Начало - Денис Абсентис

— Мне все-таки интересно выяснить, почему книги Перуца были запрещены и в СССР, и в Германии. Причем первые его три его романа были одновременно напечатаны в СССР в 1924 году. Все они были переведены Исаем Мандельштамом, двоюродным братом поэта Мандельштама. А потом — как отрезало, о Пе-руце забыли.

— Ну так и Чижевского напечатали в том же 1924 году. Ленин умер, и магические кланы большевиков тут же обратились к не слишком одобряемой им мистике. И даже работы Чижевского рассматривались «богостроителями» именно в таком магическом контексте. А в 1937 году Чижевскому пришлось издавать свою новую книгу во Франции, в СССР ее напечатать было уже невозможно. Позже Чижевскому отказали в поездке за рубеж на научный конгресс, затем арестовали, а чемодан со всеми его записями таинственно пропал.

— Знаешь, что мне совершенно некстати пришло в голову, — задумчиво протянул Алик. — Ведь в предвоенные годы Германия сильно продвигала ржаной хлеб. Есть ли за этим что-нибудь, или здесь просто совпадение?

— Что значит — продвигала ржаной хлеб?

— Главой Расового управления СС был некий Рихард Дарре. Затем он стал руководителем Центрального управления сельскохозяйственной политики НСДАП. Дарре писал о черном хлебе как о силе арийской нации.

— Ничего об этом персонаже не слышал, можно немного поподробней?

— Рихард Вальтер Дарре, министр продовольствия и сельского хозяйства Третьего Рейха, «аграрный папа» нацистского движения, большой поклонник и эпигон мистической теории «Крови и Почвы». Партийная карьера Дарре была стремительной — он был любимцем самого фюрера. Вскоре после прихода Гитлера к власти Дарре возглавил «Союз кормильцев рейха». Гитлер назначил его руководителем имперского сельского хозяйства и имперским министром продовольствия. Будучи группенфюрером СС, Дарре был также шефом Центрального управления СС по вопросам расы и переселения. Он написал много работ по вопросам расовой доктрины, марксизма и сельского хозяйства, развил оригинальную концепцию о биологической взаимосвязи тотемных животных с расовыми характеристиками поклоняющихся им народов.

— А про черный хлеб конкретно что он писал?

— Правильная жизнедеятельность организма, по мнению Дарре, зависит от гармоничного обмена веществ, поэтому представителям разных рас необходимы различные по биохимическому составу продукты питания. Свои утверждения Дарре подкреплял анализом сортов хлеба, удачно цитируя путевые заметки Гете, пересекавшего границы романского и германского миров. Классик немецкой литературы подметил, что на юге Европы видел «черных девушек и белый хлеб», а на севере — «белых девушек и черный хлеб». Из чего Дарре выводил, что не только домашние животные, но и злаки, употребляемые человеком в пищу, проливают свет на расовые различия. Дарре и Гиммлер в 1935 году вместе основали мистический оккультный «Аненербе», первоначально независимый институт с правом проводить исследования в области древней немецкой истории и археологии. Спустя два года Гиммлер интегрировал «Аненербе» в состав СС, превратив его в отдел по управлению концентрационными лагерями. Таким образом институт стал заниматься медицинскими опытами над заключенными и исследованиями возможности массового психологического и психотропного воздействия.

— А ведь Гиммлер, кажется, тоже был дипломированным агрономом?

— Да, как и его друг и подчиненный Дарре. К слову, у Гиммлера было лучшее и крупнейшее собрание книг об ордене иезуитов. Отсюда и сходство СС с орденом. Гитлер даже называл Гиммлера «мой Игнатий Лойола».

— И каков был практический результат деятельности Рихарда Дарре?

— Очень существенный — к 1939 году, впервые в 20-ом веке, производство ржи в Германии обогнало производство пшеницы.

— Следовательно, перед войной население как Германии, так и СССР могло запрограммировано оказаться под влиянием алкалоидов спорыньи?

— Так и получается, — пожал плечами Алик.

— То есть, возможно, Лысенко работал даже не на немцев, а на кого-то еще? Стоит ли предположить, что существовала некая третья сила, заинтересованная в военном конфликте и в повышении агрессивности сторон? — спросил я, не ожидая, впрочем, ответа. — Кстати, Дарре расстреляли после войны?

— Вовсе нет. Он был арестован союзническими войсками, и в 1949 году его приговорили к семи годам заключения на «процессе Вильгельмштрассе». Но год спустя он уже был освобожден и работал на союзников в качестве консультанта по агрохимии.

— Все чудесатей и чудесатей, как сказала бы Алиса. Осталось только понять, на кого работал Дарре.

