за тушение пожара. Пострадало более десяти человек - двоих пострадавших с ожогами второй степени доставили в институт имени Склифосовского, остальных развезли в ближайшие больницы. Как говорят эксперты, причиной возгорания стал умышленный поджог. Заведено уголовное дело… Стоп. Снято… Где этот майор? Гоша, тащи его сюда… Он готов дать интервью? - опустив микрофон, засуетился корреспондент 'Первого канала'…

- Поджог… - заплакала Инина. - Я так и знала…

- Не плачь. Трупов нет. Значит он, как минимум, жив. Это уже хорошо. Знаешь, я тут подумала - он все равно не мог пройти мимо… Он же настоящий мужчина… Так что ты не виновата… А представь, если бы тебя все-таки увезли? Что было бы с тобой сейчас?

- Не знаю… И боюсь об этом думать… Нафиг мне это все? Чтобы ко мне цеплялись все, кому не лень? - прошептала Лена.

- Что 'все'? - не поняла Коваленко.

- Да внешность, черт бы ее побрал… Как она меня достала… 'девушка, с вами можно познакомиться?'… 'девушка, что вы делаете сегодня вечером?'… 'девушка, давайте я вас на машине прокачу'… Блин, хоть паранджу одевай… Всем плевать, что у меня в душе… Им главное, что мордочка смазливая и грудь большая… Удавила бы их всех… - затараторила она. - Знаешь, я боюсь верить в слова - кто-нибудь признается мне в любви, а я думаю - ведь врет, паскуда! Плевать ему на то, какая я! Ему надо просто затащить меня в постель… Больше всего на свете хочу быть серой мышкой… Ну, кто бы тогда потащил меня в машину? - в голосе Ининой было столько горечи, что Олесе стало не по себе…

- Макс! Надпись на двери двадцать второй квартиры снимать? - прямо над ее ухом заорал оператор.

- Ты что, дурак? Конечно снимай! А что там написано?

- Да что-то вроде 'Коренев, срочно позвони…Маша…'. И телефон.

- Чушь какая-то… Интересно, а как фамилия хозяина квартиры? Гоша, сгоняй к ментам, узнай, и пошустрее…

- Странно… Лен, а фамилия Геннадия Михалыча-то Соломин! Может, это все просто какая-то ошибка? И ты тут не при чем? Хватит плакать… Идем, попробуем поговорить с милиционерами…

Глава 30. Ольгерд.

…Пробежка по Парку Победы до Минской улицы и обратно настроения не улучшила. Нисколько. Впрочем, я на это и не надеялся - радоваться было абсолютно нечему. Несколько гигабайт информации, полученной от Кириллова, слежка за домом Кормухина и даже допрос Гарегина Мовсесяна не дали самого главного. Намека на то, где содержится Маша. Штурмовать каждый из семи известных нам объектов Кормухина, расположенных в Москве и ближнем Подмосковье было бы законченным идиотизмом. Еще позавчера мы планировали захват кортежа генерала, но после того, что нам рассказал Моська, и эта идея засохла на корню: между его домом и всеми спецобъектами курсировало аж четыре ложных кортежа! А сам Кормушка дома не появлялся вообще! Ночевал на конспиративных квартирах, на объектах и в гостиницах, видимо, не горя желанием лицезреть физиономии своих старых друзей. В общем, особых перспектив пока не вырисовывалось, и я с нетерпением ждал, когда у нас появится хоть один козырь. Ольга Савельевна. Чтобы, наконец, начать делать хоть что-то. И забивал это ожидание всем, чем мог. В том числе и тренировками…

…Ворвавшись в квартиру после пробежки, я оторвал Деда от медитации и, стараясь не особенно ускоряться, поработал часа четыре один на один, а потом - против него и Щепкина, решившего помочь 'замученному бестолковой молодежью патриарху'. В принципе, в словах Глаза присутствовала определенная доля истины - после процедур Джо я вообще перестал уставать. И не только: здорово ускорилась реакция - даже предельно ускоряясь, я видел каждое движение противника максимально четко. И успевал при этом думать. Кроме того, у меня появилось ощущение, что и мышцы, и связки стали намного эластичнее, а кости - прочнее и тяжелее. Так что Мериону приходилось намного тяжелее, чем мне - при всем его опыте и практически безупречной технике в работе со мной ему перестало хватать и скорости и силы. Что, с одной стороны, меня радовало - наконец-то я его перерос; а с другой - расстраивало: перерос не технически, а… просто за счет скорости. Правда, Наставник считал, что я к себе придираюсь, и за время пребывания на Ронтаре прибавил именно в технике, но мне казалось, что это не совсем так… Впрочем, соперником он все равно был серьезным, и работать с ним мне доставляло массу удовольствия…

После тренировки Вовка и Соловей умчались в город, чтобы изучить подступы к объекту на Дмитровке, а я снова зарылся в компьютер - решил по второму разу проанализировать те данные, которые у меня собрались. Однако стоило мне открыть крышку ноутбука, как завибрировал телефон - звонила Беата, чтобы узнать о том, как у нас дела, и рассказать об их планах. Убив на разговор минут двадцать, я передал привет Эрику и Ремезову, и попытался было отключиться, но тут Хвостик передала трубку Семе и мне пришлось подробно рассказывать о допросе его ненаглядного Моськи…

…Минут сорок, потребовавшиеся нам, чтобы выбраться из города и найти подходящий для допроса лесок, господин Мовсесян провел без сознания. И, слава Богу - стоило нам съехать с Новой Риги в лес, и, вытащив его из машины, привести в чувство, как началось Шоу. Театр одного актера. Высокий, - под метр девяносто, - тренированный спецназовец упал на колени, как только Глаз передал ему горячий привет от его бывшего сослуживца Семы Ремезова. Рыдая и ломая руки, он пытался объяснить нам, что было незаслуженно оболган; что 'на самом деле все было не так'; и если он в чем-то виноват, то лишь в том, что был чересчур скромен, так как не хотел 'выпячивать свои боевые заслуги'. Последовавший рассказ о его подвигах в Чечне должен был вышибить у нас слезу сочувствия, однако излишняя эмоциональность Моськи и переизбыток патриотических лозунгов и штампов в его речи сделали свое дело - мы начали ржать. Ибо поверить в то, что он нам плел, не смог бы даже учащийся школы для умственно отсталых детей. Щепкин, присев на корточки перед коленопреклоненным 'актером', вдохновенно повествующим о тягостях и лишениях, пережитых им в 'зеленке', восхищенно пробурчал: