Абсолютно правдивый дневник индейца на полдня - Шерман Алекси

даже при этом присутствовал. Помню, кто-то из индейцев пытался прервать меня. Но Ренди, всегда меня защищавший, утихомирил их сердитым взглядом. А потом он, мой вечный слушатель, сидел передо мной один на один и слушал. Не знаю, сколько я читал, но знаю, что он выслушал всё.

Помню, в тот вечер я плакал и говорил Ренди, как боюсь снова оказаться в ловушке. Я боялся стать местным пьяницей. Я говорил, что хочу стать профессиональным поэтом, настоящим писателем, но этого никогда не случится. Говорил, что обречен на провал.

Но Ренди встал и схватил меня за плечо. Он был почти так же пьян, как я. Он был молод и силен и держал меня крепко, было больно. Он больше не был моим лучшим другом. Мы перестали быть лучшими друзьями, когда я бросил школу в резервации. Когда я оставил Уэллпинит.

Буду с вами честен. Когда я оставил Уэллпинит, я также оставил и своего лучшего друга. И это похоже на предательство, правда? Нет, это непохоже на предательство. Это и есть предательство. Я предал моего лучшего друга. Я предал свое племя. Но иногда это необходимо сделать. Я прожил прекрасную жизнь. Думаю, что я изменил мир к лучшему. Хотя бы немного. И я знаю, что мои книги, мои романы помогли множеству людей. Множеству других индейцев. Ничего этого не было бы, не брось я Уэллпинит. Благодаря этому со мной случилось много чудесного. Но и страданий это принесло мне много. Я знаю, это и вам доставило боль. Знаю, некоторые из вас до сих пор обижены на меня за то, что я ушел. Это нормально. Я вас понимаю.

Но и вы должны понять, что ушел я не потому, что хотел вас обидеть. Я ушел, потому что хотел спасти самого себя. Я счастлив, что покинул резервацию. Моя жизнь стала волшебной. Но я также знаю, что много потерял. Я потерял много красоты, когда ушел.

Но, слушайте, большинство из вас этого не знают. Почти всё развалилось. Я и сам почти развалился. И кончилось тем, что в тот вечер я напился в резервации, и читал стихи, и был готов сдаться. То есть я и сдался.

Но Ренди, мой прекрасный голубоглазый индеец, посмотрел на меня пристальным взглядом и сказал:

– Младший, у тебя отличные стихи. Ты станешь знаменитым.

– Нет, – говорю, – это не про меня.

– Ты будешь путешествовать по всему миру, читая свои стихи, – сказал он.

– А как же ты? – спрашиваю.

– Я всегда буду здесь, – ответил он. – а ты всегда будешь где-то в других местах. В местах побольше этого.

– Это нечестно, – говорю. – Нечестно по отношению к тебе.

– Просто обещай присылать мне открытки, – сказал он. – Ты должен стать Индейцем, присылающим открытки. Должен присылать мне открытки со всего света.

Ну, я сомневаюсь, что послал Ренди Дж. Пеоне хотя бы одну открытку. Но я написал про него роман. И увидел, что миллионы людей любят эту художественную версию Ренди.

Ренди, не знаю, понял ли ты, как Рауди важен для людей. И я так и не сказал тебе, как важен ты был для меня. Мы о таких вещах не говорили. Мы не говорили о нас.

Но я знаю кое-что хорошее.

Что я стал писателем, потому что ты меня слушал.

Что я жив, потому что ты жил.

Как я уже говорил, я не верю в чудеса. Я и в Бога не верю. Но все равно благодарю Бога за тебя. Я благодарю Бога за то, что ты вошел когда-то в кабинет шестого класса и спросил, как меня зовут.

Дорогой Ренди Дж. Пеоне, дорогой Рауди, я так тебя люблю. И мне всегда будет тебя не хватать.

Личные фотографии Шермана Алекси

Арнольд – мой старший брат, две сестры-близняшки – Ким и Арлин, а я карабкаюсь на отца – Шермана Алекси Старшего. Фото сделано мамой в 1971 году в нашем доме XIX века в резервации индейцев спокан. В то время мы все жили в доме с одной спальней вместе с нашей старшей сестрой Мэри, а еще с нами проживали папина бабушка Лиззи и его двоюродный дедушка Стабби, плюс пять взрослых кузенов: Джонни, Тинкер, Билл, Юджин и Сэм.

Мы со старшим братом и отцом изображаем Брюса Ли. Мама сделала этот снимок в 1975 году в доме, построенном Департаментом жилищного и городского строительства. Отец только что вернулся после десятидневного запоя, и мы радуемся, что он дома.

Это я – ростом 189 сантиметров и весом 65 килограммов выполняю бросок из-под кольца в матче со старшей школой Харрингтона в год моего выпуска. Мы были тогда хилой и малорослой командой, но выиграли в районном финале у Ритцвилля и Давенпорта, которые закончили сезон вторыми и третьими в классе «Б» на соревнованиях штата. Но две игры мы продули, и мне до сих пор снятся кошмары про это поражение.

Покойный Ренди Дж. Пеоне, лучший друг моего детства и прототип Рауди. Мне его будет всегда не хватать.

Ежегодная встреча выпускников старшей школы Спрингдейла, 1985

Это я и мои лучшие друзья: Рик Уильямс, Том Бейти, Дуг Фесс и Гордон Тис в день выпуска из старшей школы Риардана. Все мы окончили школу и колледж с наградами. Можно сказать, что я водил дружбу с четырьмя белыми парнями-гениями. Том умер в 1991 году, но остальные трое живы-здоровы. Мы особо не общаемся, но я их вспоминаю с любовью и уважением.

Интервью Джесса Уолтера с Шерманом Алекси

Шерман Алекси: Всем добрый день, я Шерман Алекси. Я сижу в студии Джесса Уолтера, и мы собираемся поговорить о десятой годовщине издания «Абсолютно правдивого дневника индейца на полдня». Я смеюсь, потому что только что провел такую же встречу в Орегоне, где местная библиотекарь не смогла вспомнить название книги и произнесла что-то вроде «Частично правдивая история работника на полставки», типа того… (Смеется) Ну и поделом мне за такие длинные названия.

Джесс Уолтер (смеется): А я Джесс Уолтер, давний друг Шермана и соведущий передачи «Крошечное чувство выполненного долга», самый труднонаходимый подкаст в мире, как нам нравится думать. Для меня большая честь говорить с тобой о твоей неудачно названной книге, которая за последнее десятилетие потерпела фиаско.

Шерман Алекси: Да-а, жаль, конечно, что я не написал книгу, которая продавалась бы лучше и привлекла к себе побольше внимания.

Джесс Уолтер: И так печально, что она мало повлияла на нашу культуру. Не знаю, сколько раз я видел, как мои дети ее читают, потому что в школе задали.

Шерман Алекси: Ах ты боже мой. Мой сын читал ее по школьной программе, и это жуть до чего странное ощущение. Бедный парень. Это было в шестом классе, в первой четверти, и он по-своему пытался бунтовать. Согласился прочесть