— Может, ни на кого и не работал. Просто руководствовался своими ущербными представлениями. Ровно такие же статьи о пользе возврата ко ржи пишут и сегодня православные фундаменталисты в России, отстаивая необходимость особого ржаного пути для русской цивилизации и даже не понимая, что под копирку повторяют все доводы нацистов об «энергии черного хлеба», идя по пути Гиммлера с его «Аненербе». Поищи в сети, например, статью «Жить по ржи» известного православного публициста Холмогорова.

— А может, как раз прекрасно и понимают? Как еще можно успешней всего вернуться в средневековье с бесами в чулане и Девой Марией на небесах? Единственный путь для вымирающих во всем мире архаичных религий — биохимическое воздействие на паству. Заметь, что также и попытки реабилитации Трофима Лысенко и его учения предпринимаются всерьез и настойчиво.

— Обыкновенным священникам второй 1937 год точно не нужен, даже клир выступит против ржаного хлеба, когда осознает проблему.

— Если осознает. Да и рожь уже не так обязательна, и методы можно применять более новые — бесплодные стерильные линии, например, или использовать нехватку меди в почве. Спорынью также можно поменять с ржаной на африканскую. Она как раз стала откуда-то распространяться по Бразилии и США уже более десяти лет назад. Однако, кажется, нам уже пора в путь на восток. Кельн откладывается, едем в Вену.

— Ты в состоянии вести машину? — с надеждой спросил Алик.

— Даже не думай об этом. Сегодня твоя очередь. А я буду спать.

Полчаса спустя мы выехали из Страсбурга. Но заснуть надолго мне не удалось, вскоре меня разбудил резкий толчок в бок.

— Извини за беспокойство, но у нас кто-то на хвосте, — Алик был заметно взволнован. — Черный «Мерседес» едет за нами от самого Страсбурга.

— Я думаю, что еще десятки машин едут тем же путем, — ответил я, оценив обстановку. — Ладно, проверим. Через пару километров уходи вправо на съезд. Поедем через Рейн по старому железнодорожному мосту. Если это не хвост, то он за нами не потянется, там мало кто ездит.

Алик съехал с трассы и пошел на полукруг разворота. «Мерседес» поехал за нами, держась на почтительном расстоянии. Старая двухполосная дорога была практически пустой. Через полчаса мы въехали в зону лесополосы, и преследователи вдруг начали резко нас догонять. Мой взгляд инстинктивно упал на кнопку проигрывателя, но тут произошло нечто странное. «Мерседес» вдруг взвизгнул тормозами, вильнул из стороны в сторону, вылетел на обочину и врезался в дерево. Мне показалось, что все это произошло за доли секунды.

— Ты видел? — прошептал Алик, тормозя. — Она возникла прямо на дороге.

— Что возникло? — не понял я.

— Девушка в пурпуре. Я видел в зеркало. Она появилась перед «Мерседесом», и водитель от неожиданности свернул прямо в лес.

— Ты с утра свежего черного хлеба точно не ел? Давай задний ход.

Мы отъехали назад и вышли из машины. Разбитый «Мерседес» обнимал дерево. Водитель был мертв. Из правой двери вывалился человек в черной одежде и слабо шевелился. Я подошел и выбил ногой пистолет, который он пытался поднять.

— Оказывается, наш друг — священник, — сказал Алик, увидев белый пластмассовый воротничок, наследие римско-католического ошейника, означающего послушание и посвящение Господу.

— Почему-то я не удивлен.

— Похоже, эти ребята четко представляют, куда мы можем отправиться. Даже если мы сами этого еще не знаем. Где они будут поджидать нас в следующий раз?

— Вы осмелились встать на пути Господа! — неожиданно громко вдруг заговорил священник. Кровь выплескивалась у него изо рта при каждом слове. — Вы лишь ничтожные жалкие земные черви, и Он сотрет вас в прах земной.

— Вероятно, святой отец не просто бредит, а искренне представляет, что Бог вовсе не трансцендентен, а вполне себе материален, и это некий гриб, — заметил Алик. — Гриб пронизывает своей невидимой грибницей все живое, заставляя людей поддерживать его жизнедеятельность и управляя ими, как кордицепс муравьями.

Честно говоря, я совершенно не понял, что Алик хотел этим сказать. Однако священник, казалось, вздрогнул при его словах.

— Она сбила меня с пути, но вас она не спасет, — с трудом прохрипел он. — Вы влезли не в свое дело и пытаетесь проникнуть туда, куда заказан путь простому смертному. Вам все равно никогда не удастся ничего понять, а долго вы не проживете.