Дом Солнц - Аластер Рейнольдс

— Законы Линии все еще в силе, — миролюбиво напомнил Калган, — но я понял, о чем ты. Лихнис и Портулак не единственные шаттерлинги, состоящие в любовной связи. Может, они и зашли дальше многих, только нарушителей всегда хватало.

— За этим столом других нарушителей нет, — заявил Чистец.

Калган почесал металлическое веко искусственного глаза, напоминавшего приклеенную к лицу бляху с красным самоцветом посредине.

— Может, и нет. Только настало время простить старые грехи. Ну что плохого в том, чтобы переспать с друзьями?

— Абигейл этого не хотела, — уперся Чистец. — Невинные перепихоны во время Тысячи Ночей — это одно, равно как и нечастые оргии, а сожительство — совсем другое. Мы не влюбляемся, не заводим детей, не живем потом «долго и счастливо». Абигейл создала нас не для этого.

— Абигейл уважала гибкость мышления, — не сдавался Калган. — Сиди она сейчас с нами, вероятно, поддержала бы Лихниса и Портулак.

— Это твое мнение, — проворчал Чистец.

— Если бы мы не сожительствовали, то не опоздали бы на сбор, — начала я. — Мы попали бы в засаду и погибли бы с другими братьями и сестрами.

— Портулак права, — кивнул Калган. — Пожалуй, самое разумное — забыть это мелкое нарушение. Без Портулак и Лихниса не видать бы нам ни пяти спасенных шаттерлингов, ни пленных. — Калган вытер губы, стряхивая крошки. — Кстати, о пленных. Уже решено, что с ними делать? Горечавок мы, само собой, из стазиса выведем, а вот с пленными нужно быть осторожнее. Что с ними делать, когда проснутся, — вот в чем вопрос. — Он внимательно посмотрел на Волчник, сидевшую в отдалении от Аконита, словно они были едва знакомы.

— С разрешения Линии я хотела бы их допросить, — сказала она, — разумеется под должным наблюдением. Хотя они наши с Аконитом пленные. Мы захватили их и караулили, пока Лихнис не подоспел. Правильно это или нет, но я чувствую, что не довела до конца важное дело.

— Никто не возражает против того, чтобы допрос вела ты, — заверил Чистец. — Под наблюдением Линии, как ты сама предложила. У тебя есть план?

— Синюшку оставлю напоследок. По-моему, из него мы вытянем больше, чем из остальных. Да и шансов пережить возвращение в нормальное время у него достаточно. Если реанимирую его целым и невредимым, буду настаивать на допросе с пристрастием.

— На рассеченке, — с отвращением проговорил Горчица.

— Тоже вариант, — равнодушно пожала плечами Волчник.

— Которую мы не использовали циклами, — напомнил Горчица. — Которую просвещенные молодые цивилизации считают варварским пережитком.

— Молодые цивилизации, а не Союз, — это самое важное. Существующие законы мы не нарушим. — В глазах Волчник вспыхнул недобрый огонек. — Нас атаковали враги, нас едва не истребили, нас, а не другую Линию и не молодую цивилизацию. Поставь их на грань истребления, посмотрим, вспомнят ли они о моральных принципах. Думаешь, Марцеллины хоть на миг задумались бы, прежде чем подвергнуть нас пыткам?

— Пытая Синюшку, ты не обязательно получишь ответы на свои вопросы, — заметил Горчица.

— Это не пытка. Пытка означает боль, а мы и пальцем его не тронем.

— Если отрешиться от этических проблем… У нас есть технические возможности для допроса с пристрастием? — спросил Чистец, опустив подбородок на переплетенные пальцы.

— Аппарат изготовить очень легко, — ответила Волчник. — Образцы и схемы для синтезатора найдутся в любой космотеке. Судя по тому, что я видела в Имире, местного сырья вполне хватит. — Она посыпала сахаром фруктовый салат на тарелке, нарезав его такими прозрачными ломтиками, словно уже готовилась к рассеченке.

— Думаю, мы позволим Волчник вести допрос, — проговорил Чистец, оглядев нас в поиске несогласных. — Аконит, наверно, ты тоже захочешь участвовать. Троих спящих разбудим и предложим присоединиться к вам. Остальные отвечают за контроль. Ограничивать полномочия Волчник мы не станем. Большинство из нас не попали под атаку или вовремя спаслись, а Волчник с попутчиками столько вынесли! Они имеют право, образно выражаясь, махать хлыстом.

— Кстати, никто не догадался, почему нас атаковали? Ну, с учетом последних новостей, — спросила я в надежде увести разговор от пыток.

