Злата. Жизнь на 'Отлично!' (том Третий) - Александр Алексеевич Иванов

А мне оно надо?

— Скотина! — вывел меня из состояния задумчивости голос маман, взглянув на которую стало очевидно, что это она своего бывшего любовничка «добрым» словом поминает.

Вообще-то, моя маман совсем не «девочка-одуванчик» и, разумеется, имела в виду она совсем иное слово. Однако при мне она использует исключительно цензурные выражения.

— Как я, вообще, умудрилась вляпаться вэто, а? — опять же этот вопрос она адресовала не мне.

— Да просто забей, мам! — пожав плечами, ответил я, отчетливо понимая, что «просто забьет» она еще очень нескоро. — Если тебе от этого станет легче, то можешь считать, что в твоей жизни случился практически натуральный Остап Бендер. В любом случае, что было, то уже прошло.

— Хватит умничать! — внезапно разозлилась родительница и весь дальнейший путь мы шли уже молча.

г. Москва, Зеленоград, 15 микрорайон, корпус 1553, квартира Златы, около получаса спустя.

Моментально приступить к изъятию «бабок» мне помешала бабушка, уже вернувшаяся с работы и находящаяся теперь в нашей комнате.

Не доставать и не потрошить же в ее присутствии иконы!

Внезапно раздался сигнал будильника, а значит, пора кушать.

Быстренько переодевшись в домашнее, я потопал на кухню, где застал весьма необычную картину.

Кухня.

— А я и не знала, мам, что ты готовить умеешь! — заявившись на кухню, сказал я, зевнув затем и почесав ногу ногой.

И правда, «мама, готовящая еду» — картина для нашего дома весьма нечастая. Если бы она сама захотела поесть, то немедленно припахала бы бабушку, это уж как пить дать. А раз самолично готовит, то…

— Сейчас получишь у меня! Помоги лучше, вместо того чтобы матери хамить! — ответила та. — Достань овощи из морозилки, они где-то на верхней полке должны быть.

— Аха… — все еще зевая, ответил я, направившись к холодильнику.

Нарезанные и замороженные овощи и впрямь нашлись в указанном месте. Правда, морозилка оказалась забита столь плотно, что, достав оттуда искомый пакет, на пол вывалился еще один. А когда я поднял его…

— Ёперный театр! — громко воскликнул я, как следует рассмотрев содержимое пакета.

Я уже довольно давно перестал удивляться тому, что женщины порой откалывают странные вещи, узнав о которых очень хочется ругаться. Но порой происходит нечто столь несуразное, что ругаться уже нет никаких сил, а можно только ржать во весь голос.

Как, например, вот сейчас…

Ибо сначала я немало удивился и едва сдержал порыв громко матюгнуться, а затем уже откровенно заржал.

— Злата, блин…! — обернулась на мой смех маман. — Чего ржешь? Где овощи?

— Маам, ээтоо тыыы соотвоорила? — сквозь смех и слезы поинтересовался я, демонстрируя родительнице найденный полиэтиленовый пакет с…

— Что там? — поинтересовалась она, а затем, когда наконец рассмотрела содержимое пакета, отпрянула, ударившись ногой об угол стола.

— Черт! Что это еще за фигня?! — поморщившись и потерев ушибленную ногу, спросила она.

— Это, мам, капитан Флинт! — более-менее успокоившись, ответил я. — Вернее, лучшие из оставшихся его частей…

А осталось, мягко говоря, немного.

Подняв пакет на вытянутой руке, я принялся рассматривать останки. По ту сторону заиндевевшего пакета на меня печально уставился своим замерзшим и неживым глазом (единственным уцелевшим после встречи с Фуней) мертвый попугай.

Блин!

Верхняя часть туловища и пара лап, одна из которых оказалась здорово обглоданной, вот и все, что оставила Фуня от некогда великолепной (и наверняка дорогущей!) птицы.

— Я вижу, что это капитан Флинт! — ответила мама и по ее виду казалось, что она сейчас начнет кусаться. — Меня интересует, почему его похоронили в нашей морозилке?!

— Думаю, что это стоит спрашивать у той, которая организовала похороны… — я пожал плечами.

— Ма-ам! — громко крикнула маман.

Кухня, несколько минут спустя.

— Ну а что еще я должна была сделать? — удивилась вошедшая на кухню бабушка, наблюдая за тем, как я помешиваю сковороде гречку с курочкой. — Как можно без разрешения хозяев, просто взять и выкинуть чужую птицу? Это же скандал случится! Может быть, они сами захотят похоронить своего питомца, тем более что Ольгина внучка его просто обожала…

Бабушка замолкла оттого, что я заржал и удивленно спросила:

— Чего такое, Злат?

— А сколько лет внучке этой Ольги? — поинтересовался я, утирая слезы смеха.

— Так это попугай твоей Ольги с пятого этажа был? — в разговор встряла маман.

— Ее, да. — подтвердила бабушка.

— Мам, ты у меня, совсем «ку-ку», что ли…? — маман закатила глаза.

— Не смей так с матерью разговаривать! — тут же осадила ее бабушка.

— Извини, мам… — моментально стушевалась та. — Но ее внучке же лет восемь, по-моему! Ты хотя бы представляешь, какой шок случится у ребенка, если ты отдашь эту птицу в…

Маман замолчала, подбирая слова.

— В некомплектном состоянии. — вновь заржав, пришел на помощь родительнице я.

— В некомплектном состоянии, да. — повторила она. — Мам, я бы, наверное, просто прибила, если бы моей восьмилетней Злате вернули ее любимое животное в подобном виде…

Когда мама сказала это, все почему-то уставились на присутствующую на кухне Фуню, которая очень внимательно следила за пакетом с останками птицы.

Кошка, внезапно обнаружив повышенное внимание к своей персоне и почуяв неладное, громко мяукнула, а затем резво пустилась наутек.

— …и у меня нет никаких сомнений в том, что эта Ольга перестанет с тобой общаться! Возможно даже навсегда! — продолжила маман. — Птица просто улетела, мам! В конце концов, она же действительно сама открыла клетку и запросто могла вылететь в окно!

Маман кивнула на открытую форточку.

— Ольге своей говорить можешь что хочешь, но ее внучка от тебя должна услышать именно это! — закончила мама.

— Так нельзя, Ир… — покачала головой бабушка, — Полина будет волноваться, что ее птичка летает где-то…

— Мама…! Бабушка…! — в унисон воскликнули мы с маман.

— Молчу, молчу… — быстро сдала назад та. — Улетела, так улетела!

— Я пойду погуляю, мам. — быстренько