Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай

– Как-как?

– Кровавый мошенник, – перевел агент свою брань на русский.

Командированный обрадовался известию, но не подал виду. Студент с талантами разведчика давно его интересовал. Лииканен сторонился юного дарования, а теперь сама судьба заставит их работать на пару. Судьба в лице руководителя гельсингфорсского отделения «Союза свободы» Каарло Тиландера.

– Клэс, – начал он осторожно, – вы сказали мне о проекте, но ведь то были лишь наметки. Активисты ждали войны.

– А теперь решили не ждать. Сделать один пробный маршрут заранее, он станет образцом для других. Когда Антанта и Тройственный союз сцепятся, у них уже все будет наготове.

– Вам придется уехать из Гельсингфорса?

– Да, на несколько недель. И связи со мной не будет. Риекки подозревает всех и каждого, за мной он тоже будет приглядывать. Я сумею сообщить о результатах, только когда вернусь. Пока запишите то, что известно.

Алексей Николаевич вынул блокнот и вечное перо, и освед начал рассказывать:

– Наш с Эско этап начинается в Выборге, дальше проходит Гельсингфорс и идет по побережью: Або, Кристинестад, Ваза, Улеаборг, и заканчивается он в Кеми. Это маленький городок в шестидесяти километрах от шведской границы. На самой границе стоит Торнео, но там решено этапа не иметь, слишком близко к Швеции. А значит, сильный контроль, пограничники, таможенники, контрразведка, гарнизон русских войск… В Кеми же этого всего не будет. Полицейское управление полностью состоит из активистов движения. Они прикроют махинации с паспортами, пропиской и укрытием для беглецов.

– Хитро придумано, – отозвался Лыков.

– Да, подход профессиональный, как будто их учили шпионству.

– Может, и учили, – предположил питерец. – В отделе III-B германского Генерального штаба.

Но финн отверг это:

– Я бы знал. Просто они умны, их много, и у них общая цель – независимость Суоми. Кофе хотите?

– Мне бы чаю, но его у вас нет. А! Давайте ваш кофе… С волками жить – по-волчьи выть!

Лииканен разлил напиток по чашкам и продолжил:

– Последний этапный пункт в Кеми уже создан. Я вам прежде называл гостиницу «Осула», это небольшой гостевой дом на окраине города. Владельцу фамилия Хейсканен, проводнику – Винтер, а начальнику этапа – Косола. Все трое – германские агенты, состоят на жалованье. Никого они еще через границу не провели, только готовятся. Нас со Швецией разделяет река, ее легко переплыть на лодке, там пограничный надзор слабый.

Этап в Гельсингфорсе готовит Рагнер Хейкель, студент университета и активист. Этот пункт, помимо укрытия для беглецов, будет еще и местом вербовки.

Нам с Риекки поручено подготовить остальные этапы. В каждом должен быть хозяин квартиры и проводник. Людей нужно подобрать, проверить и сразу заплатить им за полгода вперед. Для этого Тиландер выдал мне вчера две тысячи марок.

– Заплатить за полгода вперед? – удивился сыщик. – Щедро. Люди ничего пока не делают, но им уже платят. Богато живете!

Но подумал и добавил:

– Впрочем, это умный ход. Купленные кадры надежнее дармовых патриотов. Никуда не денутся, будут ждать войны.

– Именно так, – согласился Клэс. – Всю идею с переброской добровольцев на военную учебу отличает взвешенность. Без спешки, основательно, по-фински надежно. И заранее, до грома и молний. Ведь когда начнет громыхать, здесь введут военное положение. Царское правительство вполне может издать закон, обязывающий молодых финляндцев идти в русскую армию. Кто откажется, тот дезертир. И по условиям военного времени с ним можно делать все, что вам заблагорассудится. Вот тогда этапы и тайные маршруты понадобятся. Их же сейчас готовят не один, а несколько. На севере точно будет свой. В центре Суоми, в Куопио – тоже.

– Но ведь их пропускная способность не может быть большой, – возразил Алексей Николаевич. – В условиях военного положения придется усилить маскировку. Это не поезд, туда не посадишь несколько тысяч новобранцев и не отправишь их в Стокгольм.

