Полведра студёной крови - Артем Мичурин

Компания из четверых бородачей в кожанках за соседним столом, выхватывая обрывки фраз из нашего не слишком приятного их ушам разговора, начала подозрительно коситься.

– Скажи, Алексей, ты когда-нибудь травил тут истории о своём неудачном походе в горы? – поинтересовался я, наблюдая, как четвёрка медленно встаёт из-за стола, не сводя с меня глаз.

– Шутишь? Здесь это непопулярная тема.

– Вот и я так подумал.

– А ну-ка подняли жопы и пошли вон, – поделился советом рослый бородач с болтающимся на плече собольим хвостом.

– Мы чем-то нарушили ваш отдых? – осведомился я, соображая, в каком порядке резать обступивших меня советчиков, если беседа зайдёт в тупик.

– В чём дело, Джо? – обернулся Ткач к хвостатому.

– Кто это? – кивнул тот в мою сторону.

– Мой друг. Давно не виделись, решили выпить. А что не так?

О, лестно.

– Капюшон скинь, – потребовал от меня хвостатый. – Чего за столом в капюшоне сидишь?

Я медленно обнажил голову и посмотрел любопытствующему аборигену в глаза.

Должно быть, ему что-то не понравилось в увиденном, потому как лицо хвостатого ксенофоба исказилось гримасой отвращения.

– Бери своего друга и уёбывай отсюда подобру-поздорову, – процедил он, обращаясь к Ткачу.

– Мы уйдём после того, как доедим, – отрезал я ломоть буженины, чувствуя, как первые всполохи ража подогревают кровь. – Что оплочено, должно быть проглочено. Не слыхал?

Большой палец хвостатого скользнул по застёжке набедренной кобуры. Стоявший справа от меня мордоворот запустил руку под куртку. Левый прилаживал пальцы в кастет, пряча пятерню в кармане. Четвёртый встал Ткачу за спину, намереваясь вывести того из игры первым делом.

Пока остро отточенный столовый нож резал кусок запечённой телятины, раж стремительно набирал силу. Я отчётливо слышал, как всё чаще и чаще стучат пять сердец вокруг меня, как хлюпает сглатываемая слюна в горле громилы с собольим хвостом, как шуршит вытягиваемая Ткачом из рукава заточка. Я уже парил над столом, видя каждое своё действие, что произойдёт в ближайшие секунды, каждое движение стоявших вокруг ублюдков, блеск ножа, сменившего холодную буженину на живое тёплое мясо, рассекаемое так быстро, что кровь не успевала замарать клинок…

Всё испортил сука бармен, с лязгом передёрнув цевьё.

– А ну прекратили! – нацелил он в нашу славную компанию вытащенный из-под стойки дробовик. – Никаких разборок здесь.

– Ты чего, старый? – усмехнулся виновник ссоры, чуть повернув голову – Убери пушку. Мы просто разговариваем.

– Знаю я ваши разговоры. – Бармен тряхнул стволом в сторону выхода. – Катитесь на улицу и там решайте свои проблемы.

– Да не кипятись…

– Больше повторять не буду, Джо. – На дробовике щёлкнул снятый предохранитель. – Выметайтесь из моего бара. Босс уже достаточно выслушал из-за тебя. И думаю, не сильно расстроится, когда узнает, что на сей раз тебе не повезло.

Бузотёр убрал с рожи усмешку и повернулся ко мне:

– Мы ещё не закончили.

После чего гордо проследовал на выход в сопровождении свиты.

– А вам что, особое приглашение требуется?! – рявкнул воодушевлённый триумфом бармен.

– Ещё раз повторяю, – возобновил я нарезание буженины, – мы уйдём после того, как доедим. Или хочешь вернуть мне деньги?

– Жри и убирайся, – опустил он дробовик.

– Джо? – обратился я с мучающим меня последние десять секунд вопросом к хлопнувшему рюмашку Ткачу.

– Не совсем, – усмехнулся тот. – Говорят, пизданутая мать в детстве заставляла этого выродка играть на скрипке. Разучивать сольфеджио. И когда пацанва звала его во двор, тот отвечал: «Не могу, у меня сольфеджо». Так к нему эта кликуха и приклеилась. Пришлось много-много усилий приложить, чтобы сократить её до Джо.

– Забавно.

Снаружи затарахтели четыре движка – точь-в-точь как те, что встретились мне на соликамском тракте.

– Если напомнишь ему эту историю, он тебя убьёт. Ну, по крайней мере, попытается.

– Буду иметь в виду. А куда эти забавные ребята умчались? Я думал, они нас дождутся.

– Наверняка к начальству почесали с докладом. Так что проблемы только начинаются. Бля, умеешь же ты их создать на ровном месте. – Ткач погрустнел и снова наполнил рюмку.

– Вообще-то не я истерил на весь бар: «Мы все умрём в треклятых горах! Прямо как в прошлый раз!» Кончай ныть, как баба. – Я поднялся из-за стола. – Ты за себя-то в случае чего ещё в силах постоять?

– Отобьюсь.

– Тогда жди тут, а я пойду шмотки заберу. Только не напивайся.

Едва я успел вернуться и подсесть за стол к беззастенчиво жрущему и, что особо возмутительно, пьющему Ткачу, как в кабак завалилась странная компания из трёх обмудков. Ничуть не удивился бы, окажись они бродячими циркачами, но разговор пошёл не о фокусах.

– Нам нужно поговорить с вами, джентльмены, – произнёс тот, что постарше. Его можно было бы принять за главного, кабы не клетчатое одеяло, накинутое на плечи, словно у нищеброда, ищущего, куда бы приткнуться.

– Валяй. – Я тихонько расстегнул кобуру, видя, что подходить ближе они не собираются, а значит, и планов на рукопашную не имеют.

– О’кей. Боссу не понравилось, что в его городе так много чужаков. – «Одеяло» посмотрел на Ткача. – Тебя, Лёха-Москва, здесь ещё терпели как местного дурачка, но этого мутанта нам тут не нужно.

В иные времена посмевший сказать такое капитану наёмников как минимум уже разглядывал бы свои зубы на полу, а этот клоун всё ещё лыбился во все тридцать два целёхоньких и постоянно ими что-то жевал. Второй придурок в колпаке с козырьком на затылке жевал тоже. Я вообще заметил, что многие из местных постоянно двигали челюстями, но не глотали. Болезнь у них, что ли, какая-то?

– Кто такой Босс? – позволил я себе, недостойному, поинтересоваться.

– Шит! Находиться в городе второй день и не знать, кто такой Босс, – это очень опрометчиво с твоей стороны, бой! – воскликнул тот, что в колпаке.

– Босс – это Босс, – пояснил «одеяло». – Это человек, благодаря которому всё ещё существует этот город и который в этом городе решает всё. Например, сколько будет стоить овёс в следующем году, в какие дни можно колотить своих жён и когда вам выметаться отсюда: сегодня или чуть погодя.

– Понятно. – Я посмотрел на Ткача, задумчиво ковыряющего вилкой в зубах.

– Велл. Босс любезно даёт вам сутки на сборы, и гуд бай. – Словоохотливая парочка и промолчавший всё это время верзила в куртке с выцветшей надписью «NBA» развернулись и вышли из кабака.

– Ты это специально, – нацелил в меня вилку Ткач, разговаривая будто сам с собой. – Специально всё это замутил, да. В людном месте, бухло… развести на пьяный базар про горы, чтобы все слышали… чтобы спровоцировать. А я только-только работу постоянную нашёл…