Некромантия. Задачи и упражнения - Мара Вересень

Я дернулась снять кольцо.

– Не здесь, – Холин коротко глянул по сторонам и накрыл пальцами дрожащие от бешенства мои.

Камень полыхнул зеленым, подсветив его лицо: глаза-щели, губы бледные в нитку. Щека с черными мазками привратного знака дернулась.

– Держи себя в руках!

– Сложно держать себя в руках, когда мои руки в ваших, магистр Холин.

– Даже так?

– Так. Нас ведь больше ничего не связывает, вы аннулировали ученический договор.

– С чего ты взяла? Просто забрал. На всякий случай.

– Вы такой предусмотрительный, магистр Холин! Все предусмотрели? – съязвила я, рывком освобождая свои руки из плена.

– К сожалению, с тобой моя предусмотрительность не всегда работает, – в тон мне отозвался он и руки в карманы сунул большими пальцами внутрь. Хорош. Великолепный костюм и самомнение отсюда и до луны.

– И что же вы будете делать?

– То же, что делают все разумные существа во время урагана. Спрячусь в подвал и пережду. Кстати, – ухмыльнулся он, и прошелся по мне глазами, – отличное платье. Паучий шелк? И, по традиции, без белья? Эфарелю сегодня повезет?

Рука пошла на замах. Не ладонью по щеке, как бьют оскорбленные дамы, а сжатыми в кулак пальцами в челюсть, и была перехвачена за запястье. Сверкнули острые навершия костистых пальцев, но Холина подобным было не удивить.

– Благодарю за приглашение, мисс Ливиу. Это честь танцевать первый танец бала с вами, – выдал он и дернул меня за собой к центру зала.

В глаза брызнуло светом, словно я шагнула из темной кладовки. Нарядные и невозможно красивые пары уже двигались, повинуясь зазвучавшей мелодии. Первый танец Цитрусового бала. Любая незамужняя девушка может пригласить совершенно любого мужчину, и тот обязан согласится.

– Я не собираюсь!..

– Ты уже, – вторая рука стальным обручем легла поперек талии, не сбежать, не вырваться, не… не вдохнуть. – Прекрати упираться и в панике искать глазами своего дивного жениха. Думаешь ему легко было погасить пороговый выброс? Фалмарель до сих пор в себя не пришел от облегчения, что тут чудом никого по стенам не размазало. Сейчас поворот… Да не туда! – Холин сам меня развернул. – Не дергайся. Он сейчас воздухом подышит, на цветочки помедитирует и отойдет.

– А давайте и вы отойдете, магистр Холин, мне тоже сразу полегчает. Моментально. Ххх… – он так сильно прижал, что пуговицы пиджака впились в живот, а грудь заныла.

– Неужели так сложно было все мне рассказать?! – злой шепот обжег ухо и тут же отстранился. Продолжая касаться, Холин обошел меня по кругу, как диктовал рисунок танца, и снова впился иглами глаз. Я замерла, ломая следующее движение.

– Я рассказала. Все. Ты промолчал тогда и закрылся сейчас.

– Неуч! У тебя каскадный дар! Ты в Корре только чудом не перешла на новую ступень и сейчас в пороговом состоянии. Я закрылся, чтобы не случилось резонанса на близкий по сигнатуре поток.

– Это важно для тебя?

– Да, важно, я отвечаю за тебя, я…

– Я звала тебя, – перебила я, – но пришел он. И я рассказала, Мар, а ты – промолчал. Для меня это важно.

А теперь прочь из зала, где свет режет глаза до слез, где смолкшая музыка не заглушает тишину в груди, где от жадного любопытства нечем дышать, где его рука, скользнувшая по открытой спине в тщетной попытке удержать, оставила на коже между лопаток едкий ожог, будто у меня снова отняли мои крылья.

Кто-то меня звал и пытался заговорить. Я плохо помню. Помню себя у зеркала. Помню, как пришла бездна и обняла со спины прохладой грани, и стало не больно. На костистой руке иной формы нет кожи, но изумрудная искра глубоко пустила корни, цеплялась ими за мою суть. Бездна протянула руку и так же, как в прошлый раз просто хлопнула по камню, как по назойливому жуку, и он погас. Другие костистые пальцы легли поверх моих и помогли выдрать цеплючую занозу.

– Молодец, – сказала бездна бархатным голосом, от которого по телу побежали мурашки, – а теперь посмотри на меня.

Я подняла глаза. Из зеркала…

Они так похожи

До мурашек, до дрожи

До сладостной жути

Ликом и сутью –

Чудовища.

Будто одно, но двое.

А мое какое?

Ткну наугад пальцем.

Какая теперь разница?

Ведь я чудовище тоже.

До мурашек, до дрожи…

Главное, что теперь –

Не больно.

…мне улыбалась тьма. Я улыбнулась в ответ, повернулась лицом к тому, кто стоял у меня за спиной, дотронулась. Красивые губы, подбородок, чистая гладкая кожа, никаких жутких рунных меток.

– Ты не дал мне с аэростата упасть?

– Поблагодаришь? – прикрыл глаза, втянул запах моей ладони, потерся носом.

– Благодарю.

– Колючка… – потянулся рукой во тьму и подал бокал. Я послушно коснулась края и сделала несколько глотков густого и сладкого с привкусом железа. Он удерживал бокал у моего рта, помогал, у меня почему-то руки стали соскальзывать и перед глазами поплыло.

– Хорошая девочка… Моя… – шептала бездна, гладила по спине, откуда прорастали темные ленты складываясь в угловатые гротескные крылья и опадали, растворяясь дымными струями.

Глава 12

– Нужно выпить все, – вдруг сказала тьма голосом Лукреции.

Тонко тренькнуло, будто зеркало разбилось. Зубы мерзко стучали о фарфоровый край, в горло потекло, я глотнула.

“Чай из синей банки”... Она его с собой возит?

Рукам было скользко, а правой еще и очень больно. Ба помогла мне допить, избавила от чашки, схватила повыше запястья – с пальцев капало, и было не понять, откуда – и потащила в ванную.

Отмытая кисть явила содранную едва не клочьями кожу на фаланге. Фууу… Вот везде бы мне такую целеустремленность. Пока я шипела и поднывала от щипучей боли, Лукреция провела шмон по шкафчикам, добыла аптечку и с оскалом бывалого вивисектора опрокинула мне на рану пару флакончиков с антисептиком и чем-то заживляющим. Я взвыла, она огрела меня по лбу своим жезлом и принялась гудеть над пальцем. Когда стало совсем не больно, ба выдохнула. И я поняла: самое жуткое будет сейчас – вопросы.

Перед экзекуцией меня заставили выпить еще чашку чая.

– Я пришла в разгар вашей с Холином радостной встречи. Искрило на весь зал, – начала Лукреция.

–