Свобода - Афаг Масуд

Ему почему-то вспомнился странный случай, который произошел лет десять-пятнадцать назад на похоронах одного известного композитора...

...Генерал в окружении своей свиты стоял несколько впереди, спиной к остальным, и вдруг, не оглядываясь, из тысяч людей каким-то образом прочел именно его мысли... Прикоснувшись к затылку, внезапно обернулся и острым волчьим взглядом взглянул ему прямо в глаза...

...При воспоминании об этом неожиданном повороте головы, грозном, таящем опасность взгляде по телу профессора прошел легкий трепет...

...Тогда, помнится, на похоронах ему вдруг почему-то вспомнился прочитанный несколько месяцев назад рассказ, где на подобной церемонии выстрелом сзади был убит человек... Помнится, в тот раз профессор удивился этим мыслям, почему, глядя на возвышающегося над своим окружением Генерала, его аккуратно расчесанный затылок, оттененный белым накрахмаленным воротничком, выглядывающим из-под пиджака, почему в этот миг он подумал, что кто-то из присутствующих, а, может, и он сам представляют этот аккуратно выбритый затылок раздробленным пулей...

В тот миг Генерал какими-то неведомыми волнами, как волосы, взметнувшиеся на затылке от порыва ветра, поймал эту его мысль и, неожиданно оглянувшись, несколько мгновений глядел прямо в лицо профессору своими серыми глазами, в глубине которых таилась опасность... Профессор помнил, как внезапная слабость парализовала его ноги, тело покрылось холодным потом, и он постарался спрятаться в толпе...

Очевидно, и Генерал почувствовал, что эта внезапная опасность - ни что иное, как глупая шальная мысль. Увидев лицо профессора, он отвернулся, и принял прежнюю спокойную позу, опустив руки. Но, произнося надгробное слово о покойном, не забыл упомянуть и о ней...

Профессор и сейчас в мельчайших подробностях помнил эти слова...

"...Некоторые политически безграмотные люди... - говорил Генерал, глядя прямо в лицо профессору... - или просто бездельники позволяют себе рассуждать о моей дальнейшей судьбе. И хотя они ни на что не способны, но думают об этом. Они есть и здесь, среди вас. Так пусть же они знают: меня пулей не убить!.."

И профессор отчетливо увидел, как, произнося последние слова с возвышения, где был установлен микрофон, Генерал погрозил пальцем именно ему...

"Меня пулей не убить!.." - профессор снова услышал голос Генерала, несколько лет назад произнесшего эти слова...

Они до сих пор звучат в его ушах... Помнится, он потом долго искал в книгах хоть что-нибудь о способности человека затылком или просто спиной прочитать чью-то мысль в тысячной толпе, но так и не смог найти объяснения этому поразительному явлению...

...От порывов ветра стеклянная стена вестибюля, выходящая на балкон, дрожала и гудела... Где-то наверху, на втором этаже, кажется, скрипнула дверь... и от новой мысли, вдруг пришедшей в голову, у профессора пересохло во рту...

...А подумалось ему, что, по слухам, Генерал, отличающийся потрясающим чутьем и памятью, после ряда неудавшихся покушений на него, стал подозревать всех и вся, и устраивал массу проверок даже самым близким людям... Так разве мог Генерал забыть то опасное мгновение?..

...Нет, это уже слишком... - раздраженно подумал профессор.

На часах была уже половина девятого...

А может, думал профессор, попыхивая трубкой, Генерал заснул, и никто не решается его разбудить?!.

Ему представился Генерал, спокойно спящий на белой атласной постели. А он, как чиновник-лизоблюд сидит с портфелем на коленях и ждет высочайшего приглашения...

...Наконец тяжелая медная ручка на двери в правом конце вестибюля скрипнула, дверь открылась. Тот же бодрый молодой человек быстрым шагом направился к нему.

Отложив портфель, профессор поднялся.

- Профессор, тысячу извинений, у господина Генерала вдруг возникло незапланированное на сегодня неотложное дело, и вас заставили столько прождать... - говорил молодой человек, ведя профессора к лестнице в левой части вестибюля - ...и предупредить вас не было возможности...

Поднявшись по лестнице, они пошли по длинному, выложенному мрамором коридору...

Это было угрюмое полутемное место без единой двери, напоминающее туннель. Лишь падающий из полуоткрытой двери в самом конце коридора свет несколько смягчал ощущение этого мрачного колдовства...

Онемевшие от напряжения ноги дрожали, профессор еле передвигал их. По мере приближения к двери оттуда вся явственней слышался звук работающего телевизора...

