Я ее забираю (СИ) - Ковалевская Алиса

— Заткнись, — прорычал он.

Вандор сделал шаг к нему, и мне стало ясно, что так просто это не закончится. Воздух казался наэлектризованным, напряжение, что чувствовалось перед боем, было ничем по сравнению с тем, что творилось сейчас.

— Прекратите! — вскрикнула я, когда они, зарычав, словно два дворовых кота перед схваткой, бросились друг на друга. Столик покачнулся, бутылка с вином, упав на бок, покатилась в сторону, багряное вино потекло на пол тонкими струйками.

— Да прекратите вы! — закричала я громче, цепляясь за рубашку брата. — Прекрати, Вандор! Макс ранен! Хватит! — Локоть его угодил мня в рёбра, и я не удержалась от вскрика. Господи, сколько же в них обоих было силы… — Вандор! — несмотря на боль, впилась в его плечо крепче, потянула назад. Вокруг нас уже собрались люди, кто-то оттащил назад Макса, тогда как я всеми силами пыталась удержать брата.

— Пусти, — стряхнул Макс руку кого-то из посетителей со своего плеча. Тяжело дыша, он стиснул зубы и болезненно поморщился. Приложил ладонь к боку.

— Ты что, не видишь, что он ранен?! — истерично воскликнула я, чувствуя, что от всего этого меня выкручивает. — Всё из-за тебя, — рванула Вандора. Тот посмотрел на меня. — Всё из-за тебя! — всхлипнула, толкнув снова. — Ты мне никто, ясно?! Какого дьявола ты лезешь в мою жизнь?! Если бы не Макс…

— Заткнись, Марика! — грозно рыкнул Макс, заставив меня замолчать.

Я чувствовала, как дрожат мои руки, как всю меня колотит. Выдохнула и умолкла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не смей с ней так разговаривать, — Вандор было снова двинулся на него, но я тут же с новой силой схватила его за руку.

— Нет, Вандор! — всхлипнула, и когда он вновь глянул на меня, повторила: — Нет.

Макс презрительно усмехнулся и сплюнул под ноги. Отвернулся к оказавшемуся возле нас Дэну. Тот, витиевато и грязно выругавшись, посмотрел вначале на Вандора, потом на меня. Разгорячённый схваткой, он, казалось, едва сдерживает себя. И это было действительно так: я понимала, всего одно слово, и он бросится, словно дикий, жаждущий крови зверь.

— Забирай её и проваливай, — выдавил Макс. — На миг взгляды наши встретились, и я не увидела в его глазах ничего, кроме темноты. Не той бархатной, тёплой, что была ещё вчера, а пустой, непроглядной темноты.

— Макс… — Я было сделала к нему шаг, но Вандор крепко взял меня за локоть. — Оставь меня в покое, — попыталась высвободиться, однако хватка его была мёртвой.

— Ты поедешь со мной, — сухо проговорил он не терпящим возражения тоном.

— Нет, — снова попыталась высвободиться, вцепилась в его кисть ногтями и тут же почувствовала, как хватка его стала ещё твёрже. Казалось, кости мои вот-вот хрустнут, запястье переломится.

К глазам подступали слёзы, но я не позволила себе ни всхлипа, ни стона. В попытке хоть что-то спасти, снова глянула на Дениса, но тот только качнул головой.

Вандор потянул меня к выходу. Я чувствовала себя беспомощной, брошенной, беззащитной. Сердце стучало у горла, ноги не слушались, внутри всё сворачивалось от несправедливости и ощущения безвозвратной потери.

— Макс! — вскрикнула я, всё ещё надеясь хоть что-то исправить. — Макс, пожалуйста! — обернулась, цепляясь за спинку первого попавшегося под руку стула.

Стоя возле столика, он молча смотрел нам вслед. Смотрел и молчал. Встретившись с ним взглядом, я в последний раз шепнула одними губами:

— Пожалуйста… пожалуйста, Макс…

— Вандор, — внезапно прозвучал его голос среди воцарившейся тишины, и сердце моё забилось чаще в робкой надежде, что это не всё. Что он не отдаст меня вот так, без возможности хоть что-то объяснить, исправить. — Не знаю, что вы не поделили с сынком Кондратьева, но советую тебе быть осторожным, — взяв со стола бутылку с виски, Макс сделал глоток прямо из горла. Приподнял её и усмехнулся. — Твоё здоровье.

