Место отсчета - Николай Басов

Самому справиться с этим было трудновато, но ему усиленно помогал Пестель. Окинув взглядом его слабенькую кирасу и втайне радуясь, что биологу из-за ранений придется остаться в обсерватории, Рост мрачновато пошутил:

— Когда погибну, можешь забрать мои доспехи, вот только ноги придется удлинить или, наоборот, — отрезать. Да и с руками тоже...

— Даже не думай, — резче, чем хотелось бы, отозвался Пестель.

Шутки не получилось.

До Квелищева было довольно далеко, больше десяти километров, да еще в темноте, да еще по непонятно чьей территории. Да еще то и дело втыкаясь в стаи шакалов. Их почему-то развелось в округе больше обычного.

— И чего их столько? — спросил Ростик, ни к кому особенно не обращаясь.

Ему ответил Чернобров:

— Трупов много. Вот они и чуют.

Ростик оторопел:

— Чьих трупов?

Никто ему не ответил. Поэтому Ростик решил, что люди вокруг знают что-то такое, чего не знает он. Это его сбило с толку, но, в общем, злиться не было желания.

К хутору они подошли, когда до рассвета осталось часа два, самое время для неожиданного нападения. Расстановка сил прошла легко и быстро. Почти каждый в свое время так или иначе воевал, понимал ситуацию совсем неплохо и действовал расчетливо. Именно по этой расчетливости Ростик вдруг понял, что новым противникам люди не верят, ждут какого-то подвоха и, пожалуй, даже боятся.

Это казалось странным. Война с насекомыми была очень тяжелой, а их не боялись. Нападение саранчи — летучих крысят — тоже вышло очень кровавым, со множеством потерь и в людях, и в имуществе горожан, а их почему-то просто пережидали. А этих боялись, как гитлеровцев, как чоновцев во время продразверсток, как заградотрядов, которые в любой момент могут ударить в спину, и никто из чекистских палачей не будет считаться виновным.

Но произносить никаких укрепляющих дух речей Ростик не стал. Тем более что сразу после весьма напряженного перехода почему-то похолодало. Да и тишину полагалось соблюдать.

Все и получилось как по писаному.

Впрочем, охранников всего-то оказалось пятеро. Двоих взяли рояльными струнами, наброшенными на тощие, белеющие в темноте шеи, двоих зарезали ножами под каски, а последний, тот, кого поймали на одиночном обходе в самом темном закуте, так испугался, что даже не пискнул и тем более не воспользовался оружием, когда его мигом окружили нападающие.

Потом взломали и вошли в склады. Первый оказался набит каким-то тряпьем, — кажется, это были армейские палатки, оставшиеся еще с тех времен, когда под Боловском ставили летние лагеря для солдатиков. Это происходило еще на Земле, и Ростик, перебирая в свете факелов шуршащий, пропитанный какой-то химией брезент, почувствовал с особенной ясностью, что то время никогда не вернется.

Второй и третий склады оказались продуктовыми. Серьезной еды в них, конечно, не было, но соли, каких-то трав и вездесущей местной фасоли оказалось немало. Ростик на минуту задумался: если город еще прошлой осенью заготовил столько этой фасоли, почему же так голодали в убежищах люди, но ничего не придумал. Наверное, решил он, в правилах так называемой советской власти было морить людей голодом. Как начали при Ленине, так и не смогли остановиться. Даже когда еда лежала на складах.

Ну, Бог им судья. В конце концов, они пришли сюда не за фасолью. В конце третьего склада оказался еще один выход, даже ворота. И перед ними стояло пять новеньких ЗИЛов, чуть-чуть запыленных, но блестящих, словно они были выходцами с другой планеты.

А ведь и в самом деле — с другой планеты, усмехнулся Ростик, не из Полдневья, а с Земли. Чернобров сразу сунул факел, который нес перед собой, одной из девиц, кажется цыганке, поднял капот машины и стал упоенно копаться в моторе. Ростику даже пришлось сказать:

— Чернобров, мы ведь не ради твоих цацек сюда вломились.

— Погоди, командир, если эти цацки заведутся, мы отсюда гораздо больше добра увезем. Да и назад будем топать не на своих двоих.

— А топливо? — спросил кузнец.

Ему Чернобров даже не ответил. Он лишь мотнул головой в темный угол. Когда Ростик подошел к этим стенам с факелом, то увидел несметное количество металлических двухсотлитровых бочек. Кузнец пощелкал согнутым пальцем по одной из них.

— Полна, — прокомментировал он.

— Чернобров, ты думаешь, это бензин? — повернулся к счастливому водиле Ростик.

— А как же... Только вы там факелом-то не очень. Не то поджаримся тут — сам Господь не узнает, где из нас кто.

Кузнец деловито кивнул и отошел. Ростик подался за ним. И только потом спросил:

— А оружие? Ты же говорил — противотанковые ружья и все такое?

— Ищите, — отозвался водила. Он был счастлив. Даже стал что-то пояснять цыганке, которая взобралась на бампер и через его плечо попробовала заглянуть в утробу мотора.

— Командир, — вдруг раздался голос из-за ворот. Ростик подошел, ворота были не на запоре. Вернее, они когда-то были заперты, но замок давно сбили, вероятно, решили, что живой часовой будет надежнее. В прежние времена этого бы не хватило, а сейчас... Сейчас так было даже удобнее машины вывести и самому выйти.

Ростик вышел из склада, превращенного в гараж. Тут стояла хохлушка. Она затараторила:

— Оружие нашлось. В складе за оцинкованными воротами... Пойдемте, я вам покажу.

Оружия на самом деле оказалось не очень много. Но ружья были. И патронов к ним нашлось немало. Только тут Ростик понял, что возня Черноброва с грузовиком имела смысл — на руках они вряд ли могли уволочь больше трех-четырех этих невероятно тяжелых бандур. И как их носили в Отечественную?

Ростик вернулся к Черноброву:

— Ну, ты скоро?

— Для ремонта трех машин, заправки, загрузки оружием... До рассвета управимся.

— До рассвета? — Ростик задумался. — Тогда так, даю тебе троих ребят, командуй, а мы устроим налет на их гарнизон. Чтобы они нас не упредили.

— Это дело, — кивнул кузнец. Он вообще теперь не отходил от Ростика ни на шаг.

— Командир, троих будет мало. Что я сделаю с тремя-то?

— Потом, когда мы их припечем, отошлю всех, кто сможет работать, оставлю только прикрытие для наблюдения за противником, — пояснил Ростик.

Так и сделали. Оставить кузнеца в гараже стоило Ростику труда. Кузнец сопротивлялся, но когда стало ясно, что только он может управиться с залитыми под завязку бочками с бензином, нехотя согласился. Еще оставили цыганку и какого-то мрачного верзилу, который, как выяснилось, страдал куриной слепотой.

Остальных Ростик построил, выдал оружие и приказал атаковать только после его, командирского, выстрела. Но внезапной, аккуратненькой атаки не получилось. Неожиданно прибежала цыганка, посланная Чернобровом. Она почти отчаянно заорала: