Черные сны - Павел Корнев

– Постараюсь, – пожал я плечами и поплелся по восходящей на холм тропе. И чего привязался? Будто сам не понимаю, что в следующий раз удача может повернуться задом. Так что собранней надо быть, собранней. А то размяк что-то. Как бы чего не вышло.

Впрочем, обходиться без фокусов получилось только до вершины холма. А там я, как какой-нибудь зеленый мальчишка, вновь замер с разинутым от удивления ртом – весь северный склон покрывали темно-синие заросли кустов, длинными узкими листьями весьма напоминавшие невысокие пальмы. Только уж больно острые кромки у этих листьев: даже с такого расстояния видно – стоит прикоснуться и руку располосует до самой кости. Да и цвет этот…

– Это еще что такое? – повернулся я к поднимавшемуся по склону кургана Шурику. – Не было ведь ничего такого здесь.

– Тундровая карликовая пальма – Шурик жестом заставил меня спрятаться за один из валунов и оглядел окрестности в бинокль. – Откуда-то с Севера занесли, так веришь, нет, скоро вокруг Форта все поля ею засеяны будут.

– Это еще зачем? – Здоровяк убрал бинокль в футляр, и мы начали спускаться с холма. – Понт от нее какой? Неужели в харчи?

– Да ну прям! Совсем нас никуда поставил, – фыркнул Шурик. – Масло у пальмы этой горючее очень, вот и выращивают. Лампады им заправляют, стволы и листья на ТЭЦ сдают. Колдуны так и вовсе суррогат бензина гнать приноровились. Чего, думаешь, у «газели» выхлопные газы так воняли?

– Дак мы теперь от поставок горючки из Города независимы?

– Ну как тебе сказать? – пожал плечами и поправил лямки рюкзака Ермолов. – Рубить пальмы – тот еще гемор. Они ж острые, заразы, чуть кто зазевался – раз! – и без пальцев остался. Да и растут, хоть и быстро, но не настолько, чтобы только на них полагаться. Хотя как ни крути, у Гимназии теперь проблем с бензином нет. Еще и нас с Дружиной снабжают.

– И что, никто у гимназистов еще ноу-хау не стырил?

– А чего там тырить? – усмехнулся Ермолов, старательно вышагивая строго посередине дороги, чтобы оказаться как можно дальше от заросших темно-синими растениями обочин. – Срубить, отжать, процедить, разбавить водой, прочитать коротенькое заклинание – и все дела. Только вот это самое коротенькое заклинание столько каратов на ведро жрет, что всем, кроме Гимназии, получается дешевле у горожан горючку купить.

– Понятно. – Я поежился под порывами ледяного ветра. Что за жизнь? Только-только в долине у Стылого озера отогрелся…

– То-то же, – хохотнул Шурик, хлебнул холодного воздуха и, закашлявшись, замолчал.

Настороженно косясь на выросшую вдоль обочин невысокую стену едва-едва колышущихся под порывами ветра длинных синих листьев, я поплелся вслед за ним. Вот ведь разрослись-то! И что самое паскудное – в зарослях этих не спрятаться: острые кромки пальмовых листьев такого пренебрежения к себе никому не спустят. Да они и разрослись наверняка так только потому, что их зверье не жрет.

Соскальзывая на обледенелой дороге, мы спустились по склону холма и заторопились к видневшемуся неподалеку лесу, опушка которого заросла высоченной зимней крапивой. Все верно – чем раньше уберемся с открытого пространства, тем лучше. И пусть щелкать клювом в северных лесах категорически не рекомендуется, схлопотать пулю только потому, что рейнджеры нагнали тебя посреди чистого поля, согласитесь, тоже совсем не весело. Как ни крути, от зверья отбиться всяко проще. Да и отдохнуть на опушке можно.

Вытащив из бокового кармана рюкзака Шурика пластиковую полуторалитровую бутыль, я внимательно осмотрел выведенные на ней черным маркером символы колдовского заклинания – ничего особенного, обычная «незамерзайка» – и, скрутив пробку, сделал несколько глотков. Обернувшийся Ермолов забрал у меня полторашку и, прополоскав рот, сплюнул воду на дорогу.

– Срезать будем? – уточнил я, глядя на прозрачно-голубоватые листочки северного клена. – Если напрямик – это по времени почти вдвое выигрыш.

– Почему нет? – сунув бутыль обратно в боковой карман рюкзака, пожал плечами Шурик. – После Дикой охоты все зверье по норам попряталось.

– Как бы только на снежных людей не нарваться, – припомнил я последний свой визит сюда и, настороженно озираясь по сторонам, сошел с дороги. От попытки всмотреться внутренним взором в заросли зимней крапивы заломило виски, но зато стало ясно, что за ставшими на мгновение прозрачными стеблями не скрывается ничего опасного.

– Не, они, пока лазурное солнце не взойдет, со Снежных пиков в этом году не двинутся, – уверенно заявил Шурик и начал пробираться по глубокому снегу вслед за мной.

– Почему это? – услышав про лазурное солнце, я вздрогнул и посмотрел в небо, подсознательно опасаясь увидеть над головой мерцающий холодным отблеском льда силуэт Цитадели. Да нет, ерунда это, не могла Стужа меня так быстро почуять. И все же на Севере задерживаться не стоит. А то как бы чего не вышло.

– А егеря городские им по осени геноцид вперемешку с холокостом устроили. Всего пара бочек боевых отравляющих веществ – и трех племен как не бывало. Мигом от Границы убрались, выродки, – добравшись до деревьев, Шурик скинул рюкзак на снег и уселся сверху, положив на колени АКМ. – Есть хочешь?

– Нет, – отказался я и, закатав с лица на лоб шапочку, вытер вспотевший лоб. – Не хочу. Дай воды лучше.

– Совсем хреново? – передав бутыль, хмыкнул Шурик и достал пакет с сухим пайком.

– С чего взял? – оторвавшись от полторашки, я уселся на корточки и прислонился спиной к дереву.

– Ты б себя в зеркало видел! – тщательно разжевывая полоску сушеного мяса, фыркнул Ермолов. – Бледнющий, под глазами мешки черные… Да некоторые Ледяные ходоки здоровее выглядят!

– Иди ты! – отвернулся я от него и высморкался в снег. – Которую ночь не сплю. С чего бы выглядеть нормально?

– А кто всю дорогу в машине как суслик продрых? – удивленно уставился на меня Шурик и вытер перчаткой рот. – Сопел в две дырочки, чтоб я так жил!

– Разве ж это сон? – Я зажмурился, но тут же вновь открыл глаза. Такое впечатление – на голову натянули резиновую шапочку на пару размеров меньше, чем надо. И чем дальше от Границы отходим, тем давление усиливается. Если продолжаться в таком духе будет, скоро мозги из ушей полезут. – Мне, чтоб выспаться, сутки подряд продрыхнуть надо.

– Пошли уже, засоня. – Ермолов, поднявшись с рюкзака, принялся прилаживать на ноги охотничьи лыжи.

– Пошли, – тяжело вздохнул я и дернул на себя опершегося о дерево Шурика. – Глаза разуй!

– А че такое? – уставился на меня здоровяк.

– Смотри! – ткнул я в серый нарост на коре – гнездо северных москитов.

– Фу ты, напугал! – облегченно выдохнул Ермолов, перчаткой сбил гнездо на снег и направился в лес. – Сухое оно, не волнуйся. Все – руки в ноги и бегом.