Волки пустыни - Николай Раков

Передняя цепь солдат лежала на песке. Часть из них корчилась, хватаясь за пораженные места, другие лежали неподвижно. Куртки и брюки солдат быстро напитывались кровью, сочащейся из тонких порезов, располосовавших форму. Казалось, что по человеку хлестнули плеткой, имеющей несколько концов, каждый из которых рассек одежду и плоть на значительную глубину. Тонкие линии порой перечеркивали шею и горло солдата, и он на подкашивающихся ногах молча падал вперед. Других боевая плеть хлестнула по глазам, ногам или животу, и тогда, бросив оружие, десантник хватался руками за пораженную часть тела, молча или с диким криком падал на песок. Некоторые пытались отползти назад, другие извивались от дикой боли.

Злой ветер, так на Смекте называли Шер-Паша, не обошел своим вниманием и вторую цепь наступающих.

«Осколочный снаряд», — мелькнуло сравнение в голове Колдуна.

Не будучи в состоянии дотянуться своими рассекающими полями до второй цепи, Шер-Паша поражал ее боевыми элементами, которыми снабдили его сохарки. Иглы и диски, из которых состояли ожерелья, захваченные полями сущности, поражали на расстоянии, впиваясь в лица и тела гаюнов. Утыканный иглами, с рассеченными до кости мышцами, солдат поворачивался спиной к летящей в него смерти и либо пытался зарыться в песок, либо бежал назад и вскоре падал от полученных ранений.

Это был странный бой. Прозвучало всего несколько выстрелов, а стройные цепи наступающих были порваны, смешаны, разбросаны, отмечая свой путь неподвижными телами.

Не остались без внимания и броневики гаюнов. Мощное электромагнитное поле сущности разрушило электрические цепи машин. Двигатели заглохли, внутри загорелась проводка. Часть экипажей открыли люки и стали выбираться на броню, где тут же попадали под безжалостные удары Злого ветра. Часть машин загорелась. Из всех открытых люков тянулись вверх черные струи дыма.

Инженер сменил место наблюдения, чтобы увидеть, что происходит с другой стороны лагеря. Там все уже было кончено. Разбросанные неподвижные тела в песчаном камуфляже, безжизненная дымящаяся техника.

— Шаман, нам пора уходить, — оторвав от глаз бинокль, проговорил Колдун. — Они сейчас придут в себя и накроют нас артиллерией. Скоро здесь не останется и камня на камне.

Повернувшись, он увидел, что мимо него в сторону пустыни проходит цепочка женщин, лица которых были спокойны и сосредоточены. Вот уже первые вышли за ворота лагеря и двинулись в сторону разбросанных тел противника. Цепочка рассыпалась веером, создавая свою цепь и приближаясь к барханам.

— Нужно уходить, — произнес Шаман, обращаясь к проводнику.

Тот утвердительно кивнул головой и направился к ожидающим диверсантов песчанкам.

Подойдя к машинам, нетрац указал проводнику на командирское сиденье и, подождав, когда Сирена займет место у пушечной турели, сел на водительское место.

— Мы можем чем-то помочь вашим женщинам? — спросил он проводника.

— Не стоит думать об этом, — безразлично ответил тот.

Шаману только осталось пожать плечами и завести двигатели.

Машины выскочили за территорию лагеря и, повинуясь жесту сохарца, свернули налево. Насколько помнила Сирена, направление, которое было выбрано, вело в сторону каменистой пустыни и узкого ущелья, где они провели ночевку.

— Командир, тебе не кажется, что мы идем в опасном направлении, — зазвучал в ухе Шамана голос Колдуна.

— Ты можешь сказать, где безопаснее? Если помнишь, мы заключили сделку. Парень, который нас ведет, надо полагать, знает, куда мы движемся, и тоже хочет жить.

— В песках мы хотя бы смогли замаскироваться. Если нам на хвост сядут топтеры или авиация, о которых он ничего не знает, то, чем это может кончиться, не тебе объяснять.

— Я не утверждаю, что операция — сплошной шоколад, но выбирать не из чего. Давай пока будем делать то, что от нас зависит.

Колдун отключился. Он высказал свое мнение. Решение принято командиром и, каким бы оно ни было, его надо выполнять.

Песчанки выскочили на плато и теперь сверху походили на двух спешащих по своим делам тараканов на огромном столе.

— Слева сорок, четыре цели, — крикнула Сирена, разворачивая установку.

Со стороны видневшейся на горизонте горной гряды на машины диверсантов заходили в атаку четыре штурмовых топтера.

«Накаркал Колдун», — мелькнуло в голове у Шамана, и, покрепче ухватившись за рукоятку управления, он приготовился к резкому маневрированию.

