Искатели - Максим Удовиченко

– В мортовой хрени сидит невероятная сила, и она растет, – с отчаянием сказал ушастик.

Сила. В нем сидит сила. Зеленая пакость борется с нами! Душу затопил гнев. Вот это полено с закорючками думает, что оно сильнее меня? Эта растопка для костра сильнее меня, орочьего воина?..

Я подскочила к дереву, побеги тут же потянулись ко мне, стараясь опутать руки. Схватив первый попавшийся из них, я дернула его в разные стороны. Злоба прибавила мне сил, ветка треснула, из нее закапала розовая жидкость, похожая на сукровицу.

– Сдохни! – радостно взвыла я и ударила второй стебель пятипалым.

Отрубленный кусок скрючился на земле, сделал попытку отползти к дереву. Я растерла его ногой.

Кажется, цветы меня кусали. Кажется, друзья что-то кричали мне. Вроде бы пахло кровью. Но от бешенства я ничего не слышала и не ощущала. Во всем мире остались только мы с деревом – один на один. Я била его мечом, рвала руками, топтала, пинала, наполняясь радостью каждый раз, когда удавалось причинить ветвям урон.

Может быть, я рычала. Или хохотала. Не помню. В какой-то момент перед моим взглядом оказалось изможденное лицо Роману. Я голыми руками перервала толстый побег, который стягивал шею вора. Потом принялась обдирать остальные ветви, державшие его.

Освобожденный Лис сполз по стволу, Ал и Лэй подхватили несчастного, оттащили в сторону. Я же продолжила добивать цветок-людоед. Это было восхитительно – наконец дать волю ярости, выпустить зверя на свободу…

Вдруг я ощутила, что мне тяжело размахивать мечом. Это Лэй вцепился в мою правую руку, приговаривая:

– Мара! Очнись, Мара!

Я остановилась, стряхнула ушастика, сделала вдох, восстанавливая дыхание, медленно проговорила:

– Все хорошо…

– Куда уж лучше, – эльф повел рукой вокруг.

На лес опустилось утро. Первые лучи Атика робко пробивались сквозь кроны. Я стояла возле ствола, по которому, словно слезы, сбегали красные ручейки. Ветвей больше не было, они превратились в кровавую кашу, которая лежала под моими ногами. Одежда на мне была покрыта красными пятнами. Почему-то ныли зубы, во рту ощущался металлический привкус. Спасенный Лис сидел поодаль. Лицо и руки его были покрыты мелкими ранками, там, где ветви коснулись незащищенной кожи, остались алые полосы, на одежде зияли прорехи: хищные цветы прогрызли ткань, добираясь до человеческой плоти. Роману смотрел на меня, и во взгляде читался страх.

– Вытри лицо, – Ал протянул чистую тряпицу.

Я взяла, провела по губам – на ткани осталось кровавое пятно. Заметив мой удивленный взгляд, эльф проговорил:

– Ты что, не помнишь? Ты рвала ветки зубами, а потом попыталась грызть ствол.

– А еще рычала и выла, – нахмурился Ал.

– Била себя в грудь кулаком, – наябедничал полуживой Роману. – Что с тобой, Мара? Никогда тебя такой не видел.

– И это говорит ходячая неприятность! – огрызнулась я. – Лучше скажи, зачем ты поперся в лес?

– Отлить ходил, – обиделся Лис.

Торопливо ощупав внутренний карман куртки, он немного успокоился. Лэй ухватил свой дорожный мешок, порылся, извлек кисеты с травами, бросил из каждого по щепотке в котелок, разбавил водой и принялся колдовать над ранами вора, приговаривая:

– Ничего, лицо – не ступни, идти сможешь…

Вскоре Роману, несчастный, опухший, вымазанный коричневой кашицей, уже был на ногах.

– Если ты устала… – обратился ко мне Лэй.

– Нет! – я двинулась впереди, мечом прокладывая дорогу.

Устала? Да у меня сил было больше, чем когда бы то ни было! Остров предков вливал в меня энергию, наполнял желанием схватки. Я готова была бросить вызов всем – зверям, птицам, даже этому лесу.

И лес будто чувствовал это – маленькие зверьки больше не бросались под ноги, птицы перестали верещать над головами, даже ветки деревьев легко подавались под моим клинком.

Я спешила – не понимала, куда, но спешила. Интуитивно знала одно: где-то в глубине острова меня ждет настоящая борьба. За право быть сильнейшей. И я торопилась к врагу, боялась не успеть.

Наверное, я могла так идти сутки, а то и двое – да сколько нужно. Только друзья запросили отдыха и еды. Пришлось ненадолго остановиться на привал. Перекусив, я снова вскочила:

– Нам пора!

– Куда ее несет? – возмутился Лис.

