Сталин. Трагедия семьи - Алексей Пиманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты имеешь в виду Ганг? — спросила Светлана.
На что Сингх ответил, все реки впадают в один океан, но было бы неплохо в Ганг. После его смерти Светлана отбросила первую часть фразы, а вторая часть, про Ганг, стала для нее чуть ли не смыслом жизни.
Светлана решает вывезти прах мужа в Индию любой ценой и очень быстро получает согласие от того же Алексея Косыгина.
Владимир Аллилуев:
— Я ее встретил в тот день, когда она должна была уезжать, во дворе нашего дома. Я к ней подошел, но она просто отпрыгнула от меня. У меня было такое впечатление, что она будто увидела змею какую-то гремучую. Я решил, что она в плохом настроении, на взводе, и поговорю с ней попозже. Это попозже произошло через восемнадцать лет...
По решению Политбюро Светлане дали два месяца на то, чтобы выполнить волю мужа и побыть с его родней.
Сборы были бестолковыми и нервными. Как-то так получилось, что Светлана не положила в чемодан ни одной фотографии своих детей и мамы. Взяла подарки индийским родственникам, какие-то свои вещи, урну с прахом. В квартире толпились близкие друзья и официальные лица. Из-за них Светлана толком не попрощалась с детьми. Чмокнула в щеку дочь Катю, потом вдруг накричала на жену Оси Лену. Та хотела поднести саквояж, в котором лежала урна с прахом.
— Оставь! — истерически закричала Светлана.
Сын тут же насупился и молчал всю дорогу до аэропорта.
В аэропорту тоже прощания не получилось. Светлану быстро проводили в зал официальных делегаций, там уже граница, опять суета. Кто-то оформляет документы, кто-то торопит ее. Все еще злой Ося холодно поцеловал мать, подруге Светлана сказала «пиши» — и на этом все.
На простой отъезд не очень похоже. Скорее на бегство, что бы там, в саквояже, ни лежало. Вскоре самолет оторвался от земли.
В Индию Светлана летела не одна. Правительство боялось, что Светлана не вернется.
Владимир Аллилуев:
— К ней в Москве приставили какую-то женщину, сопровождающую, бестактную, которую, правда, индусы быстро отделили. Индира Ганди проявила к ней холодность. Ганди была политический деятель высокого ранга и понимала, что любые художества Светланы могут так или иначе осложнить отношения с Индией.
Индия поражает Светлану, умиротворяет и успокаивает.
Там, в Калаканкаре, где находится дом Сингха, где живут его родственники, Светлана вдруг решает, что ее жизнь здесь, на берегу вечного Ганга. И даже то, что в поле зрения вдруг кто-то справляет нужду на берегу этой реки, не очень ее раздражает. Мы уже знаем, что очаровываться, влюбляться — все это очень характерно для Светланы. А когда Светлана влюблена, ее ничто не может остановить.
Светлана Аллилуева, «Только один год»:
«Я осталась в деревне и начала погружаться в индийскую жизнь, как в теплую ванну, наслаждаясь ею каждую минуту. Жизнь в Калаканкаре была во всех отношениях иной, непохожей на мою прежнюю, а это сейчас мне было необходимо как воздух».
Спустя совсем немного времени Светлана совершает робкую попытку остаться в Индии. Но это была именно та идея, которая не вдохновила Индиру Ганди. Тогда Светлана просит разрешения остаться в Индии у своих — реакция та же. К ней в Калаканкар, за 600 миль от Дели, даже специально приезжает второй секретарь посольства Суров. Цель одна — ускорить возвращение дочери Сталина на родину. И так Светлана задержалась в Индии на полмесяца дольше.
В Индии впервые за долгие годы в воспоминаниях Светланы появляется новый мотив — любовь к детям. К детям, оставленным в СССР. В Калаканкаре Светлана получила письмо от Оси. Сын несколько раз пишет, что они с сестрой очень скучают по матери и что им без нее «очень плохо». Светлана хочет видеть Осю и Катю, но не хочет возвращаться в Москву. Об этом она размышляет весь путь от Калаканкара до Дели, об этом она думает в советском посольстве. Однако желание ее детей ни в данный момент, ни в будущем Светлана при принятии важных решений не учитывает.
А дальше начинается детектив.
Дели. Канун Международного женского дня. Советское посольство готовится к празднику, который для них должен стать двойным.
Во-первых, само Восьмое марта.
Во-вторых, отъезд дочери Сталина, пребывание в Индии которой всех порядком издергало.
Дым отечества для Светланы крайне неприятен, а работники посольства в ее глазах — сплошь разъевшиеся уроды с карикатур Гойи. Дорогая одежда только усиливает это впечатление.
Светлана Аллилуева, «Только один год»:
«Мне становилось все мрачнее. В тягостном унынии я отправлялась на ланч к послу, куда был приглашен и Суров с женой. Ланч был у посла Бенедиктова дома. Официальная дорогая безвкусица, всюду плохие ковры, плохие картины в золоченых рамах. Все роскошное, блестящее, но не на чем остановить глаз. Такая же роскошная и тяжеловесная мадам Бенедиктова с официальной улыбкой».
Все только и мечтают, чтобы Светлана убралась восвояси. Кусок в горло не лезет, тем более советской еды, где обязательны обильная закуска, мясо, спиртное. Светлана уже привыкла есть скромно — немного вкусной индийской пищи — и пить гималайский чай.
За столом она получает приглашение на торжественный вечер в клуб. Будет доклад, потом концерт самодеятельности. Светлана сдержанно благодарит, но быть отказывается, потому что ее пригласил к себе бывший посол Индии в СССР и друг Сингха господин Кауль. Тот самый, что вывез рукопись ее первой книги в Индию. Светлана берет свой паспорт и уходит в гостиницу.
Степан Микоян:
— Я думаю, зная характер Светланы, что одна фраза Бенедиктова заставила ее принять решение. Когда они встретились, Бенедиктов протянул Светлане обратный билет, паспорт и сказал: «Вот вам, милочка, билет и летите в Москву, хватит валять дурака!»
Для Светланы этого было достаточно, чтобы не лететь в Москву. Кстати, по-моему, Бенедиктов за это пострадал. Потерял свой пост…
В гостинице Светлана вдруг начинает перекладывать вещи из большого чемодана в маленький.
«Вдруг» — это пишет Светлана. Нам остается только верить ей или строить предположения. Например о том, что мысль о побеге возникла у Светланы в тот момент, когда она увидела огромный американский флаг над посольством Соединенных Штатов, которое оказалось поблизости с советским посольством.
Дальше у Светланы «проскакивает мысль»: «Не тащить же с собой в американское посольство большой чемодан!»
Американское посольство, зазывно размахивающее звездно-полосатым флагом, манило Светлану, как духовой оркестр отправившегося в школу несмышленого Буратино.
Куда бежать, Светлане уже было понятно, оставался вопрос «когда?».
Времени до самолета в Москву — полтора дня. Светлана решает, что ждать нечего. Бежать нужно сегодня, вечером, когда праздник, посвященный Международному женскому дню будет в разгаре. Вот уж подарочек получат к празднику не только женщины — сотрудницы посольства, но главным образом их мужья!
В начале седьмого она заказывает по телефону такси. Через несколько минут такси уже стоит у входа. Светлана сначала спустилась без вещей, на разведку наверное. В машине сидели двое улыбающихся сикхов в тюрбане.
— Минуту! — просит водителя подождать ее Светлана.
Затем возвращается в номер, берет чемодан, в котором лежат ее рукопись и вещи, купленные в Индии. Все остальное, включая подарки детям, оставляет в номере, тем не менее надеясь, что дети их когда-нибудь получат, и спускается вниз.
Через несколько минут она уже входит в американское посольство. Здесь уже все другое: прекрасная обстановка, кондиционер, красивые улыбчивые люди. Все подряд. Во всяком случае, у Светланы складывается такое впечатление. Она показывает паспорт на имя Аллилуевой и поясняет, что она дочь Сталина.
Да-да, того самого.
Может быть, даже мелькнула мысль, что зря поменяла фамилию. Наверняка Светлане Сталиной задавали бы меньше вопросов. Чуть позже Светлана пишет свою автобиографию. Просто описывает все, что с ней происходило все эти годы. В конце ставит дату: 6 марта 1967 года.
Посол, второй секретарь посольства и консул решают немедленно вывезти беженку из Индии, не дожидаясь директив из Вашингтона. Их подгоняло еще и то, что был ночной рейс до Рима. В противном случае важную беглянку пришлось бы скрывать в Дели несколько дней, а там всякое может произойти. И уже поздней ночью Светлана в сопровождении американского разведчика, которого она наивно считает обыкновенным дипломатом, вылетает в Рим.
В своих книгах Светлана представляет этот шаг как импульсивное решение, как некий взрыв эмоций, протест против советской тирании, как прыжок из одного мира в другой, за который она заплатила разлукой с детьми. Но в той же самой книге она, впрочем как всегда, противоречит себе самой.
— Вы понимаете, что сжигаете за собой все мосты? — спрашивает ее американец.
— Я долго думала, — отвечает Светлана, — у меня было время подумать. Я понимаю.
