Дурочка (Ожидание гусеницы) - Нина Васина

Выход на террасу Аглаи в шортах и маечке, с распущенными волосами.

— Вот она, моя красавица! Моя радость сердца!.. — Раков пошатнулся в сторону жены, но после толчка Туси упал в кресло. Пьяно улыбнулся, обращаясь к следователю: — Уже ее видели? И даже общались? Ну, тогда вы меня понимаете, товарищ следователь!

— Заткнись, а то заработаешь! — медленно вставая, процедила Смирновская сквозь зубы.

— Вот! — указал на нее пальцем Раков. — Любимая теща. Чуть что — кулаком в морду! Вы женаты? — подался он через стол к Войцаху. — Понятно. И как женились — по любви? А я — по расчету. Нет, я — честно… Я от Таисии Федоровны торчу. Конкретно!.. Вы, я вижу, тоже?.. В смысле — глазами ее раздеваете. Не по теме? А какая у нас тут тема? Убийство? А что, кого-то убили?.. — прошептал Раков с ужасом, потом откинулся в кресле и ухмыльнулся: — Шучу. А серьезно… Я думал, что в браке по расчету не будет никаких страданий, претензий, но! — лейтенант поднял указательный палец вверх. — Не с тем лицом заключил договор, выражаясь юридически. И теперь Лукреция Даниловна считает своим долгом раз в месяц приложить свою ручку к моей морде… Дайте ручку поцелую… — Раков из кресла потянулся к стоящей рядом теще. — Правую, вы обычно — правой… — он с силой дернул к себе за руку возмущенную Смирновскую, та начала падать на зятя.

На помощь бросился оперативник, который приехал со следователем. Втроем они свалились на пол вместе с креслом. Таисия растерянно застыла на месте. Аглая запрыгала и захлопала в ладоши, смеясь. Следователь остался сидеть за столом и смотрел на нее во все глаза, не обращая внимания на свалку у стола. Аглая прыгала и кружилась, заполняя пространство возле себя золотым веером волос. Мелькали ее голые пятки и острые девичьи коленки, дергалась грудь под тонким трикотажем майки — вверх-вниз… вверх-вниз…

Когда Войцах устал от такого счастья фантастически прекрасной женщины, он поднялся и ушел, утащив с собой помощника за руку. Туся помогла подняться Лукреции. Вдвоем они кое-как усадили возбужденную Аглаю за стол. После чего, осмотревшись, Смирновская не обнаружила на террасе зятя. Все еще рассерженная, он пошла в кухню — никого, и тут услышала стон внизу позади себя. Сидящий на полу у двери Раков взял ее за руку.

— Лукреция, — прошептал он. — Что-то не так. Вызови «скорую». С утра не вижу правым… глазом…

И в обмороке медленно завалился набок. 

Больница

Тучный доктор в отделении нейрохирургии постарался объяснить проблему «бытовым языком» — как попросила Смирновская.

— Парня сильно ударили по голове металлическим предметом, скорей всего трубой. Имеем сотрясение мозга, трещину в черепе и гематому мозга, которая и может привести к плохим последствиям. Потеря зрения, похоже, связана с гематомой. Операцию на мозге, чтобы освободить давление на глазной нерв, я лично делать опасаюсь — случай сложный. Эту самую сложность бытовым языком, извините, передать не могу.

— Кто может сделать такую операцию? — спросила Лукреция.

— В Москве или — вообще? — задумался доктор.

— Вообще.

Доктор без колебания назвал имя.

— Какая страна?

— Израиль. Но чтобы заполучить этого хирурга в короткий срок, нужны деньги. Много денег.

— Это не важно. Лишь бы он был въездной.

— Он приезжал в Ленинград на конференцию два месяца назад. Я позвоню, поговорю с ним. 

Посетители

На второй день госпитализации в палату к Ракову пришел посетитель. Представился полковником Петровым, отдел собственных расследований ФСБ. Коротко, тихим проникновенным голосом — его предупредили, что нельзя говорить громко — полковник рассказал Ракову, как тот завалил сложнейшую годовую операцию ФСБ по вербовке боевиков организованной преступной группировки. А самым интересным и полезным для Службы по мнению полковника было то, что причастность Ракова к трем убийствам доказать практически невозможно.

— По убийству Исламбекова я лично проверял твое алиби с пиццей. Охранники мамой клянутся, что ты всю ночь был на месте. Знаешь, почему? Просто ты им нравишься. Обоим! По убийству еще одного боевика, вербовкой которого занималась Служба, и подручного Слона твое алиби проверяли три агента и Войцах впридачу. Войцах получил по пять страниц рукописного текста от каждого из трех рыбаков, выпивавших в ту ночь на берегу пруда. Они с одинаковыми подробностями описали, как ты ушел на дно вечером, а вышел только к утру. Твоя семья в Усково клянется, что ты появился до стрельбы Косты из автомата, и вообще — ты им нравишься. Обеим! Знаешь, как я это понял? Твои грязные фирменные джинсы женщины на всякий случай постирали с отбеливателем.

