Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай

Олег Геннадьевич задумался:

– Беги скорее в «Автомобильный дом» и передай письмо. А я наведу справки, кто этот Густавсон.

– Он начальник над гаражными механиками.

– И корреспондент германских шпионов! Беги, не теряй времени. Ты должен быть вне подозрений.

И все-таки Алемасов дал след. Его идея залезть в пакет была заведомо неудачной, но он привлек внимание контрразведки к старшему механику гаража. Один из шоферов давно был у военных на связи. Он помог подполковнику Казанцеву проникнуть в кабинет Густавсона в его отсутствие. Дмитрий Леонидович нашел на столе тот самый конверт, который туда принес Алемасов. Шпион прочитал письмо и даже не спрятал, видимо, совсем не опасался чужих глаз. Из Петербурга владелец экспедиционной конторы Форостковский сообщал: на Оутокумпуский медный рудник доставлено двести килограммов динамита. Конечно, взрывчатка на руднике – дело обычное. Но почему об этом пишут в секретной шпионской депеше? Похоже, в руки КРО попала важная информация. Далеко от Гельсингфорса, возле Ладожского озера, враждебные России силы запасали взрывчатку для будущих диверсий. Заодно инициатива Порфирия помогла разоблачить «почтовый ящик» немецкой разведки в столице.

Однажды Рююнянен спросил Порфирия, есть ли у него знакомства в дивизии траления. Тот зачесал в затылке:

– Так-то нет, но ежели поискать… А очень надо?

– Очень.

– Но какой нашему магазину толк от тех тральщиков? Там три лампочки на весь корабль.

– Ты не рассуждай почем зря, а ищи концы, – прикрикнул старший приказчик. – Комиссионные от тебя не уйдут.

Алемасов посоветовался с Насниковым и скоро привел в магазин нового боцмана:

– Вот, Аско, как ты просил. Иван Иваныч Малов, важный человек на сетевом заградителе «Зея». Он всю дивизию траления знает.

Рююнянен изогнулся перед важным человеком в почтительном поклоне:

– Большая честь для меня, Иван Иванович. Не посидеть ли нам в приятном заведении? Время обеденное. Порфирий за прилавком постоит, а мы сходим в ресторацию «Гамбрини» на Фабианской. Я вас потом довезу куда скажете на таксомоторе.

Малов поотнекивался немного для вида и согласился. В ресторане он сообщил старшему приказчику, что дружит с боцманами тральщиков «Взрыв», «Минреп» и № 218. Ежели что от них нужно, то можем облебастрить. Аско спросил:

– А еще у вас есть тральщик «Ретивый».

– Имеется, – кивнул Иван Иванович.

– Он ведь выстроен по новому проекту?

– Так точно, самый новый на всем Балтийском флоте.

Рююнянен мечтательно произнес:

– Вот бы туда аппарат какой поставить… Услуги посредника будут оплачены.

– Я потолкую с тамошним боцманматом, – глубокомысленно заявил русский. – А… эта…

– Какие комиссионные? Договоримся!

Когда собеседники придушили вторую бутылку, финн спросил:

– А что такое сетевой заградитель?

– Важный корабль! – гордо пояснил боцман. – Случись война, мы перегородим сетями все подходы к портовым гаваням, чтобы вражеские подводные лодки туда не пролезли. Мины будут на тех сетях, соображаете? В случае чего бах! – и нет лодки. И фарватеры закроем, если будет такая команда. Вот.

Старший приказчик причмокивал и подливал разговорчивому нижнему чину в рюмку.

– А в сети эти ваши рыбу поймать можно?

Малов посмеялся над штафиркой и пояснил, что ячейка у военных сетей такая, что и акулу не поймать. Разве только кита.

Они долго еще разговаривали о сетевых заграждениях и минах. Подвыпивший моряк рисовал на салфетках, как сеть острой своей кромкой подрезает минреп и мина всплывает. На каком расстоянии друг от друга надо прицеплять мины, чтобы блокировать горло пролива. Сколько тральщиков в дивизии, и какое им нужно время, чтобы очистить, к примеру, Южную бухту.

В конце, уже усаживая пьяного в зюзю Малова в таксомотор, старший приказчик попросил:

– Познакомьте меня с командиром тральщика «Ретивый».

Боцман рыгнул и уточнил:

– С лейтенантом Репнинским, что ли?

– Я не знаю фамилии. Если он командир, то, наверное, с ним.

