«Флоту – побеждать!» - Вячеслав Коротин

– То, что мало, я и сам знаю, – мрачно пробубнил Степан. – Значит, мы в самом лучшем случае сможем обеспечить еще только один день огневой поддержки армии на перешейке. Причем не завтра и не послезавтра. А японцы солдаты упорные. И Фоку я не доверяю. Собьет Оку нашу оборону там, и его дивизии вырвутся на полуостров…

– Вы слишком мрачно смотрите на ситуацию, Степан Осипович. – Начальник штаба не скрывал своего удивления. – Дела ведь пока идут совсем неплохо.

– Это пока. Не мне вам объяснять, какой прохвост генерал Фок. Как только он перестанет получать поддержку от флота – запросто может оставить позиции и отступить. Может, я и излишне осторожничаю, но обязан предусмотреть самый неблагоприятный вариант развития событий…

– Понимаю.

– Благодарю за понимание. Так вот: как только вернемся в Артур, немедленно телеграфируйте в Дальний: «Возможно скорее снять с «Паллады» орудия и отправить их в Порт-Артур вместе с боекомплектом».

– Что? – ошалел Молас. – Разоружить крейсер?

– Именно. В условиях Дальнего минную пробоину в обозримое время заделать нереально, перевести крейсер в основную базу – тоже. И нельзя допустить, чтобы его пушки не приняли участия в войне. Четыре из восьми шестидюймовок мы добавим на «Баян», две на «Диану»…

– Побойтесь Бога, Степан Осипович, – вытаращил глаза начштаба. – Это совершенно невозможно!

– Почему? – улыбнулся Макаров. – Всего-то навсего слегка подкрепить палубы под местами установки новых орудий, немного поработать в плане переделки погребов…

Степан прекрасно помнил, что во время Первой мировой войны однотипная с «Дианой» «Аврора» преспокойненько несла на борту не десять, а четырнадцать шестидюймовых пушек, а на «клонов» «Баяна» умудрились впихнуть еще и третью восьмидюймовку. А насчет установки… Во время Гражданской войны что белые, что красные умудрялись устанавливать шестидюймовые орудия даже на буксиры за сутки…

«Баян» передал, что его собираются атаковать четыре японских крейсера, включая «Адзуму». Было бы глупостью не отозвать его обратно к эскадре, так что сведений о составе главных сил противника в Желтом море Макаров так и не получил. Да Того особо настойчиво и не преследовал.

В десяти милях от Порт-Артура встретили вышедшие навстречу «Петропавловск» и «Пересвет», после чего совместно вернулись на рейд. Внешний. Мало ли что – вдруг Ухтомского с утра выручать придется…

Ночь прошла нервно, но без эксцессов – японцы беспокоить стоящих под защитой береговых батарей гигантов своими миноносцами на этот раз не посмели. А к десяти утра вернулись из Печелийского залива «Севастополь», «Полтава», «Богатырь», «Диана», «Амур» и миноносцы Второго отряда.

А еще через сутки вернулся из Чифу «Лейтенант Бураков». Его командир, лейтенант Долгобородов, доложил не только о том, что радиотелеграфная станция консульства вполне свободно принимает сообщения из Порт-Артура, но и доставил пакет. В котором в том числе были приказы о награждениях за сражения в начале мая. Царь отблагодарил своих воинов воистину по-царски: командующему флотом был пожалован орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия третьей степени (аналогичный – Алексееву) и производство в чин адмирала, полного адмирала, с тремя орлами на погонах. Ну и золотой аксельбант генерал-адъютанта вдобавок. Двадцать восемь адмиралов и офицеров эскадры были награждены Георгиевскими крестами четвертой степени, в том числе Иванов, командир «Амура», Эссен, Вирен, Матусевич… Даже прапорщик Дейчман удостоился белого крестика на ленте «цвета дыма и пламени». Хоть ему это было и не по чину, но потопление японского крейсера – это потопление японского крейсера. Здесь жадничать не стоит – за такое Георгиевского креста не жалко. Вместе с чином поручика, кстати.

А уж «Владимиров», «Анн» и «Станиславов», с мечами и без, на мундирах морских офицеров закачалось столько, что встретить в крепости моряка без награды стало чем-то крайне маловероятным.

Не обошли наградами и матросов, экипаж «Новика», например, стал «крестоносцами» без исключения.