— Ужас!.. — прошептал Раков, стараясь лежать неподвижно. — Теперь их разве что выкинуть…

— Найденный на месте двойного убийства пистолет, — невозмутимо продолжил полковник, — имеет частично смазанные, но вполне определяемые отпечатки научного сотрудника Чарушина — очень складно. У нас в отделе даже возникло подозрение, что ты выполнял задание некоторых… скажем так, вышестоящих офицеров Службы, несогласных с подобной практикой вербовки сильно замазанных кровью бандитов. Или — что хуже, задание некоторых вышестоящих офицеров другого силового ведомства, которым Слон перестал платить за крышу.

— Два раза — нет, — сказал Раков.

— Я так и думал, — кивнул гость. — Я давно служу. И верю в стечение обстоятельств.

— И что это за обстоятельства?

— Ты узнал, что твоей жене угрожает опасность и решил ее защитить.

— И как, по-вашему — получилось? — приподнял Раков. — Я ее защитил?

— Нет, конечно, — усмехнулся полковник. — У тебя же кончились патроны.

Раков закрыл глаза и лежал неподвижно минут пять. Гость сидел молча. Раков заговорил первым. Он спросил с надеждой:

— Вы знаете, что это за опасность?

Полковник резко выдохнул, помотал головой и вскочил. Прошелся по палате. Отбарабанил пальцами по подоконнику. Потом подошел к кровати, наклонился к Ракову и постучал себя по лбу:

— Ты что, совсем дурак? Отстреливаешь на всякий случай всех подозрительных рядом с женой и тещей? Хотя… — он выпрямился и оценивающе прищурился на лейтенанта. — В данной ситуации… это лучшее объяснение. Сделаем так. Если выживешь и не потеряешь зрение, отработаешь два года в контрразведке. Там самое место дуракам, вроде тебя, которым всегда везет. Потом — выбирай любой отдел.

— Вы что, предлагаете мне стать киллером?.. — Раков даже улыбнулся от такой нелепости.

— Будешь заниматься чрезвычайными обстоятельствами. А уж как ты их разрулишь — твое дело. Главное в чрезвычайке — ее неожиданность, отсутствие времени и сложность разрешения. Тебе понравится.

— А если не соглашусь?

— Тогда я предъявлю комиссии по расследованию две микросхемы из электрического щитка в подъезде на Фрунзенской набережной. И поставлю под сомнение алиби с пиццей. Появится предлог проверить координаты твоего мобильника в момент звонков той ночью. Когда ты отвечал охранниками якобы с местного телефона. На будущее запомни — ничего не оставляй про запас, уничтожай все. И чего только жильцы не засовывают в пожарные и электрические щитки!.. — мечтательно заметил полковник. — Не расстраивайся, с годами трудноопределимых тайников становится все меньше. Даже не представляешь, как иногда скучно бывает найти улику с первой попытки. Особенно, если ты сам ее спрятал в кресло мертвого профессора… — хитро прищурился полковник.

— От кого исходит угроза моей жене? — настаивал Раков.

— Обсудим после операции.

— Сейчас. Это основное условие, чтобы уговорить меня на чрезвычайку.

— Ладно. Сначала ответь на вопрос. Чарушина ты убил? — полковник склонился над его лицом, отслеживая малейшее движение глаз.

— Нет.

— И доказать свою непричастность сможешь?

Раков подумал, вспомнил, как передал Таисии упакованный нож Санитара и кивнул — он был уверен в его сохранности. Полковник выпрямился.

— Скажу без выводов, я этим вопросом специально не занимался. С ноября прошлого года солнцевские подвязались достать какую-то дорогую антикварную вещицу для одного олигарха. На него, как я знаю, сначала вышел сотрудник Третьяковки Чарушин. Я уверен — у искусствоведа этой вещицы не было, он просто знал, где ее найти. После их общения наш банкир — аптекарь-владелец-газет-и-пароходов, естественно, понял, что имеет дело с лохом. И решил привлечь более серьезных людей. Он готов выложить за вещицу огромную сумму, и для бандитов интересней ее выкрасть и продать ему через подставное лицо, чем просто найти владельца, уговорить его и иметь всего лишь процент посредников при законной продаже.

— Что коллекционирует этот… человек? — спросил Раков.

— Все! — воскликнул полковник. — В том и проблема — все подряд. С бессмысленной хищностью нувориша.