Лэй с Алом переглянулись и ничего не ответили. Я видела тревогу в глазах друзей, однако не стала вступать в разговор. Все это было неважно. Значение имело только право сильного…

Атик клонился к горизонту, когда за стволами забрезжил просвет. Осторожно выглянув из-за дерева, я увидела большую, вымощенную камнем, площадку. Она была абсолютно круглой. По краям, на равном расстоянии друг от друга, стояли статуи в мой рост. Грубо вытесанные из серой скальной породы истуканы изображали животных.

– Вот это да! – восхитился Лэй. – Мара, да твои предки обладали зачатками творческих способностей. Интересно, почему этот дар был вами утрачен?

Пропустив колкость мимо ушей, я шагнула к площадке. Эльф двинулся за мной. Прошелся по краю круга, оценил:

– Ярдов двадцать в диаметре будет. А статуй двенадцать. Как думаешь, что здесь было?

Я молчала, упиваясь прекрасным ощущением. Откуда жалкому эльфийскому мальчишке знать о величии моего народа? Слабак, он даже не понимал, что стоит на священном месте – месте силы. Это был храм грозного Тира. Здесь много тысяч лет назад жрецы приносили кровавые жертвы нашему воинственному богу. Двенадцать жертв – двенадцати звериным воплощениям Тира…

Откуда я это знала – понятия не имею. Просто знала. Земля острова говорила со мной, единственной здесь дочерью орочьего народа, делилась древними секретами.

Лэй двинулся по кругу, с интересом разглядывая изваяния:

– Это у нас… орел? Только клюв отбит. А это вроде бы рысь. А может, шакал… Нет, рысь. Ну и корявые же ручки у орков… А это вот – не пойму. Тварь какая-то…

– Волк, – пояснила я.

Воплощение острого обоняния. Как орел – зрения, рысь – слуха. Я знала, что среди статуй есть еще медведь – символ грубой силы, собака, олицетворяющая преданность и верность, лошадь – символ выносливости… Двенадцать самых сильных зверей, двенадцать качеств, необходимых великому воину.

– Росомаха, – перечислял ушастик, идя дальше, – змея…

Я не увидела, а скорее интуитивно почувствовала какое-то движение недалеко от мальчишки, за следующим истуканом, крикнула:

– Тревога!

Лэй нелепо дернулся, прыгнул в сторону. Вовремя: в волоске от его головы просвистело заклятие. Из-за статуи змеи выскочил Атиус. Обожженное лицо мага исказилось от ненависти и разочарования.

– Почему вы не издохли там, в храме?..

Чародей занес руку, чтобы швырнуть новую волшбу, но Лэй уже вскочил и сотворил защитные чары.

Мальчишка удачно отразил атаку мага, даже бросил в ответ несколько больших огненных шаров, но в следующий миг ему пришлось сдерживать уже два потока заклятий: к Атиусу присоединилась Мелодия, которая пряталась за изваянием ворона. Маги непрерывно атаковали эльфа, и тому пришлось уйти в глухую оборону.

Все это произошло очень быстро, всего за несколько мгновений. Я оскалилась: слабаки напали исподтишка, подлые трусы… Они посмели тронуть мое племя, мою стаю. Сейчас…

Для того чтобы сражаться с магами, нужно было выйти в раш-и. Я сосредоточилась… но ничего не получилось. Во мне бушевали злоба, ярость, бешенство и… сила. Огромная сила!

Плевать на раш-и! Подняв Пламенеющий, я двинулась к Атиусу, но не успела сделать и шага: на меня накинулись три воина. Одним из них был Най. Ал тут же бросился ему наперерез:

– Здравствуй, предатель!

Белобрысый размахнулся, нанес широкий рубящий удар, метясь в шею противника. Ал встретил его клинок своим. Раздался звон, следом скрежет стали о сталь – звуки боя, музыка для моих ушей…

Два воина осторожно подступали ко мне. Не решаясь на быструю атаку, обходили, чтобы напасть с двух сторон.

– Слабаки! – взревела я.

Сила острова хлынула в меня, сила всех воплощений Тира. Фламберг описал широкую дугу параллельно земле с такой скоростью, что волнистое лезвие превратилось в серебристую полосу. Клинок развалил людей пополам, перерубив в поясе.

Я обвела взглядом площадку. Ал справлялся сам. Он погрузился в раш-и, это сделало его движения быстрее, удары – сильнее.

Едва начался бой, Роману спрятался за одной из статуй и время от времени выглядывал – наверное, прикидывал, стоит ли убегать.

А вот Лэю приходилось плохо. Эльфийское волшебство здесь было ему недоступно. Ушастый сражался с двумя сильными чародеями лишь при помощи стихийной магии. Если бы не его подвижность, мальчишка давно уже был бы мертв. Каждый из волшебников, стоя на одном месте, поливал эльфа заклятиями. Лэй же бегал по площадке, как бешеная лисица: прыгал, отскакивал, падал, кувыркался – в общем, совершал чудеса ловкости. При этом он еще успевал отражать чары противников, а иногда швырял в них пульсары.