История Византии - Джон Норвич

Константин Копроним был трижды женат, произведя на свет шестерых сыновей и дочь; самый старший из сыновей после смерти императора занял трон под именем Льва IV. Он проявил себя не таким значительным правителем, как его отец, но тут следует сделать скидку на два обстоятельства: первое — болезнь, которая свела его в могилу в тридцать один год, а второе — жена Ирина. Склонная к интригам и двуличная, снедаемая амбициями и жаждой власти, она явилась источником разного рода раздоров и бед в империи. К тому же на ее счету одно из самых отвратительных убийств, которое даже для византийской истории представляет собой что-то особенное. Почему Лев выбрал ее — остается загадкой. Неизвестно, из какой она происходила семьи, а ее родные Афины к тому времени стали малозначительным провинциальным городом. Правда, Ирина была поразительно красива, но в империи имелось множество красивых женщин. Как и большинство афинян, она являлась ревностной сторонницей икон и противилась иконоборчеству и всему, что за ним стояло. Благодаря ей ссыльным монахам дозволили вернуться в монастыри, Пресвятая Дева вновь была принята в качестве предмета почитания.

Летом 780 г. Льва свалила жестокая лихорадка. Он умер 8 сентября, после него остался десятилетний сын Константин. Ирина немедленно объявила себя регентшей и в течение следующих одиннадцати лет осуществляла очень эффективное управление империей. Однако ее положение не было непоколебимым. Армия в Анатолии, в подавляющем своем большинстве стоявшая на иконоборческих позициях, немедленно подняла мятеж в поддержку одного из пяти братьев Льва, совершенно неспособных к государственному управлению. Восстание быстро подавили, его зачинщики понесли наказание, всем пятерым братьям выбрили тонзуру, и они были насильно посвящены в духовный сан.

Поскольку все высшие посты в церкви и государстве и большинство должностей в армии все еще находились в руках иконоборцев, Ирине, казалось бы, следовало действовать очень осторожно. Но, несмотря на такой неблагоприятный расклад, а также на череду мятежей, восстаний, военных неудач как на Востоке, так и на Западе, Ирина продолжала жестко проводить свою политику. В 784 г. патриарх-иконоборец сложил с себя полномочия, и это место занял его бывший секретарь и ставленник Ирины Тарасий.

Он решил, что первым делом необходимо восстановить хорошие отношения с Римом, вследствие чего Ирина и ее сын предложили папе Адриану I послать делегатов на новый собор, который должен был отвергнуть решения предыдущего еретического собрания. Папа охотно на это согласился, и, когда в церкви Св. Апостолов 17 августа 786 г. открылся собор, где присутствовали делегаты из Рима и всех трех восточных патриархатов, решение вопроса в пользу иконопочитателей казалось гарантированным. Однако вскоре после того как делегаты заняли свои места, в помещение неожиданно ворвались солдаты и разогнали собрание иерархов. Папские легаты, глубоко потрясенные, сразу же отбыли в Рим.

Ирина и Тарасий действовали быстро. Несколько недель спустя они объявили о новом походе против сарацин. Склонные к непослушанию войска были отправлены в глубь азиатской части империи и, по прибытии туда, расформированы; их место в столице заняли заслуживающие доверия части из Вифинии. В сентябре 787 г. все же состоялся Седьмой Вселенский собор. Он прошел в том же месте, где и первый, — в соборе Св. Софии в Никее. Два папских делегата играли главенствующую роль на этом собрании. Иконоборчество было осуждено как ересь, однако иконы признавались скорее предметами почитания, чем поклонения. Для проведения последнего заседания собор переехал в Константинополь. Оно прошло во дворце Магнавра под совместным председательством Ирины и ее сына. Под постановлениями, принятыми собором, торжественно подписались они оба, и делегаты разъехались по домам.

Семнадцатилетний василевс Константин VI, естественно, являлся пока лишь номинальным главой империи, но в 790 г. Ирина допустила серьезную ошибку. Вместо того чтобы привлечь сына к более тесному участию в управлении государством, регентша издала указ, где объявляла себя первым лицом империи пожизненно. Отныне Константин стал объединяющей фигурой для всех врагов его матери, включая многих представителей старой иконоборческой гвардии. Вскоре был организован заговор против Ирины, но она вовремя узнала о нем, наказала виновных, бросила Константина в темницу и потребовала, чтобы вся армия принесла клятву верности ей лично. В Константинополе и европейских провинциях солдаты принесли клятву достаточно охотно, но в Малой Азии войска ответили категорическим отказом. Быстро начал распространяться мятеж — уже через несколько дней Константин был объявлен единственным законным правителем империи. Ставракий, главная фигура в окружении Ирины, был высечен, ему выбрили тонзуру и отправили в ссылку. Саму Ирину взяли под стражу прямо во дворце. Константин, спешно освобожденный из тюрьмы, обнаружил, что его популярность велика, как никогда прежде, а права на трон неоспоримы. Будущее принадлежало ему.

