Море Дирака - Михаил Тихонович Емцев

— Прости, Гюляр-джан, но я очень спешу. Я к тебе обязательно заскочу. Потом. А сейчас — не могу. Извини.

И он опять понесся по коридору. Но на повороте неожиданно носом к носу столкнулся с Мильчем.

— Привет, старик! Как житуха? Ты не очень спешишь? Тогда погоди минутку. Расскажу тебе, как я вчера великолепно блеснул на мизере. Взял прикуп при трех дырках — и неудачно. Четыре черви — чистяк. Буби — семь, девять, валет. Пики — восемь, десять. И три трефонки — семь, валет, король. Ты бы что снес?

— Не знаю…

— Снес я… десятку и валета! А?

— Класс!.. Ты мне не определишь критический ток при сверхпроводимости?

— Раз плюнуть. Когда?

— Я тебе звякну. У тебя ведь шестьдесят семь? А сейчас — бегу.

Михаил действительно побежал и скрылся за поворотом. Остановившись у приемной директора, он взялся за ручку двери, отдышался и уже спокойно вошел.

— Здравствуйте, Розалия Борисовна, — обратился он к секретарю. — Алексей Александрович у себя?

— Он сейчас не принимает. У него секретарь партбюро… Как же это вы оскандалились, Подольский?

— Я, собственно, за этим и пришел… Никогда я не уходил с работы самовольно, Розалия Борисовна. Если куда и уезжал в рабочее время, то отмечался в книге.

Розалия Борисовна раскрыла книгу с голубой линованной бумагой, в которой сотрудники фиксировали связанные с работой отлучки.

— Здесь записано, что восемнадцатого, двадцать первого и двадцать седьмого вы уезжали в электромеханические мастерские. Так?

— Но я действительно ездил в мастерские! Там это могут подтвердить!

— Не в этом дело. Иван Фомич сказал, что запретил вам посещение мастерских.

— Когда? У нас и разговора-то об этом не было!

— Он же перевел вас на другую тематику. А вы, вместо того чтобы выполнять порученное вам дело, ездите зачем-то в мастерские.

— Да, Розалия Борисовна. Вместо того чтобы чертить какие-то таблицы, я работал над экспериментом, который был задуман Евгением Осиповичем. Думаю, что это важнее, и вкатывать мне выговор…

— Это приказ директора, и обсуждайте его с директором.

— Вот я и пришел поговорить с директором.

— Он сейчас занят.

— А когда он освободится?

— Не знаю.

— Вы мне не позвоните в лабораторию, когда он сможет меня принять?

— Если каждому, кто хочет попасть к директору, я буду звонить, то, знаете ли, у меня и рук не хватит.

«При чем тут руки?» — подумал Михаил и молча вышел из приемной.

Впервые в жизни он чувствовал себя таким безвыходно одиноким. С каким-то безнадежным равнодушием поднялся он в лабораторию и взялся за привычную работу.

Вот уже два месяца он вопреки всему открыто работал над ортовским экспериментом. Опустив свинцовое кольцо в дюар с жидким гелием, он позвонил по внутреннему телефону Мильчу.

— Лаборатория не отвечает, — сказала телефонистка, и в трубке послышались частые гудки.

«Куда-нибудь смотался, разгильдяй», — усмехнулся Михаил и, достав листок бумаги, принялся писать объяснительную записку на имя директора. Потом смял бумагу в комок, бросил в корзину и подошел к окну.

В желтоватых небесах неслись сизые весенние облака. Таяли искрящиеся на солнце сосульки. На темных и грязных тротуарах появились большие сухие пятна. Длинноногие девочки в коротеньких пальтишках прыгали через веревочку.

«Все у меня как-то не так получается. Стремлюсь, лечу, а под конец срыв. Как в детской игре в «Царя горы…». Стоит этакий мерзавец — царь и толкает тебя в грудь, когда ты, кажется, уже сумел взобраться…»

В соседних отсеках гудели приборы, звякало стекло, время от времени доносились обрывки разговоров, смех. Михаилу вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь подошел к нему, расспросил и сочувственно помотал головой.

«Может быть, они еще ничего и не знают?» — подумал он.

А внизу на тротуаре совсем крошечная девчушка ловко скакала сразу через две летящие в противофазах веревки. Это напомнило Михаилу схему работы лампы обратной волны.

Он отошел от окна и, натянув резиновые перчатки, достал из стеклянного кристаллизатора с ацетоном свинцовый диск с круглой дыркой в центре. Осторожно переложил его в кристаллизатор с эфиром и, подойдя к стенду, включил форвакуумный насос. Взвыл электромотор, застучали передаточные ремни. Ровный гул покрыл все звуки, доносившиеся из соседних отсеков.

Михаил потянулся было к телефону, еще раз позвонить Мильчевскому, но подумал, что обойдется своими силами, и не позвонил. Высушив тяжелый, скупо поблескивающий диск в струе нагретого воздуха, он установил его в гнездо и повернул ручку латра. Стрелка амперметра дрогнула и стала медленно уползать от нуля. Михаил сбросил напряжение и сразу же пустил жидкий гелий. Когда температура в сверхпроводнике уравновесилась, вновь дал ток. Момент не был упущен. Все шло отлично.

Средняя плотность составила 106 ампер на квадратный сантиметр при магнитном поле в 188 килоэрстед. Лучшего нельзя было и желать.

— Если верить правилу Сильби, магнитное поле тока должно равняться внешнему критическому полю, — нечленораздельно промычал он сквозь зубы и, вынув логарифмическую линейку, стал высчитывать скачок сопротивления сверхпроводника.

— Ты опять сегодня остаешься?

Он поднял глаза и увидел Ларису. Вглядываясь в круглое зеркальце пудреницы, она подкрашивала губы лиловой помадой. На ней была чуть потертая кроликовая шубка.

«Значит, рабочий день уже кончился», — отметил Михаил.

— Чем ты занят сегодня? Опять взаимодействием электронов за счет обмена фононами?

— Где ты нахваталась?

— Фу! Грубиян… Может, сходим сегодня в кино? На «Тишину»?

— Хватит с меня «Дайте „Жалобную книгу“»! Я теперь по горло сыт кино на ближайшее пятилетие.

— Тоже сравнил! Ты не можешь выключить это противное гудение?

Михаил взглянул на вакуумметр.

— Пока нет. Форвакуум должен быть не выше десяти в минус шестой… Еще минут сорок.

— А потом выключишь?

— Да. Но включу агрегаты конденсации и адсорбции. Рев, правда, чуть усилится, но зато через каких-нибудь два часа у меня будут как миленькие десять в минус двенадцатой тор. Все подсчитано, детка, вплоть до эффекта Купера.

— Фенимора?

— Не нужно кокетничать невежеством. Это не украшает.

— Много ты понимаешь… Ты говорил обо мне в цирке?

— Обещали что-нибудь подыскать.

— Когда?

— Буду звонить им на той неделе.

— Я тебе мешаю?

— Откуда ты это взяла?

— Ты отвечаешь так отрывисто, словно нехотя.

Михаил пожал плечами. Он опять подумал, что им не следует встречаться. Ни к чему хорошему это все равно не приведет. Ведь она совсем не в его вкусе и к тому же слишком молода.

— Так, значит, ты еще не скоро освободишься?

— Боюсь, что не скоро, Ларочка. Сама понимаешь, мне нужно спешить.

— Может, я могу тебе помочь?

Михаил нажал кнопку остановки форвакуумного насоса, включив другой