– Репнинский Антон Николаич его зовут. Справный! Но поскольку сам я нижний чин, то прямо так к нему подойти и позвать пива выпить, как его старшего боцмана, не могу.

– А кто может? – настаивал Рююнянен.

– Ну, мой командир, к примеру. Который заправляет «Зеей».

– А его как зовут?

– Лейтенант граф Вадим Михайлович Подгоричани-Петрович.

Финн развеселился:

– А еще нас ругаете, что у нас фамилии сложные, не выговоришь. А у самих?

Иван Иванович строго пояснил:

– Они, их сиятельство, сербских кровей[49]. Поэтому и фамилия такая заковыристая. Уяснил?

– Извините, если мой смех вам обидным показался, – начал оправдываться финляндец.

– Обидным, да… То ж мой командир. Царь и бог на корабле. Вот… А насчет познакомиться – это мы облебастрим.

На этих словах Малов сел в таксомотор и уехал к шлюпочной пристани до «Волчьих шхер»[50]. Вечером он сказал поручику Самодурову:

– Цепкий как репей! Познакомь да познакомь его с господами офицерами. Я ему объясняю, где я и где офицеры, а он будто не слышит.

– Найдем мы ему офицеров, – успокоил боцмана поручик. – А про карты минных полей Рююнянен не спрашивал?

– Сегодня нет.

– Ну, значит, спросит в следующий раз. Будь наготове, продадим ему наш товар. Я уже третий день эти карты рисую – не пропадать же добру.

В Свеаборг телеграммой вызвали капитана второго ранга Колчака, командира эсминца «Пограничник». Этот перспективный офицер был на особой заметке у командующего Балтийским флотом адмирала Эссена. Прежде полярный исследователь, на войне с японцами он проявил себя как выдающийся специалист по минированию. Эссен готовил его на минную дивизию.

Колчак взглянул на фальшивую карту закрытия Экенесских шхер и забраковал ее.

– Был бы я германцем – ни за что бы не поверил. Кто же так ставит минные банки?

– А как надо? – обиделся поручик по Адмиралтейству.

– Ну… вот здесь бросить штучек двадцать… Потом вот здесь…

Кавторанг увлекся и нарисовал сначала эскиз, а потом, за трое суток, и полную схему минирования фарватеров в шхерах. Потом сплавал в Либаву, на базу минной дивизии, где показал ее начальнику, контр-адмиралу Шторре. Тот одобрил, и они вместе отправились к Эссену.

Операция, затеянная КРО Свеаборгской крепости как частная инициатива, поднялась на новый уровень. Фон Эссен отлично понимал важность минной борьбы. Балтийское море как никакое другое подходило для этого: не море, а большая мышеловка для кораблей. Многочисленные архипелаги, россыпи островов в шхерах, узкие проливы и скрытые отмели делали судоходство в этих местах весьма трудным. А если его еще затруднить хорошей минной банкой…

Колчак предложил командующему две схемы минирования Экенесских шхер, расположенных между Гельсингфорсом и Гангё.

– Которая из них настоящая, а которая липовая? – спросил адмирал.

Капитан второго ранга продвинул вперед левый чертеж:

– Вот липовая. Но выглядит как настоящая.

Колчак явно гордился своим произведением.

– В чем отличие?

– В липовой мы минируем фарватеры, начиная от острова Юссаре. А на самом деле поставим заграждение между островами Хесте и Хесте-Бусе, значительно ближе к Гангё. Вот тут, напротив лоц-станции…

Два адмирала слушали кавторанга с большим интересом. А он продолжал:

– Идея состоит в том, что немцы будут ждать наши ловушки ближе к Свеаборгу. Когда они нападут на нас, то выбросят миноносцы с тральщиками вперед уже за мысом Бусе. К бухте Тверминне их тяжелый флот подойдет в предбоевых порядках, рассчитывая на внезапность. И на то, что наши заграждения стоят восточнее. Ну и…

Эссен еще долго рассматривал две схемы, задавал вопросы. Потом взял перо и написал на обеих: «Утверждаю». И черкнул свой автограф.

– Держите, Александр Васильевич. Главное, не перепутайте! Эту – германцам, пусть подавятся. А эту – флаг-офицеру. И вообще, пора заняться уточнением планов минной войны с удвоенной энергией. Готовьтесь перейти с вашего «Пограничника» в мой штаб на должность начальника оперативного отдела.