Прилетели двуглавые орлы и на плечи Рейценштейна с Виреном. И если первый так еще и не оправился от болезни, то сомнений по поводу должности бывшего (теперь уже, конечно, бывшего) командира «Баяна» не оставалось – командовать ему крейсерским отрядом. Сомнения были в другом: кого поставить вместо вновь испеченного контр-адмирала на мостик единственного броненосного крейсера эскадры? Степан решил, не мудрствуя лукаво, пойти по пути, уже проторенному реальной историей, – «Баян» принял Иванов. Тем более что его «Амуру» уже почти не оставалось работы как минному заградителю – почти весь запас больших мин в Порт-Артуре был исчерпан, и самое время установить на корабль-герой парочку шестидюймовок с «Паллады» и отправить его по морям, по волнам на вольную охоту в океан, нервировать японцев и их британско-американских покровителей. Цинджоуский перешеек держался еще две недели. Казалось, что дивизии Оку обломают об него все свои зубы, прольют море крови, но на Квантунский полуостров не пройдут. Тем более что генерал Белый прекрасно понимал важность поддержки с моря и без всяких споров выделил из арсеналов крепости сотню девятидюймовых бомб для артурских канонерок, которые сожгли весь свой боезапас во время предыдущих визитов для поддержки армии. С большой пользой для защитников Наньшаня сожгли.

Так что «Гремящий» и «Отважный» еще дважды сходили в залив и дважды терзали своими снарядами позиции японцев. Несмотря на то что отряд генерал-лейтенанта Штакельберга, пытавшийся прийти на выручку защитникам Квантуна, японцы успешно отбили под Вафаньгоу, «устье» полуострова было запечатано достаточно надежно. Полки Страны восходящего солнца истекали кровью, но не могли продвинуться ни на шаг.

Оку доложил обстановку маршалу Ояма. Ояма телеграфировал в Токио…

Япония шлепнула по игровому столу козырной картой. Крыть которую было нечем.

Адмирал Того подстраховался более чем на сто процентов – транспорты с драгоценными изделиями из Йокосуки до Чемульпо сопровождали все силы Камимуры и Уриу, а там их принял сам командующий Соединенным флотом. И не столь важно, что за это время Иессен со своими крейсерами успел порезвиться в Японском море и отправить на дно четыре парохода, везущих грузы из Японии в Корею, а еще два захватить в качестве призов и отправить во Владивосток.

Грузы из метрополии прибыли в Дагушань. Под конвоем броненосцев прибыли. Дальше их тянули по сооруженной на скорую руку двухколейке лошадьми и людьми, но, в конце концов, они оказались в том месте, где срочно требовалось их присутствие.

Июньские ночи коротки, поэтому и перерывы между боями, как правило, значительно меньшие, чем осенью или зимой. Фома Гриднев, стоявший в карауле на батарее десантных пушек, снятых с артурских крейсеров (ее еще называли «крейсерской батареей»), ничуть не удивился, услышав выстрел с вражеской стороны – не впервой. Солнце взошло – «пожалуйте бриться!». Но то шипение, что последовало за этим, оказалось совсем непривычным – до этого японские снаряды в полете таких звуков не издавали.

Шарах! Казалось, что содрогнулась вся гора. У подножия Наньшаня вырос такой султан взрыва, какого здесь еще не наблюдалось никогда.

– Во раскудрить твою налево! – ошалел матрос.

Грохот взрыва и дрожь земли сделали совершенно излишней команду к побудке – из землянок, матерясь, выскакивали батарейцы, к Гридневу, застегивая на ходу куртку, подбежал мичман Чебыкин:

– Что за катавасия?

– Так что, ваше благородие, – вытянулся перед офицером Фома, – пушка у японцев новая. Такой еще здесь не бывало – как будто с броненосца саданули…

Снова донесся звук выстрела, и послышалось приближающееся шипение.

– Всем в землянки! – немедленно скомандовал мичман, но сам прятаться не стал – необходимо было лично понять, что за чудовище доставили японцы к перешейку.

Землянка, конечно, укрытие архиненадежное при прямом или даже близком попадании крупнокалиберного снаряда, но сбережет хотя бы от разлетающихся после его взрыва осколков и камней.

Рвануло уже на середине горы, метрах в трехстах от десантной батареи. А сразу после разрыва со стороны японцев снова шарахнуло звуком выстрела, что неоспоримо свидетельствовало о наличии минимум второго аналогичного орудия у противника – даже на корабле, при помощи электричества и прочей вспомогательной техники, не успели бы так быстро перезарядить крупную пушку. А о том, что пушка эта не менее десяти дюймов, Чебыкин понял по мощи взрыва предыдущего снаряда.

– Ну что же, – мрачно процедил сквозь зубы мичман. – Здравствуйте, господин Крупп!

На самом деле одиннадцатидюймовые мортиры, которые начали обстрел русских оборонительных позиций, были изготовлены в Англии, на заводах Виккерса, но разве это что-то меняло?