— Дело в злости, других причин я не вижу, — отозвался Чистец. — Мы не сильнейшая Линия Союза и далеко не самая влиятельная, даже молодыми цивилизациями не манипулируем. Так что зависть и политика тут ни при чем. Шесть миллионов лет мы не лезли в чужие дела, достойно выполняли свою работу: чинили звездамбы, где понадобится, но в грязные игры не играли, в тараканьих бегах не участвовали, за разборками наблюдали со стороны. Все наши враги вымерли много циклов назад.

— Море причин считать нас белыми и пушистыми, — заметил Лихнис. — Откуда злости-то взяться?

— Дружище, плохо же ты знаешь человеческую натуру, — сочувственно проговорил Чистец. — Нас ненавидят уже за то, что мы сила добра, благодушного невмешательства. Мы не замарали руки и сохранили репутацию — этого с лихвой хватает, чтобы нас возненавидели.

— Другая Линия? — спросила я.

— Очень может быть, Портулак, — кивнул Лихнис. — Линии вполне по средствам найти оружие, которое использовали против нас. Особенно Марцеллинам…

— Марцеллины — наши союзники со времен Золотого Часа, — возразила я. — Мы научили их клонировать, они нас — строить корабли. Все это время не было ни единого повода считать, что они точат на нас зуб.

— Из друзей получаются самые страшные враги, — изрек Чистец.

— А вдруг причина совсем не в этом? — спросил Лихнис.

— Есть идея? — полюбопытствовал Чистец.

Лихнис глянул на Аконита:

— Скажи ему, если считаешь нужным.

Аконит откашлялся и хлебнул воды.

— «Атаку спровоцировал Лихнис» — это единственный внятный ответ, который мы выбили из Синюшки, прежде чем запереть его в стазокамере.

— Лихнис? — подозрительно переспросил Чистец.

— Так сказал тот мерзавец.

— Небось соврал.

— Мы уже думали об этом, — начал Лихнис, подавшись вперед. — Разумное объяснение лишь одно: на сорванный сбор я опоздал, значит причина в нити, которую я подал в прошлом цикле.

— Виновным Лихниса никто не считает, — проговорила Волчник. — А если считает, пусть растолкует мне после завтрака. Но возможно, он спровоцировал бойню непреднамеренно. Если в той его нити впрямь таилось нечто провокационное, нужно выяснить, в чем дело.

Чистец буквально сверлил Лихниса взглядом:

— Неужели ты даже не представляешь, что там может быть… провокационного?

Лихнис объяснил, что к атаке мог привести его полет на Вигильность. Мол, и Геспер, и покойный доктор Менинкс интересовались галактическими архивами.

— Внезапно всех обуяло любопытство, — подытожил Лихнис. — Машинный народ заслал туда своего представителя, но Геспер потерял память, так и не выполнив задания. Туда как магнитом тянуло доктора Менинкса. Может, собранные мной данные и спровоцировали атаку?

— Ты выяснил нечто архиважное, но не знаешь, что именно? — изумился Чистец.

— Некто увидел в моей нити то, чему я не придал значения, — ответил Лихнис, ничуть не задетый скепсисом других шаттерлингов. — Надо тщательно ее изучить. Возможно, я узнал нечто столь опасное, что нас решили истребить.

— Опасное для кого-то присутствующего на сборе? — уточнил Калган. — Для одного из нас?

— Гомункулярные пушки прилетели на корабле Линии, — вмешалась я, — иначе не попали бы в зону обстрела системы сбора — их перехватили бы. Спросите Аконита и Волчник — они подтвердят.

Я взглянула на Аконита, и тот поднял руки: согласен, мол. Волчник коротко кивнула.

— Кто-то знал, где состоится наш сбор, — вмешался Лихнис. — Уже из этого вытекает, что имелся доступ к закрытой информации. И Овсяница считал, что нашу внутреннюю систему взломали, и явно подозревал кого-то из нас, причем давно. Сиди он за этим столом, задавал бы нелегкие вопросы.

Тут впервые с начала завтрака заговорила Минуарция, убрав голубоватую прядь с темных мечтательных глаз. Я смотрела на нее — и видела сквозь призму воспоминаний Лихниса.

— Большинство шаттерлингов прилетели как раз к засаде. Нити сплетать еще не начали — мы дожидались опоздавших, чтобы начать Тысячу Ночей. Другими словами, нити канули вместе с хозяевами. Нам уже не узнать, чем занимались погибшие последние несколько циклов.

Все смотрели на Минуарцию, не совсем понимая, о чем она.

— Однако нам известны их намерения. — Голос Минуарции обволакивал, как горький шоколад. — В самом конце предыдущего сбора все мы подали ориентировочные планы полетов. Беспрекословно следовать плану никто не обязан: будут интересные данные — будут перемены, но представление получить можно.