Океан. Выпуск десятый - Светлана Мекшен

Сигнальные застекленные фонари иногда задувало ветром. Вахтенные, поругивая ненастье, снова зажигали их, прячась от норд-оста, где было возможно.

«Если Стоун вовремя убрал с мачт лишние паруса — его счастье, — думал Кинг. — Если же не успел убрать, наверняка у него опять не выдержал рангоут. Впрочем, что плохо для «Меченого Мавра», то хорошо для нас. По крайней мере, выиграем несколько лишних миль. Надо же, в конце концов, обойти его, чтобы он не вырывался вперед до самого Лондона!»

Как ни странно, под рев шторма капитану хорошо думалось: «Запас пресной воды израсходован едва ли наполовину. Крупы и галет хватит до конца пути. Вперед, только вперед!.. До сих пор мне не удалось добиться преимущества в скорости. В чем же дело? — размышлял Кинг. — Почему «Поймай ветер», имея медную обшивку, едва тянется за «Капитаном Куком» и уступает дорогу «Меченому Мавру»? Неужели я, как капитан, чего-то не предусмотрел, не учел? Уж, кажется, все паруса были поставлены, а результат никудышный…»

Кинг стоял спиной к ветру, напружинивая поочередно ноги в такт качке, зябко кутался в плащ.

«Да, остается одно: поменьше слушать Эванса и Тэйлора. Они, сами не желая, сеют во мне семена неуверенности. А это плохо, когда капитан в чем-либо не уверен. Корабль показал себя в шторм, и не раз, на него можно положиться. Так в чем же дело, капитан? Чего ты боишься?» — спрашивал себя Кинг.

А клипер мчался в ночи в неизвестность, подгоняемый ударами ветра и волн. Казалось, он весь во власти стихии. Но на самом деле это было не так. Рулевые следили за курсом по компасу, Дэниэл Кинг следил за рулевыми, проверяя путь по карте и компасу и поправляя их, если они хоть чуть-чуть отклонялись от заданного румба.

В четыре утра на вахту явился Эванс. Капитан, едва переступая от усталости, ушел на отдых…

Настало утро. Корабль приближался к мысу Доброй Надежды. До него оставалось не больше суток пути. Часам к десяти шторм вроде бы поутих. Но ветер вскоре переменил направление, подув с запада, и в океане развело сильную зыбь. Барометр стал падать. Снова разыгрался еще более сильный шторм, и пошел мелкий дождь с градом. Палуба побелела. Теперь приходилось идти переменными галсами, в бейдевинд. Хоть и не хотелось Кингу уменьшать парусность, это пришлось сделать.

Судя по всему, «Капитан Кук» остался далеко позади, а «Меченый Мавр»…

«Меченого Мавра» увидели под вечер на траверзе Порт-Элизабет. Он представлял жалкое зрелище. Часть парусов была превращена в лохмотья, фок-мачта пониже салинга сломана. Корабль с трудом лавировал, чтобы не подставлять крутым валам борта. Матросы в штормовках поднимали новую стеньгу, меняли реи.

Гарри Стоуну опять не повезло. На клипере «Поймай ветер», несмотря на все переделки, в которых он побывал, не сломало ни одной стеньги, ни одного рея. С трудом подавляя в себе желание воспользоваться случаем и поскорее уйти от потерпевшего аварию соперника, чтобы выиграть время, Дэниэл Кинг, повинуясь закону моря — помогать терпящим бедствие, поднял на мачте сигнал: «Нужна ли вам помощь?»

Сигнал на «Меченом Мавре» заметили не сразу, видимо, были заняты работой. Наконец на нем взвился ответ: «Благодарю. Помощи не требуется».

Капитан Кинг облегченно вздохнул. Гарри Стоун был настоящим моряком: гонки есть гонки. Раз можно обойтись без помощи товарища, зачем же его задерживать?

Лавируя против ветра, «Поймай ветер» медленно прошел мимо «Меченого Мавра».

Шторм вскоре прекратился. Град на палубе растаял. Ветер от запада утих, сменился слабым северо-восточным, затем восточным, а после повернул опять на юго-запад. Команда клипера выбивалась из сил, почти непрестанно брасопя реи, чтобы уловить парусами эти неустойчивые и слабые ветры. Капитан Кинг внешне был невозмутим. Моряки слышали его уверенный голос, и спокойствие Кинга передавалось и им. Казалось, ничто не может вывести капитана из равновесия.

Егор уже действовал, как заправский моряк, приобретя ловкость и сноровку, и Майкл теперь не боялся за него. Ловить парусами слабый, постоянно меняющийся ветер — работа нудная и малоблагодарная. Она изнуряла моряков до крайней степени, но Егор выдерживал, хотя после четырехчасовой вахты, еле дотащившись до кубрика, валился на койку совершенно обессиленный.

