Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иисус, распятый на кресте, вовсе не искупил грехи всех людей, а, наоборот, стал своего рода запретом на искупление. Вообще-то, понятно: какой отец позволит своему сыну умереть, пусть даже цель назовется охрененно великой? Разве что тот отец, который и не Отец вовсе, а мать. Псевдо-мать. Сука, если на то уж пошло.
Библия, изначальная, вероятно крепко отличалась от конечной, попами, хихикающими и злопыхающими, писанной. Разве поп — слуга Господа? Поп — слуга государства, оттого он всех «рабами божьими», не мудрствуя лукаво, нарекает. Не мог Творец создать себе рабов — Ему, блин, это вовсе без надобности. Только Самозванцу нужны именно рабы.
Война мертвых, — сказал Мортен, тоже прижав ладонь ко льду.
Именно так, друзья мои — война мертвых, — ответил Люцифер.
Но мы для чего-то здесь оказались! — проговорил Макс. — Не сами на эту красную планету спустились. Нас собрали и направили сюда! Кто?
Вопрос завис, словно бы отвечать на него было трудно. Или просто нечего отвечать.
Его вообще здесь быть не должно, — добавил Мортен, кивнув головой в сторону человека. — Он пошел с нами практически по собственной воле.
Знать, Господь в тебе не ошибся, — произнес Люцифер.
То ли это была всего лишь расхожая фраза, то ли она несла в себе какой-то скрытый смысл; понять было сложно. А падший ангел не торопился с объяснениями.
Мне было очень трудно, но в этих чертогах я вас вел, — наконец, сказал он. — Ну, не вел, а так — контролировал. Точнее, не контролировал, а хотел за вами наблюдать. Правильнее — не хотел, а пытался. Вот так.
То есть, ты, как бы, не при делах? — спросил Мортен.
На этот вопрос ответа не последовало.
Молодой викинг и человек отошли к краю уступа. Где-то внизу бился в бесконечной битве Вельзевул, где-то вдали перестали смещаться круги и вновь делались статичными. Там остались друзья. И что с ними происходило, было неведомо.
Что делать-то будем? — спросил Мортен.
Люцифер недоговаривает. Да это его право, — задумчиво ответил Макс. — Уж никогда не поверю, что мы во время Смещения оказались возле властелина этого мира по чистой случайности.
Безусловно, случайности всегда лишь подчеркивают закономерность. Положим, древнейшее существо в мире обладает возможностью оказывать воздействие на события, имеющие место быть здесь, посреди бесов и мертвецов. Тогда почему он не прекратит эту разрушительную для всех устоев войну мертвых?
Наверно, не может. Просто коль влияние того черепа с волосами велико в людском мире, здесь оно поистине огромно. Эти волосы, словно щупальца оплели всех, обладающих интеллектом. Точнее, почти всех.
Макс провел рукой над своей головой.
Ничего нету?
Мортен провел над своей.
А у меня?
Они вернулись к ледяной скале.
Нету, — сказал им Люцифер. — Потому вы и здесь. Потому я и верю, что Он не сгинул окончательно.
Его зовут Аполлон? — спросил Макс.
Аполлон — это всего лишь его сущность, то есть «помощник»[56], - ответил падший ангел. — Не пытайтесь гадать. Иисус, Прометей, Один — лишь люди с нелюдской судьбой.
Один был распят на вечном ясене, и ястреб терзал его печень. Прометей был распят на горе Кавказа, и орел клевал его печень. Иисус был распят на кресте, и римский стражник убил его ударом копья в печень. Такова плата за особенность, которая выделяла их среди своих современников. Плата и печень — практически одно и то же слово[57].
Так что нам делать? — задал свой вопрос Мортен.
Мне кажется, что правильнее будет узнать, что вы сами хотели бы делать? — ответил Люцифер.
Ну, да — проще исполнять чью-то волю, нежели самому принимать решение. Макс безумно хотел вернуться обратно, хотя об этом он никому не говорил, разве что всегда подшучивал над самим собой. Мортен привык быть один, однако внезапная встреча со своим старым другом натолкнула его на мысль, что даже здесь, на этой красной планете, ему комфортнее быть рядом с товарищем: тот много знает, тот принимает единственные верные решения. Пусть Охвен и хромой.
Они подумали — каждый про свое — но вслух никто ничего не сказал. Зато заговорил Люцифер.
The conscience is the price of morality, and morality is the price of civilization[58], - сказал он. — Совесть — это цена морали, мораль — это цена цивилизации.
Вряд ли слова падшего ангела внесли ясность в суждения человека и души. Каждый из них старался придумать правильное решение. Ну, Мортену, положим, было проще. Если он спрыгнет вниз, то через мгновение вылезет где-то из грязи и продолжит свои мучения. А вот случится ли такое же с Максом — вопрос спорный.
Мы встретили здесь как-то душу самого Данте, — сказал майор. — И я не спросил его: в чем была суть его загадочного похода с Вергилием, когда тот был жив, а проводник его — мертв. Может быть, у нас тоже подобное же предназначение?
Ну, во-первых, вы не могли встретить душу Данте, — ответил Люцифер. — Сюда можно попасть лишь раз. Может быть, это был он сам — живой. Время, знаете ли, откалывает здесь всякие разные фортеля. Во-вторых, не было у него ясной цели. Экскурсия — была. Да и только.
В общем, ситуация была такова: помощь нужна самому Люциферу. Надо же ему в кои-то веки выбраться из этой ледяной глыбы, чтобы продолжить начатое. А для это неплохо бы найти Господа, пропавшего перед самой войной Ангелов. Творец и Лидер Его войска, вновь объединившись, сумеют восстановить уничтоженную гармонию и покарают ту, которая заделалась Самозванцем и принесла с собой хаос и полную духовную мерзость.
Я знаю, что мне надо делать, — сказал Макс. — Мне надо обратно на Землю. Мы там кое-что начали, думаю, если удастся закончить, все будет по-другому[59].
А мне надо к Охвену с людьми. Им очень понадобится моя помощь, — добавил Мортен.
Я рад, что вы сделали выбор, — помолчав немного, ответил Люцифер. — Очень надеюсь, что выбор был правильным.
Он замолчал, и это молчание как-то затянулось. Мортен посмотрел на Макса, Макс посмотрел на Мортена: ну, а дальше-то что?
Да все просто, — словно ответил им падший ангел. — Человек сумеет открыть врата из этого мира своей душой. А душа сумеет добраться до своих товарищей единственно доступным ей способом. Прощайте, все вы трое. Да хранит вас Господь.
Макс одернул изо льда свою руку. Глубокий отпечаток
