Орден Ассасинов - Колин Уилсон

Первый раз он появился на суде в возрасте тринадцати лет; он был обвинен в краже со взломом и получил двухлетний испытательный срок. Год спустя, в июле 1952 года, он был снова привлечен в суд по делам несовершеннолетних по обвинению в краже со взломом, но был отпущен с предупреждением. Когда в 1954 году испытательный срок закончился, он снова появился в суде по обвинению в краже со взломом и был допрошен о девяти других случаях, которые были приняты во внимание. Он получил еще один испытательный срок на два года. В текущем - 1954 - году он переехал в Манчестер, чтобы жить со своей матерью, которая тогда вышла замуж за мужчину по фамилии Брейди. Если в ранние годы мать пренебрегала им, то теперь она попыталась наверстать это. Один из соседей говорил, что она не спускала с него глаз. Домашняя жизнь была тихой и вялой: фильмы, комедийные передачи по радио, книги о гангстерах в мягких обложках, - порядок вещей, как в книге «Нет орхидей для мисс Блэндиш». Он нашел работу чернорабочего на пивоварне и спустя год был пойман при попытке похищения свинцовых полос с крыши. Так как он все еще был на испытательном сроке, его приговорили к прохождению обучения в Борстале. Он провел год в этом исправительном заведении в городе Хэтфилд, Йоркшир. Отмечали, что у него скверный характер, он необщителен, но, с другой стороны, ничем не примечателен. Одному из товарищей он сказал, что продавал себя гомосексуалистам. После года под арестом он вернулся в Манчестер и стал жить на пособие по безработице. Это была вялая жизнь: один в маленьком доме со своей матерью и приемным отцом без работы, заваривающим себе чай и читающим газеты. Ему было двадцать один, когда он снова устроился на постоянную работу с полным рабочим днем; он стал биржевым клерком на Милвордсе, химической фирме в Гортоне.

И именно здесь, утверждает Эмлин Уильяме, он начал интересоваться нацизмом и собирать книги об этом. Было бы интересно узнать, как это случилось, какая книга о гитлеровской Германии была первой, захватившей его воображение и убедившей его в том, что в этом есть что-то, в чем нуждается современный мир.

Важно попытаться увидеть это глазами Брейди. Ему двадцать три года, и он достаточно сообразителен; и даже после того, как он окончил школу, жизнь была чередой пустяков. Йейтс сказал, что жизнь - это подготовка к чему-то, что никогда не случится; но в случае Брейди даже элемент подготовки отсутствовал. Жизнь превратилась в череду потерянных дней, дней и недель, которые проплывают мимо и не оставляют ничего после себя за исключением того, что ты стал старше. Брейди был не настолько достаточен, чтобы читать поэмы «Бесплодная Земля» и «Полые люди»; но если бы он их прочитал, то узнал бы свои собственные чувства. Когда он начал читать о нацистах - сначала в анти-нацистских книжках, вроде «Наказания Свастики» - и это было подобно религиозному обращению. Спросить, как он мог быть обращен анти-нацистскими книгами - значит упустить самое главное. Идея насилия сама по себе была эмоционально удовлетворяющей, реальностью в воображаемом мире. Любой сильный воображаемый опыт вызывает чувство реальности, ощущение серьезности, смысла. Вот почему наши предшественники викторианской эпохи читали «Книгу Мучеников» Фоукса по воскресеньям и вот почему одна из основных духовных практик святых - это воображать страдания Христа на кресте. Пока это затрагивалось с некой серьезной целью, силы сознания рассеивались, рассредоточивались. Для того чтобы испытать это чувство во всей его силе, сознание должно сжаться, точно так же, как можно сжать кулаки или зубы. И для того чтобы сделать это, надо сосредоточиться на чем-то, что пробуждает глубокий интерес или сильные чувства. Брейди все это нашел в нацизме: спасение от заурядности и скуки, мечта об обществе, в котором люди, подобные ему, имели бы какое-то более интересное занятие, чем работа биржевого клерка.

Область его интересов расширилась до книжек о пытках. Это может свидетельствовать о том, что Джеральд Спэрроу был прав, предполагая, что Брейди был садистом в специальном смысле - тем, для кого идеи секса и боли взаимосвязаны. Но не обязательно. Тип садизма по де Саду неожиданно выливается в желание отомстить обществу, в сильнейшее свифтовское отвращение к 99-ти процентам человеческих существ. Этот садизм Брейди был той же сущности, и это становится вполне определенно ясно, если рассмотреть его по отношению к де Саду. Большинство людей, которые покупают де Сада, читают его ради сцен секса и пропускают длинные рассуждения. Брейди был в восторге как раз от идей. Общество чрезвычайно испорчено. Человеческая жизнь не имеет значения; природа дает и забирает с полным безразличием. Мы живем во вселенной без смысла, созданной случайно. Окруженные пустотой, мы вводим себя в заблуждение фантазиями, что все хорошо, тогда как каждое землетрясение и приливные волны доказывают, что подобное безоблачное существование - это чистое принятие желаемого за действительное.