Невидящим взглядом я смотрела в боковое окно, не в силах ни вздохнуть, ни заплакать. Казалось, я всё ещё чувствую на себе взгляд Макса — тяжёлый, наполненный презрением. Будто в тот самый миг, когда он понял, что я сестра Вандора, всё прошлое потеряло значимость, и нас разделила невидимая, но непреодолимая стена. Словно сами наши миры разлетелись по разные стороны этой стены.

— Что этот ублюдок имел в виду, когда говорил про Кондратьева? — нарушил вязкую, похожую на болотную трясину тишину брат.

Мы ехали уже минут двадцать, и за это время никто из нас не сказал ни слова. Впрочем, разговаривать с ним я не собиралась и теперь. Посмотрела на него, уверенно ведущего машину, поймала на себе его взгляд. Холодный, призванный подчинять всех и вся. Вот только я подчиняться ему не собиралась.

— А сам-то ты кто? — бросила в ответ прежде, чем снова отвернуться к стеклу.

— Ты у меня сейчас договоришься, — в голосе послышалась сталь.

Мне было всё равно. Горькое чувство разочарования, потери, сковало всё нутро, невыплаканные слёзы застряли в самом сердце и теперь солью разбавляли кровь. Я чувствовала себя пешкой, марионеткой в мире сильных мужчин, и чувство это было отвратительным.

— Да пошёл ты, — процедила я, даже не посмотрев на него.

Мы ехали вперёд, а картинка за окном, казалось, не менялась. Всё та же темень — однообразная, монотонная, напоминающая черноту глаз. Моё собственное отражение в стекле, размытое и нечёткое, искажаемое светом фар проезжающих мимо встречных машин.

— Я тебя ещё раз спрашиваю. — Я ощутила, как пальцы брата сжались на моём локте. Попыталась высвободить руку, но он с силой дёрнул меня, заставив развернуться. По скулам его ходили желваки, взгляд стал ещё тяжелее. — Что с Кондратьевым?

— А я тебе ещё раз отвечаю, — процедила сквозь зубы, чувствуя, как меня трясёт от одного его присутствия. — Иди к чёрту. Ты мне никто! Никто!

— Вот тут ты ошибаешься, — прочеканил Вандор, пальцы его сжались крепче. — Я твой брат.

— Ты мне никто, — повторила я ему в тон. — И будь проклят день, когда ты вообще появился на пороге нашего дома! Ненавижу тебя! Самоуверенная сволочь! У тебя нет никакого права лезть в мою жизнь, ясно тебе?! Никакого! — снова рванулась, и на этот раз он отпустил меня.

Лобовое стекло осветили фары движущейся по встречной полосе машины, и это заставило его обратить всё внимание на дорогу. В салоне внедорожника вновь воцарилась гнетущая тишина.

— Идиотка, — шикнул напоследок Вандор. — Что же вас, баб, вечно тянет на таких ублюдков…

Слёзы, что бежали в крови, подкатили к горлу, сдавили его. Уголки глаз защипало. Идиотка… В этом он прав — действительно идиотка. Трусливая, малодушная идиотка. Если бы я нашла в себе смелость, если бы не тянула, если бы…



— Открой, — дёрнула я ручку дверцы, едва машина въехала на территорию особняка. Дом Вандора походил на замок, выполненный в готическом стиле. Увидев его в первый раз, я была удивлена его изящным и мрачноватым величием, сейчас же не почувствовала ничего.

Внедорожник, мягко шурша колёсами, покатился дальше. Заведомо понимая, что это бессмысленно, я снова дёрнула ручку и зло глянула на брата.

— Открой, я сказала.

— С отцом так будешь разговаривать, если он позволяет, — бесстрастно, будто ему было наплевать, ответил Вандор. — Здесь тебе никто этого не позволит.

— Позволять своей жене будешь, — процедила я. Бросила взгляд на панель управления. Отыскала нужную кнопку и, нажав, толкнула дверцу.

— Стоять! — рявкнул Вандор мне в спину и тут же схватил за руку. Внедорожник, покачнувшись, остановился.

— Не трогай меня! — вскрикнула я, резанув брата взглядом. — Не прикасайся ко мне, понял?!

Лицо Вандора потемнело, глаза блеснули холодом, вена на шее вздулась.

— Non toccarmi, non toccarmi e non parlarmi. Non sei nessuno per me. Nessuno, Vandor (Не трогай меня, не прикасайся ко мне и не разговаривай со мной. Ты мне никто. Никто, Вандор, — пер. с итал.), — выговорила я. Каждое слово — глядя ему в глаза.