Рота - Олег Артюхов

— Напрасно вы так считаете, Михаил Петрович. Напротив, я понимаю важную роль этого учреждения и уважаю. Но я терпеть не могу, когда не уважают меня, или в моём присутствии незаслуженно унижают людей, особенно МОИХ людей.

Генерал понимающе кивнул головой, и, повернувшись к машине, смущённо улыбнулся и тихо произнёс:

— Рыцарь…

Рота расположилась в городском парке вблизи здания школы, в которой временно разместился штаб корпуса. Получив из полевой кухни добрую порцию каши, бойцы умяли её за милую душу и дружно завалились спать. С трудом я нашёл двух дневальных, и то не был уверен, что и они не задрыхнут на посту. Люди запредельно устали, и сон для них сейчас был намного важнее даже еды.

Около половины четвёртого, я проснулся сам. Сработала многолетняя привычка внутренних часов. Поэтому и дома я никогда не имел будильника. Наспех умывшись, я привёл себя в порядок и отправился на свидание к генералу Петрову. Нужно было обговорить моё предложение. К тому же имелась одна задумка, о которой пока не хотелось распространяться.

Дежурный проводил меня в приёмную и попросил подождать, поскольку комкор ещё не вернулся с передовой. На поставленных вдоль стены стульях сидели майор и подполковник. Последний нервно поглядывал на часы и бросал на меня высокомерно-брезгливые взгляды. Я усмехнулся и задумался.

Откуда у средних и старших командиров такой снобизм и апломб? Откуда это показное барство? Ведь почти все они выходцы из рабочих или крестьянских семей и прошли путь от курсантов или рядовых солдат до своих званий. И с какого момента, и, главное, почему в них начинает расти гнусная опухоль личного превосходства? Или это издержки профессии? Ведь каждый военный даже самый добросовестный и честный, по сути, карьерист, мечтающий о повышении звания и карабкающийся вверх по должностной лестнице. При этом большинство из них отчаянно толкается локтями, забираясь вверх и сбрасывая вниз конкурентов. К тому же неукоснительная подчинённость сверху донизу заставляет изо дня в день наступать на горло собственному достоинству, выполняя всевозможные, порой, подлые, глупые или унизительные приказы начальников. Поэтому, чтобы соответствовать дисциплинарному уставу, в той или иной степени все военнослужащие должны лгать и притворяться. И при этом делать вид, что только так и должно быть, только так и можно жить. Иначе крах карьеры и обрушившиеся жизненные планы. Ну, как тут не закомплексовать. Ну как тут не отыграться на подчинённых. В душе призирая себя за каждодневное личное унижение, каждый начальник ещё больше презирает всех, кто стоит ниже на служебной лестнице. И, что интересно, такая система отношений существовала и в армии Петра, и в советской армии, и в армии России 21 века. Просто порок какой-то!

Хлопнула дверь и в приёмную ввалился генерал Петров, пропахший порохом и бензином. Кивнув мне головой: «подожди», он махнул рукой командирам, пригласив сразу обоих. Через четверть часа, вытирая багровые физиономии, они буквально выбежали вон. Дверь открыл сам генерал и пригласил:

— Заходите.

Я начал по уставу:

— Товарищ ге…

— Садись Василий Захарович, некогда в устав играть. Я подумал над вашим предложением и считаю его правильным и своевременным. Скоро станет полегче. Войска концентрируются на рубежах и переходят к активной обороне. Сейчас, главное, сбить немцу дыхание и вытащить наши дивизии из котлов. Сегодня в Барановичи начала поступать наша техника, застрявшая в Минске. Там сейчас тоже зашевелились. Первый шок прошёл, командиры и командующие начали потихоньку втягиваться в реальность войны. Как известно, войну начинают генералы мирного времени, чинуши и солдафоны, которые физически и психически не могут воевать и водить войска. Я с этим согласен. Не знаю, сколько времени пройдёт, пока война не проведёт свой кровавый отбор нового поколения военачальников.

— Простите, что перебиваю. Их обычно называют генералы победы, и я их знаю: Рокоссовский, Конев, Жуков, Ерёменко, Ватутин, Малиновский, Баграмян, Чуйков, Черняховский, Мерецков, Говоров, Толбухин и многие другие.

— Некоторых знаю, других нет. Надо запомнить. Теперь по поводу твоего предложения. Штаб и командование приняли решение — роте спецназа быть. Приказ подписан. Сегодня же отправляйтесь в Барановичи. Я дал распоряжение, там вас обеспечат всем необходимым. Подчёркиваю, всем необходимым, что имеется в распоряжении тыловой службы корпуса. У тебя на всё про всё четыре-пять дней, после этого в бой. Завтра я буду в Барановичах надо принять танки.

— Прошу прощения. Михаил Петрович, я тракторист, классный механик танка, знаю технику, стреляю неплохо. Прошу ввести в состав группы специального назначения хотя бы один танк Т-34. Это обеспечит гарантированное качество работы.

— Работы, говоришь?

— Именно, работы. Я считаю, что война — это работа. Трудная, жестокая, изнурительная работа. И делать её должны опытные и подготовленные люди. К сожалению, немцы это поняли раньше нас.

— Хм. Согласен. Получишь танк. Сам выберешь завтра на сортировочной станции в восемь утра, — он встал, давая понять, что разговор закончен. Я отдал честь и вышел.

На выходе из штаба меня догнал дежурный старший лейтенант и вручил путевые листы, документы и предписание. А я отругал себя за забывчивость. Без этих бумажек нас бы очень больно прихватили за гузку на первом же контрольно-пропускном пункте.

Растормошив сонный табор, я заставил бойцов привести себя в порядок и разобраться с наспех собранным имуществом, чтобы рота хоть более-менее походила на военное подразделение, а не на банду махновцев после налёта. Опустошив в баки прихваченную с лесного склада бочку с бензином, мы скоренько погрузились и направились в сторону Барановичей.

На подъезде к мосту нас остановил двойной пост с двумя станковыми пулемётами за укрытиями из мешков с песком. Дальше справа и слева я приметил другие пулемётные гнёзда, перед которыми тянулось заграждений из колючки. За ними угадывались капониры сорокапяток и зенитные точки. Вблизи моста в танковых окопах стояли два тяжёлых танка КВ, окружённые траншеями полного профиля, в которых виднелись каски стрелков.

На другом берегу помимо такого же заслона с двух сторон были оборудованы позиции батарей корпусных гаубиц и зенитного дивизиона. Пожалуй, теперь можно быть спокойным за надёжность рубежа, и даже при самом плохом раскладе немцы точно обломают здесь зубы.

Буквально за сутки рубеж по реке Щара превратился в непреодолимую крепость. Господи, где же раньше были эти важные и заслуженные генералы? Ну, почему, чтобы дать противнику отпор, сначала надо обязательно получить по зубам и вываляться в собственном дерьме.

По пути в Барановичи я обратил внимание, что в узких местах между низинами или оврагами бойцы оборудовали позиции заслонов ПТО. Не знаю, как на иных участках фронта, но