И он отказался от него. Когда в 791 г. армия халифа Гаруна аль-Рашида вторглась в восточные провинции Византии, Константин сразу же заключил с ним позорный мир — по его условиям должна была выплачиваться такая дань, какую империя едва ли могла себе позволить. Когда начался военный конфликт с болгарами, Константин показал себя совершенно бездарным и трусливым командиром, постыдно сбежав с поля боя. И в 792 г. он решил поделиться властью с матерью.

Для тайных иконоборцев в Константинополе это стало основанием для очередного заговора — на этот раз в поддержку цезаря Никифора, одного из пяти братьев Льва IV. Впервые в своей жизни Константин действовал решительно: Никифора ослепили, а остальным четверым дядьям императора отрезали языки.

К этому времени лично Константина поддерживала только одна византийская группировка — старая монашеская партия. В январе 795 г. православные ортодоксы, к своему ужасу, узнали, что император развелся с женой Марией Амнийской, которая родила ему дочь, и собирался вступить во второй брак. Константин давно уже воспылал страстью к Феодоте, одной из придворных дам. Мария была отослана в женский монастырь, Тарасий снисходительно отнесся к разводу, и в следующий август император и Феодота венчались. Четырнадцать месяцев спустя она принесла ему сына. Монахи были возмущены всей этой историей. Они заявляли, что связь Константина с Феодотой не может считаться браком, а их ребенок — законным наследником.

Почти столько же гнева было обращено против Тарасия за то, что он допустил этот союз, хотя сам патриарх лично не совершал обряд венчания. Был ли раскрыт Тарасием тот факт, что Константин угрожал поддержать иконоборчество, если ему не будет дано разрешение на новый брак, мы не знаем, но, так или иначе, старый церковный диспут разгорелся с новой силой. Его долговременным последствием явилось углубление раскола между двумя группировками иконоиочитателей: фанатиков и умеренных. Последние понимали, что империя — это не только огромный монастырь, и потому церковь и государство должны достигнуть компромисса.

Константин, потеряв в лице монахов последних сторонников, остался беззащитным перед лицом своего самого грозного врага — собственной матери. Мир между ними был весьма хрупок хотя бы потому, что Ирина являлась убежденной противницей иконоборцев, а ее сын в душе, о чем она знала, находился на их стороне. Ирина долго ждала момента, когда она сможет развернуть ситуацию в свою пользу, и решилась наконец на атаку. Когда Константин ехал верхом с ипподрома во Влахерны, на него напал отряд солдат. Ему удалось вырваться, но вскоре императора снова схватили и 15 августа ему выкололи глаза. Эта операция была осуществлена особо жестоким способом — так, чтобы у Константина не осталось шанса выжить.

Поскольку сын Константина и Феодоты умер во младенчестве, у Ирины не осталось конкурентов, и она оказалась первой женщиной, единолично и по праву возглавившей империю. Именно за это положение она столь долго боролась, но шансов наслаждаться им в течение продолжительного времени у нее имелось не много — убийство собственного сына не прибавило ей народной любви. Она пыталась искупить свое зло широкомасштабным освобождением населения от налогов, но надолго отсрочить неизбежное не смогла. Наиболее умные из числа ее приближенных презирали императрицу за то, что она надеялась столь легко купить любовь византийцев. Азиатские воинские части, в большинстве своем стоявшие на иконоборческих позициях, после совершения Ириной сыноубийства находились на грани мятежа; к тому же они чувствовали себя до крайности униженными ввиду данного императрицей обещания Гаруну аль-Рашиду увеличить дань. Реакционеры, которых ужасала сама мысль о василевсе женского пола, видели воочию осуществление своих самых кошмарных видений. Однако последующий государственный переворот был тем не менее вызван не этими причинами — возникла еще одна, оказавшаяся даже более серьезной. На Рождество 800 г. в римском соборе Св. Петра Карл, сын Пипина, был коронован папой Львом III и получил титул императора римлян, а весной 802 г. направил к Ирине послов с предложением о заключении брака.