С расстояния в километр топтеры выпустили каждый по четыре неуправляемых снаряда и открыли непрерывный огонь из пушек.

Песчанки резко увеличили скорость и огрызнулись огнем. Взрывы снарядов вздыбили почву за их кормой, а по корпусам застучали осколки камней и металла.

Топтеры проревели над головой, а им вслед, оставляя дымовой хвост, рванулась ракета зенитного переносного комплекса от машины Колдуна. Хищники, как растревоженная стая, шарахнулись в разные стороны, но было поздно. Самум стрелял с минимального расстояния, и пораженный топтер распустился в небе ярким бутоном взрыва. Снаряды, выпущенные из пушки Сиреной, не нашли своей цели, и три оставшихся машины, окончив маневр, готовились к новой атаке.

Проводник тронул за плечо Шамана, пальцем указав ему направление, в котором должна была двигаться песчанка. В кабине невозможно было что-то услышать от грохота пушечной установки. Смертельная игра в пятнашки продолжалась во все ускоряющемся темпе.

Топтеры разделились. Теперь они заходили с разных направлений. Осколки снарядов и камней все чаще стучали по корпусам машин диверсантов. Такая игра не могла продолжаться вечно. Противник имел явное превосходство в огневой мощи и в конце концов выиграет схватку. Это понимали обе стороны.

Группе нужно было найти укрытие. Шаман упорно вел опасную игру, приближаясь к горной гряде. Хорошая пещера, нависающий козырек скал могли спасти от прицельного огня и сковали бы маневренность противника.

Они уже прорвались в предгорье, но хорошего укрытия пока не попадалось. Топтеры поднялись выше и, не торопясь, выцеливали сверху свою добычу. Шаман уже пропустил две узких щели, в которые могла нырнуть песчанка. Преследователи хорошо видели машину, и даже не прицельный выстрел и взрыв в узком пространстве однозначно грозил гибелью. Нужно было на несколько секунд затеряться среди скал, слиться с местностью, исчезнуть и уже тогда найти надежное убежище. Экипажи топтеров тоже понимали это.

И все-таки Шаману пришлось свернуть в ущелье, когда четыре бледных хвоста неуправляемых снарядов, летящих прямо по курсу и слева, должны были сойтись в точке, одновременно с выходом на нее песчанки. Смяв левый борт о скалу в крутом повороте машина вписалась в каменную щель. Теперь водителю ничего не оставалось, как только увеличить скорость, надеясь уйти подальше от взрывов, которые скоро прогремят в узком пространстве.

«Если у них найдется парочка бомб, то нам точно конец», — мелькнуло в голове у Шамана, но тут перед ним встала монолитная стена. Рефлексы не подвели. Машина вздыбилась и начала разворот, чтобы избежать лобового удара. Скала надвинулась слева и ударила в борт. В глазах замелькали искры и наступила тьма.

Сколько времени прошло с момента потери сознания, Шаман не знал, когда, очнувшись, обнаружил, что сидит в полной темноте в своем кресле. Плечи болели от страховочных ремней, в голове пульсировала тупая боль. Он осторожно пошевелил руками и ногами. Похоже, конечности были целы. Протянув руку к панели управления, щелкнул тумблером, и в кабине загорелся свет. Фонарь был цел, но за ним была непроглядная тьма. Расстегнув замок ремней, он повернулся назад. Сирена безвольно лежала в кресле стрелка, но, похоже, была жива. Видимых травм на теле не было. Рука, лежащая на колене, мелко подрагивала. Уже отводя взгляд от нее, Шаман понял, что в кабине что-то не так, и, окончательно повернувшись, увидел, что командирское кресло, на котором сидел проводник, пусто. Абориген исчез. Он осмотрел замок фонаря. Проводник не мог покинуть кабину и заблокировать с внешней стороны замок, но маленького человечка не было.

«Разберемся», — медленно промелькнула мысль.

Добравшись до девушки, он расстегнул ремни и перетащил ее на ящики заднего сиденья. Несмотря на массаж активных точек и более грубых попыток в виде пощечин, привести Сирену в чувство не удалось. Единственное, что успокаивало Шамана, спокойное дыхание. Создавалось впечатление, что она спит очень глубоким сном.

Оставив попытки привести девушку в чувство, Шаман одел боевой шлем с забралом ночного видения и, сдвинув фонарь кабины, спрыгнул на пол пещеры. Под ногами был камень. Он прошел к корме машины, вглядываясь в открывающееся впереди пространство. Насколько он помнил, после удара о скальную стенку он потерял сознание. Если даже машина попала от удара в ранее им не замеченную пещеру, она не могла уйти далеко от входа. Раскрытый перед ним созданный природой тоннель уходил метров на пятьдесят дальше, о чем свидетельствовал датчик дальномера шлема.