Рота - Олег Артюхов

На въезде в Барановичи под стволами двух пулемётов нас долго проверяли и чуть ли не обыскивали. И я был этому несказанно рад.

Как выяснилось, все более-менее приличные помещения в Барановичах оказались занятыми военными. Не желая терять времени на бессмысленные поиски и споры, мы по подсказке адьютанта комендатуры решили остановиться на западной окраине в Боровцах вблизи Слонимского шоссе, откуда до сортировочной станции было рукой подать. В конце концов, рота совсем неплохо устроилась в пустующей конюшне с двумя примыкающими подсобными помещениями.

Ещё раз перечитав и перепроверив список необходимого имущества, снаряжения и вооружения, я бережно разгладил полученное от генерала предписание и его личную записку и осторожно засунул их в кармашек планшетки. Пока рота устраивалась в уютной конюшне, мы с шестью бойцами на двух грузовиках отправились в город на поиски пресловутых корпусных складов.

Начпотыл оказался высоким худым майором, за которым шлейфом тащилась непрерывно меняющаяся свита просителей с разными бумагами, требованиями и накладными. Все от него чего-то хотели, и он умудрялся как-то разруливать этот поток жаждущих корпусного имущества. Одни радостно убегали с вожделенной резолюцией, другие отходили, матерясь сквозь зубы, некоторые пытались орать, но наткнувшись на холодный взгляд, с ворчанием отходили. Я пристроился в хвосте «свиты» и довольно быстро добрался до начальственного тела. На моё предписание майор глянул мельком, но записка заставила его остановиться и внимательно в меня вглядеться. Он вернулся к предписанию, неопределённо дёрнул плечом, набросал несколько слов и коротко бросил:

— Брестская улица, пакгаузы, капитан Чесноков.

Шагая к машине, я посмотрел, что же написал начпотыл. В предписании были начертаны всего четыре слова: «Выдать всё по требованию» и подпись «майор Первак».

По опыту зная, что у тыловиков надо просить больше, чтобы получить хотя бы половину, в требовании я написал все цифры с избытком. Авось прокатит. В поисках вожделенных складов пришлось попетлять в районе железнодорожной станции. В итоге я оказался перед полноватым капитаном, который, глянув на резолюцию начальника, сразу сделался внимательным, бросил все дела и занимался только нами.

Через два часа доверху гружёные Опели с переполненным прицепом выползли из складских ворот, увозя имущество на полторы сотни бойцов: летний двухцветный камуфляж разведчиков, сапоги с короткими голенищами, плащ-накидки, винтовки СВТ-40 со штык-ножами, пистолеты ТТ, сапёрные лопатки, боеприпасы для всех стволов. Кроме этого в кузовах поместились четыре масксети, десяток биноклей, четыре рации РБ (3-Р), одна радиостанция «Север» и одна танковая, а также куча всякой мелочи: ракетницы, сухпай, фляги с красками, малярные кисти. Своё тяжёлое противотанковое ружьё я поменял на пару новых батальонных 82-мм миномётов и двойной боекомплект к ним из 60 мин в двадцати лотках. Потом, поймав важную мысль за хвост, в последний момент я впихнул в прицеп два прожектора, две большие бобины тонкой и толстой изолированной медной проволоки, немецкий громкоговоритель с усилителем, ящик со стальными болтами, банку железного купороса и мешок цемента.

Натужно рыча, Опели заползли во двор конюшни, и я с облегчением выдохнул, будто тащил этот грузовик на себе. Выскочившие из помещения бойцы разгрузили имущество, сложив его в одном из подсобных помещений. Пока они таскали, я хмуро смотрел на хаотичное перемещение бойцов и окончательно решил основательно перекроить структуру роты.

Сашка явно определился, как мой заместитель, а Баля с Ивановым — как вестовые. Лучшего ротного старшины, чем Семён Иванович и представить трудно. Помимо них во взвод обеспечения вошли сапёры, водители, связист, повар и два резервных пулемёта с расчётами. Зенитки, миномёты, ДШК и сорокапятки я свёл в артвзвод и передал его под команду Пилипенко, а все пулемётные расчёты и снайперов распределил по взводам.

В конце концов, определилась простая и логичная структура. Два стрелковых взвода по три отделения по 8 бойцов в каждом. Каждому отделению придаётся пулемёт с расчётом. Итого с командиром и снайпером стрелковый взвод насчитывал 32 человека. Артиллерийский взвод: две пушки, две зенитки, два миномёта, два ДШК, корректировщик и командир, всего 32 бойца. Взвод обеспечения: 8 грузовых автомашин, сапёры, связисты, управление, всего 24 человека. Итого в целом рота насчитывала 120 человек. С поголовьем пока всё было в порядке, а вот с машинами не очень. На четырёх наших Опелях ни о какой мобильность и речи идти не могло. Значит, ещё четыре грузовика придётся выбивать в корпусной автотранспортной службе. И помимо всего прочего завтра надо получить танк с экипажем.

Назначив командирами стрелковых взводов Андрея Ситникова и Василия Сурина, умного и серьёзного парня из Саратова, я закончил основные перестановки. Близился вечер, а дел было по горло. Вплоть до сумерек мы с Семёном Ивановичем выдавали бойцам привезённое имущество.

Уже за полночь не в силах бороться со сном, я наспех проглотил консервы и завалился спать, приказав себе проснуться в 6 утра. Кстати, мог бы и не «заводить» внутренний будильник. Всю ночь горизонт на западе озаряли далёкие зарницы и ворчала канонада. Время от времени по шоссе громыхала какая-то техника, а где-то после пяти в городе уже началась утренняя суета.

Проснулся то я вовремя, но подняться оказалось делом мучительным и почти героическим. Однако новый день войны уже грозно вступил в свои права, не давая нам ни минуты на обычные человеческие слабости. И вскоре мы с Сашкой уже тряслись в Опеле по разбитой дороге, ведущей, как нам сказали, к станции «Сортировочная».

С утра парило, день обещал быть жарким. Чуть замутнённый лёгкой утренней дымкой и пронизанный солнцем воздух наполняли запахи угольного дыма и шлака, креозота, бензина, солярового выхлопа и горячей резины. На станции творился управляемый беспорядок. Грохот разгрузки, чередовался с громкими командами, шумом работающих танковых двигателей, свистками паровозов, далёкой канонадой и беготнёй командиров и красноармейцев. Опустевший эшелон спешил отойти от платформы, нетерпеливо дожидаясь, когда съедет по пандусу последний БТ-7. А за въездной стрелкой уже пыхтел другой паровоз, и на видневшихся за ним платформах под брезентом угадывались контуры танков.

На грузовой площадке в ряд стояли четыре БТ-7, восемь БТ-5 и четыре Т-34. Возле них суетились танкисты, а вблизи чёрной генеральской эмки стояла группа командиров, среди которых я заметил фигуру комкора Петрова. Я пристроил Опель на краю площадки и направился к начальству, не отводя глаз от второго с краю танка. Это была машина модификации конца 40 года.

— Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться. Старшина Батов.

— Здравствуйте, Василий Захарович. Пока машины не зачислены в штат, выбирайте любую.

Я отдал честь и под удивлёнными взглядами десятка командиров разного звания зашагал к приглянувшемуся танку. Около этой машины стояли