– Если два раза в неделю перебрасывать от этапа к этапу небольшие группы по шесть-восемь человек, за полгода выйдет почти тысяча…

– Батальон, – вставил сыщик.

– …а с трех этапов – три тысячи.

– Полк.

Лииканен раззадорился:

– А можно и через день!

– Полиция увидит.

– Наша полиция не выдаст. Более того, будет даже прикрывать.

– Тогда контрразведка, – поддел Алексей Николаевич.

– Она у вас пока беззубая. Потом, трудно бороться, когда весь народ против тебя. Что они сделают? Живут как в осаде.

Освед подлил себе кофе и продолжил рассуждения:

– Если даже контрразведка обнаружит наши этапы, идущие через большие города юга и центра, останется север. Лапландия как пустыня: беглецов можно водить ротными колоннами, и никто не увидит. А у вас там ни одного гарнизона.

И внезапно переменил тему:

– Вы не были в полицейской школе в Саксаниеми?

– Нет. А надо побывать?

– Вряд ли вас туда пустят, – осклабился агент. – Там восемьсот курсантов! Занимаются не полицейским делом, а стрелковой подготовкой. Их даже учат рыть окопы. Вот скажите, для чего констеблю уметь рыть окопы?

– Понятно, для чего… Восемьсот человек?

– Да. Еще один батальон. Если они разом перебегут в Германию, мало не покажется.

– Вас как будто это радует… – пробормотал русский.

Финляндец напомнил:

– Хочешь мира – готовься к войне.

Лыков собрался уже уходить и резюмировал:

– Значит, вы уезжаете, и надолго.

– Да, завтра мы с Риекки едем в Выборг.

– А здесь нам следует присмотреть за… – сыщик справился с записями в блокноте: – Рагнером Хейкелем и попытаться не дать ему учредить столичный этапно-вербовочный пункт. Верно?

Лииканен еще пуще развеселился:

– Ну, попробуйте. Этот парень не хуже Эско, а в чем-то и лучше. Далеко пойдет. Пока вот что… Так и быть, дам я вам одну зацепку.

Статский советник опять развинтил вечное перо.

– На углу улиц Михайловская и Правительственная есть торговые помещения, – начал освед. – В том числе рядом, бок о бок, располагаются два магазина. Один называется «Торговля предметами электрического освещения «Оялы», а второй – «Миссионерская книжная торговля». На самом деле это не магазины, а почтовые ящики активистов. Письма приходят в «Оялы» под видом прейскурантов, а хозяин передает их соседям. Внутренние помещения у магазинов общие, и передача не встречает никаких затруднений. В книжном магазине почту запечатывают в другие конверты и отсылают в Швецию.

– Но что это за почта? – не понял сыщик. – Почему ее надо пересылать с такими сложностями?

– То особая корреспонденция, – пояснил Клэс. – Речь идет о разведывательных донесениях из Петербурга, от представителей финского землячества в вашей столице. Они проникли в разные сферы, в том числе и в Военное министерство, и в Морское, и на Певческий мост[48]. И теперь исправно выполняют свой патриотический долг: информируют «Союз свободы» о секретах русских. А союз использует полученные сведения, чтобы повысить себе цену в глазах германской разведки.

На этих словах Лииканен поднялся и протянул статскому советнику руку:

– Вот теперь все. Прощайте, долго не увидимся.

Через два дня в магазин «Оялы» пришел посетитель. Он спросил приказчика по-фински, с небольшим акцентом:

– Вам продавцы не нужны?

– Но вы ведь не финляндец, – предположил тот.

– Да, я русский. Отслужил тут срочную и решил остаться. У вас хорошо: чисто, аккуратно… Вежливое обращение… Я люблю вежливое обращение. А у нас свинство и хамство.

Приказчик молча слушал.

– Женился на вашей барышне, Сарой зовут. Приданое взял, открыл лавочку на улице Норденшельда, по-возле площади Валхаллы. Торгую потихоньку. А служил я в телеграфной роте, с электричеством хорошо знаком и сам аккуратный. Вот и прошусь в торговлю в вашу. Могу залог за себя дать – тысячу марок.

– А как же лавочка?