- Будь решительней, дорогой... - слышал профессор, - ... было бы лучше, если б ты тогда поднялся ко мне, чем так мучить себя сомнениями. Ведь ты умный... ты мудрый... Ведь рано или поздно ты бы все равно пришел...

...Профессор приближался за бодрым молодым человеком к комнате, откуда доносились эти слова. Не было никакой возможности остановиться, повернуть обратно, спуститься по лестнице и прочь бежать из этой заколдованной резиденции... Ноги не слушались профессора, они стремительно тащили его, как важный груз, вперед, к этой полуоткрытой двери...

- ...да и куда ты от меня убежишь?.. Где ты затаишься?.. Подойди ближе... ближе...

...Дошли до конца коридора.

Профессор, приостановил шаг, и, увидев в приоткрытую дверь край телевизора, перевел дыхание. За дверью виднелась узкая полоска освещенного входа... Ореховый паркет на полу напомнил профессору годы молодости, восхитительные залы Эрмитажа...

...Сопровождающий его молодой человек почему-то не решился сразу. На мгновение замер, как пантера в засаде, словно изучая комнату, затем осторожно постучал в дверь.

- Пожалуйста, входите... - послышался голос изнутри.

Сначала профессору показалось, что это опять говорят по телевизору, но когда тот же голос произнес: "Входите, профессор...", сердце его забилось сильней, он шагнул вперед, тихонько приоткрыл дверь и обмер...

...По середине ярко освещенного просторного кабинета лицом к двери в кресле с высокой спинкой сидел сам Генерал...

...Одетый в длинный шелковый халат в черную полоску, Генерал сидел, закинув ногу на ногу, и грозно глядел на него...

- Добрый вечер... - сказал профессор и замолк.

- Добрый вечер... - Генерал поднялся, большими шагами подошел к профессору, пожал руку и указал на диван напротив кресла.

Ладонь Генерала была теплой и сухой.

...От напряжения или от вконец измотанных нервов профессору почудилось, что теплая ладонь сжала ему не руку, а все тело.

Бодрый вид Генерала, ясный взгляд, спокойное, здоровое выражение лица жирной чертой перечеркивали предположение, что он чем-то болен.

Тот проворный юноша, проводив его, исчез. В комнате были только они.

Глядя на полосатый халат Генерала, профессор вдруг почему-то подумал, а что он мог делать здесь до его прихода?..

- Я... - начал профессор и почувствовал, что язык пересох и не двигается во рту, - если можно, воды...

Генерал понимающе улыбнулся и встал довольный состоянием профессора подошел к письменному столу, нажал какую-то кнопку, и ясный голос отчетливо произнес:

- Слушаю, господин Генерал...

- Принесите воды.

Потом выключил телевизор, снова сел в кресло и все с той же улыбкой молча смотрел на профессора.

То ли от ощущения, что Генерал разглядывает его, как новую забавную игрушку, то от сознания, что он вблизи видит этого загадочного легендарного человека, но профессору показалось, что процесс доставки воды занял целый день.

...Воду принес молодой человек, очень похожий на того, пластилинового водителя. С подносом в руках он остановился перед профессором, подал ему стакан и с бесстрастным лицом ждал, пока профессор пил.

Когда профессор напился, Генерал еще долго смотрел на него, но теперь уже не улыбался. Словно, глядя на профессора, прикидывал, что из него можно слепить.

- Я... господин Генерал, давно пришел... - хриплым голосом проговорил профессор, чтобы нарушить тишину и заерзал на месте.

- Знаю, знаю.

Было ли это под влиянием серого взгляда Генерала или еще почему профессор не понял - но в памяти вдруг стали всплывать все ошибки и провинности, допущенные им за долгие годы, и от этого совершено неуместного раскаяния профессор вдруг почувствовал отвращение к себе. Затем вдруг откуда-то возникли угрызения совести и сжали в тоске сердце. Профессор чувствовал, что не знает, куда девать беспокойно двигающиеся руки.

- Вы, наверное, были заняты...

- Да, занят... - с улыбкой ответил Генерал.

И улыбка эта была странной. Улыбался лишь один уголок рта. Словно пускать в действие другую часть губ Генерал считал излишним.

- Вы раздевайтесь. Чувствуйте себя свободно.

...Профессор снял пальто, шляпу, сложил их в уголке дивана, поправил рукой растрепавшиеся волосы, сел и оказался прямо напротив серых глаз.

Видно, эти глаза его не забыли... - профессор снова с бьющимся сердцем вспомнил те похороны и грозящий ему палец.

- То, что вы делаете, поистине можно назвать чудом... - сказал Генерал и почему-то замолчал.