В полусне-полубодрствовании он видел, как Майкл — словно и не работал на палубе — сидел на табурете в одних кальсонах и пришивал пуговицу к штанам… «Ну и ну! Он еще может пришивать пуговицы!» — завидовал Егор выносливости Майкла.

Усталость проходила, к обеду или ужину Егор уже был на ногах. У него сосало под ложечкой и во рту копилась голодная слюна, когда камбузники приносили в кубрик большие медные кастрюли с варевом и ставили их на столы. Матросы мигом разбирали горку оловянных мисок, разливали черпаком в них суп и с жадностью принимались есть. Суп из солонины с сушеным картофелем был не ахти каким кушаньем, но аппетит у Егора был отменный. Он был готов, говоря по-русски, съесть и волка в шерсти…

Едва успевали поесть, как опять слышалась команда:

— Все наверх!

И опять топот башмаков по трапам, и опять — за фалы и шкоты…

Клипер едва достигал скорости девяти миль в час[40]. Но и этой небольшой скорости у корабля не стало, как только обогнули мыс Доброй Надежды и «Поймай ветер» повернул в Атлантический океан.

Начался полный штиль. Корабль только чуть-чуть относило течением на северо-запад.

Вскоре из-за мыса вышел и «Капитан Кук», и его постигла та же участь: полное безветрие.

Оба клипера плавали «без руля и без ветрил» в виду друг друга, иначе говоря, дрейфовали.

Как все-таки подвержено парусное судно воздействию неуправляемых сил океанской стихии! Бури, штормы и шквалы, разнохарактерные морские течения, дожди, снегопады, грозы, тропическая жара при полном штиле, частые и непредвиденные перемены ветров — все это ставит на пути парусника труднопреодолимые препятствия.

Иногда штиль сменяется вдруг неведомо откуда налетевшим шквалом, и ветер перестает быть союзником моряков, превращается во врага. Он вырывает из рук шкоты, норовит в бешенстве сорвать паруса и сломать рангоут. Ветер как бы настойчиво напоминает моряку: я — хозяин океана, ты передо мной бессилен!

Корабли, тяжко переваливаюсь с борта на борт, захлестываемые волной, прилагают колоссальные усилия, чтобы удержаться на плаву, не сбиться с курса, победить в неравной борьбе. И часто парусники возвращаются в порт с поломанными мачтами, разбитыми шлюпками. А другие навсегда остаются в океане…

Экипаж или гибнет вместе с кораблем, или оставляет его с мизерной надеждой на спасение… А парусник каким-то чудом сохраняет плавучесть, и его долго носит по всем морям и океанам.

И вот родилась легенда о Летучем Голландце. За столетия обезлюдевших, но удержавшихся на плаву кораблей оказалось в морях и океанах так много, что увидеть Летучего Голландца было немудрено. Рядом с легендой ходит и суеверие.

…Капитан голландского парусника Ван Страатен был осужден на вечное скитание по морям. В камзоле XVII века, прислонясь к мачте своего корабля, он носился по волнам без всякой цели и определенного курса. Встреча с ним предвещала гибель морякам…

И когда плавающих молчаливых призраков с жалкими обрывками парусины на мачтах стало очень много, люди вынуждены были заняться их уничтожением, чтобы не подвергать опасности столкновения с ними «живые» корабли. Летучих Голландцев сжигали или расстреливали из пушек военные эскадры.

Необычна судьба парусников, стоявших в Лиссабонской гавани в ноябре 1775 года. Утром океан внезапно отступил, гавань обсохла, и около трехсот кораблей легли на дно. Но вдруг тишина в гавани сменилась зловещим гулом, огромная водяная стена сразу заполнила ее. Большие трехмачтовики, поднятые со дна, как игрушечные кораблики, полетели на берег.

Так человечество узнало о цунами — гигантских перемещениях вод под воздействием подводных вулканических извержений. В 1883 году маленький островок Кракатау в Зондском проливе был почти разрушен землетрясением. Волна, поднятая им здесь, докатилась до берегов Африки, более чем за четыре тысячи пятьсот миль.

Беда, если корабль во время цунами окажется близ берега. Его спасение — в море, подальше от суши.

Ветры с бешеной скоростью мчатся над поверхностью океана, волны становятся длиннее и выше. Но вот ветер стихает, уменьшаются гребни волн, а сами они становятся более длинными и пологими. Это зыбь. Она долго сохраняется над большими глубинами и тоже представляет опасность для судов.

Вода удерживает корабль на плаву за счет давления на погруженный в нее корпус. Это сила плавучести. Если сила тяжести топит судно, то сила плавучести заставляет его всплывать. Так они уравновешивают друг друга. Не дай бог, если во время шторма на корабле переместится груз на один из бортов. Тогда нарушится остойчивость и судно потерпит бедствие или вовсе перевернется…