Этот взгляд не такой уж нерелигиозный, как кажется; он, на самом деле, довольно близок к буддизму и учитывает большие размеры населения в мире. Принять это - не признак сознания больного, хотя, пожалуй, сознания пессимистического. И хотя Свифт сошел с ума, это не было результатом его отвращения к своим ближним, а болезнью. Шоу тоже разделял мнение Свифта о том, что человек, каков он есть на данный момент, безнадежно неадекватен, а Шоу был достаточно здравомыслящим. Дьявол в «Человеке и Сверхчеловеке» предупреждает Дон Жуана: «Остерегайся стремления к Сверхчеловеческому. Это приводит к неразборчивому презрению к людям. Для человека лошади, собаки и кошки - чистые виды, вне нравственного мира. Ну, а для Сверхчеловека - мужчины и женщины - чистые виды тоже, и также вне нравственного мира». Но Шоу соглашается с Дон Жуаном, а не с дьяволом. Взгляды Брейди на своих ближних не доказывают, что он непременно сумасшедший или одержим злым духом. Они лишь подтверждают, что он принадлежал к «доминирующим пяти процентам». И одержимость, с которой он следовал им, удостоверяет, что он был чрезвычайно разочарованным в себе представитель этих доминирующих пяти процентов.

В этот момент в истории появляется Майра Хиндли. Она была на четыре с половиной года моложе Брейди, абсолютно нормальная типичная девочка из рабочего класса, неплохо выглядящая, склонная предпочитать светлый цвет волос и яркую помаду, интересующаяся парнями и танцами, не очень яркая; скорее, напоминающая Герти Макдауэлл из «Улисса». Она родилась в католической семье, воспитывалась протестантами и решила стать снова католичкой в шестнадцать лет. Она любила детей и животных и была без ума от своей семьи. Она была обручена, но расторгла помолвку, считая, что мальчик «незрелый». Это одна из проблем девушек рабочего класса. Ее представление о мужской привлекательности было сформировано кинофильмами и телевидением: упорные герои с волевыми подбородками, - а подростки, которых она встречала на танцплощадке, были обычными местными мальчишками без особых амбиций.

Брейди работал в Миллвордсе почти два года, когда на фирму в качестве машинистки взяли Майру Хиндли. Он мельком взглянул на нее, решил, что она просто еще одна идиотка из рабочего класса, и вернулся к своей работе. Если верить ее дневнику, он даже не говорил с ней следующие шесть месяцев. В это время она была влюбленным до безумия подростком (ей было восемнадцать лет). Запись в ее дневнике от 1 августа: «Иэн бросает на меня озорные взгляды на работе». К концу месяца: «Я надеюсь, он любит меня и однажды женится на мне». Очевидно, она заполняет свой дневник признаниями в любви Иэну без всякого воодушевления. Она гуляет с другими юношами и 5 декабря записывает, что рассталась с Эдди, потому что он встречается с другой девушкой. В течение декабря она ненавидит Иэна, потому что он грубый, неотесанный, по-дурацки говорит и теряет самообладание. «Я видела другую его сторону...» Она называет его большеголовой свиньей и «он ходит не своей обычной дорогой, чтобы позлить меня...». Но почти перед Рождеством он приглашает ее прогуляться. В Сочельник 1962 года они пили немецкое вино и шотландский виски. Позже, когда бабушка уснула, они пошли домой к Майре, - Майра жила одна со своей бабушкой, - и Майра потеряла невинность на диване в гостиной.

Очевидно, на следующий день Брейди был снова безразличным. Без сомнений, сентиментальное блаженство Майры наводило на него скуку. Несколько дней спустя он взял ее прокатиться на мотоцикле, и они выпили еще больше немецкого вина. (Брейди учил немецкий язык и надевал черные рубашки.) На достаточно раннем этапе знакомства он объяснял, что женитьба была буржуазной чепухой, и он бы не принял участие в этом; но она была готова ждать. Он звал ее Майра Гесс, и сказал ей, что она выглядит как Ирма Грес, конвоир из Белсена, которая била и стреляла в заключенных ради забавы. Он очень много рассказывал ей о Гитлере и нацизме и объяснял, что он был бунтарем против общества. Их любовная связь никогда не была совершенно удовлетворительной; он никогда не говорил, что любит ее - по той простой причине, что не любил. Она была сентиментальной идиоткой, которая не возражала, когда с нее снимали одежду, и которая была хороша для его эго. Она была рабыней, он был хозяином. Когда он сказал ей, что планирует серию ограблений рабочих касс, она восприняла это как еще одно доказательство его отваги и непредсказуемой натуры.